Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Рождественский Роберт Иванович - Страница 22

Изменить размер шрифта:

Париж, Франсуазе Саган

Пишу вам по праву ровесника,

уважаемая Франсуаза…

Возможно,

вздохнув невесело,

письмо вы поймете не сразу.

То,

над чем вы горюете,

вы знаете лучше всего…

Ходят по улицам

люди

возраста моего.

В Лондоне и в Париже

замашки у них одни.

Свое поколение

лишним

всерьез

называют они.

Они вас считают

знаменем

неверия и порока.

Они вас считают

снадобьем

и даже чуть-чуть

пророком.

Пророки обычно безжалостны,

но я не под богом

рос…

Ответьте, пророк, пожалуйста,

на очень нестранный

вопрос:

кому вы

все ж таки

лишние,

парни,

нарочно небрежные?

Девчонки,

модно подстриженные,

не слишком гордые,

грешные?

Зачем ваши души

выданы

в липкие лапы молвы?

Кому это все ж таки

выгодно,

чтоб лишними

были вы?

Чтоб вы обо всем

забывали?

Чтоб жизнь вам казалась

тесною?

Чтоб вы

вином запивали

песню,

лишь с виду дерзкую:

«Мы

лишние.

Мы неуемные.

Нас понимает

любой!

Политики

не признаем мы,

а признаем любовь!

Рабы

разгулявшейся плоти,

мы —

лишнее поколение —

унылое чувство

локтя

сменили

на чувство колена.

Мы лишние,

лишние,

лишние!

Лишние нощно и денно!..»

Конечно,

все это —

личное,

личное ваше дело…

Но вот

к небрежному парню

неумолимо и веско

однажды —

для вящей памяти —

ляжет на стол

повестка.

«Я лишний…

Не надо!

Я лишний…

С политикой я не знаком».

Но рявкнет фельдфебель рыжий:

– Прр-р-рямо-о!

Бегом!! —

А через пару суток

в очень серьезный день

парню

дадут подсумок,

в котором —

сорок смертей.

Потом поведут —

погонят

(он будет не лишним

в строю!).

И пуля его уколет

в Африке,

в первом бою…

Над высушенной гвоздикой

прошебаршит гром.

И на песок

тихий

тихо

вытечет кровь.

Станет сердце

неслышным.

Небо застынет в глазах..

«Не надо…

Ведь я же

лишний…» —

успеет парень

сказать.

Но будет

грохотом танка

в землю

вдавлена фраза!

И все оборвется…

Так-то,

уважаемая Франсуаза.

А где-то

в своем Париже,

которого не повторить,

станет девчонка стриженая

лишние слезы

лить.

Лишними станут подруги,

лишним покажется март,

лишними станут руки,

привыкшие обнимать.

Будет войной зачеркнут

ее молчаливый Жан…

Мне жалко

эту девчонку.

Мне этого парня

жаль.

Небрежного,

лишнего парня,

которому нравится бокс.

Который в своей компании —

по общему мнению —

бог.

Он говорит медлительно,

он знает

новинки джаза.

Он очень не любит политики.

Он верит вам,

Франсуаза.

О дорогах

В.А. Луговскому

Есть кладбище дорог.

Не слышали?

Есть кладбище дорог.

Не знаете?!

Закованы

в глухие наледи.

Заметены песками

рыжими.

Дороги мертвые,

холодные,

дороги длинные

и страшные,

забывшие надежды радужные,

засыпаны и захоронены…

Они от ливней не лоснятся,

над ними ветер

не проносится.

Я знаю:

мертвым

сны

не снятся!

К дорогам

это не относится.

Я верю:

им

через годины,

полузабытым,

тихо грезится:

они опять

на солнце греются.

Они опять необходимы.

И снова

терпко пахнут пряности,

и туча громыхает вешняя,

и караван шагает вежливо

дорогой слез,

дорогой радости…

И вновь стерня сухая

колется,

и суженые вновь прощаются.

Храпящая

проходит конница,

с подковами

теряя счастье…

Дороги грезят,

опечалены

несбыточностью этих снов…

А в каменную пыль впечатаны

следы босых

дубленых

ног!

Дороги длинные, протяжные

засыпаны и захоронены…

Над ними

города построены.

Легла земля слоями тяжкими.

Большое солнце

светит ласково,

гудроны по земле распластаны.

Мерцают

рельсовые лезвия…

Им хорошо.

Они —

железные.