Выйти замуж за дурака - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 38

– Как с тобой учинилось такое? – поинтересовался я. И отчего ты меня дедом прозываешь?

– Учинилось сие от капель, кои нам в энтом месте вливают, беспрестанно, – ответил Солодов. А-дедом ты станешь – таким же как и я, поскольку и тебе капель накапают цельную баклагу.

– А ежели бежать? – возмутился я духом и попытался ослабить ремни, меня стягивающие.

– Никак невозможно тебе свершить побег, – вяло возразил Солодов. Во-первых, тут кругом охрана понатыкана из братьев милосердия. Чуть ты рыпнешься, милосердный брат наденет на тебя особливую рубаху с аршинной длины рукавами, рукавами этими же тебя свяжет и так примется лечебно дубиной охаживать, что ни в сказке сказать ни пером описать. Тут вон, видишь, в уголку лежит дядя? Так это бывший коновал, человек силы немереной. Вот он тут бежал позавчера… Вернули, избили, к лежаку привязали и баклагу с каплями поставили. Так он от побоев в уме, видно, повредился: слышь, все капли считает…

И вправду, тот, об ком говорил Солодов, лежал, тупо скосив глаза на ниточку, по которой медленно капала неведомая отрава и шептал:

– Пятьсот шестьдесят пять, пятьсот шестьдесят шесть, пятьсот шестьдесят семь, пятьсот шестьдесят восемь…

– Сбился, – пояснил Солодов. Он вчера до тыщи досчитал, а дальше счету не знает, вот и начал заново. Жалко его. Загубили человека. И нас загубят…

– Что же это за отраву нам вливают? – ахнул я.

– Точно я тебе сказать не могу, – закашлявшись, сказал Солодов и понизил голос. Братва милосердия и главный лекарь бают, что это успокоительно-очистительный эликсир, а я чую, что сие есть не что иное, как перебродивший сок молодильных яблок. Сам ведь знаешь, поди, ежели сок молодильных яблок перестоит да перебродит, тот, кто его выпьет, стареть начнет вельми скоро. Я вот, видишь, уже и облысел… А вчера нарочно весь день про молодых да красивых голых девок, как они в речке купаются, думал-представлял – и представления не те, и огненного желания в известном месте не почуял.

– Да за что же нам это?! Зачем они из нас стариков делают?! – чуть не возопил я.

– А указание такое от Аленки-узурпаторши вышло. Потому как старики-то с нею воевать не будут. Вот она и решила состарить весь Кутеж, а там, глядишь, и все царство… А еще, я думаю, – совсем перешел на шепот Солодов, – не простые эти капли. Тот, кто долгое время употребляет перебродивший сок яблок молодильных, попадает от него в зависимость.

– Это как?

– Без энтого соку уж и жить не может. А пьет его еще быстрее стареет и, значит, быстрее помирает. Так все мужики и повымрут, и будет Аленка царевать со своим пришлым черномазым да его слугами непотребными…

Рассказав богатырям свою печальную историю, пивовар Иван Таранов поник головой. Уши его при этом как-то сами собой задумчиво шевельнулись.

– Так это что же? – яростным шепотом вопросил витязь Маздай. Нам тоже такую пакость вливать будут?! Чтоб и мы в дедов ушастых да зеленых превратились?! Ох, ты, господин Таранов, на эти слова не обижайся…

– Я не обижаюсь. А только пытки вам энтой не миновать.

– А ежли бежать? – вскинулся Ставр Годинович.

– Многие пытались бежать из лечебно-трудового очистилища, да всех вернули и лютому лечению предали. На прошлой неделе двое бедолаг, из кузнецких подмастерьев, кинулись ночью прямо скрозь стеклянные окна, изрезались все – страсть! Добежали до пожарной команды, там их спрятали, а утром пришли к пожарникам милосердные братья – по кровавым следам беглецов нашли. Отобрали, да еще и пожарников потащили с собой – за сопротивление действующему лечебному режиму, о как!

– Ничего, – нахмурился Микула Селянинович. Не встречал я на своем веку еще такой темницы, из которой бежать невозможно. Ну-ка, мужики, подтягивайтесь в кружок, кой-что обсудить надобно. А ты, пивовар уважаемый, нас послушай, может, совет дельный подашь. Да еще расскажи нам поподробнее: чем этих братьев милосердия одолеть можно будет?

Но стратегию борьбы с непотребной политикой лечебно-трудового очистилища, а также со злокозненными «милосердными братьями» богатыри обсудить не успели. Потому что дверь в их палату широко распахнулась и на пороге возникла высоченная мужская фигура в белом халате. За фигурой рядами выстроились смуглокожие тощенькие типы с серебряно посверкивающими глазками, держащие в руках столь же серебряно мерцающие непонятные штучки с иголками на концах. Все смуглокожие облачены были в строго белые одежды и даже лица их закрывали белые повязки.

– Кумарис, мудхи! – с плохо скрываемым презрением произнес высокий предводитель. С добрым утром, рабы вредных привычек!

– Хана, – пискнул богатырям пивовар Иван Таранов. Это обход.

И серой тенью споро метнулся в угол, где, видимо, находился его топчанчик.

И точно подтверждая слова пивовара, один из смуглокожих противно заорал:

– Всем лежать! Руки поверх, одеяла! Это обход!

– Позвольте представиться, – ощерился высокий, плохо изображая улыбку, – я ваш главный лекарь. Меня зовут Раджниш Квамасутра, но; вы будете обращаться ко мне, только используя слово «гуру». А теперь приступим к осмотру. На что не жалуетесь?..

– Тебе нужно бежать, – сказала Василиса Прекрасная. Глаза ее опасно блестели,

– Нам нужно бежать, – поправила я прекрасную тезку. Нам. Ты полагаешь, я тебя оставлю на растерзание этой дамочки с диагнозом «маниакально-депрессивный психоз»?

Василиса Прекрасная лишь усмехнулась в ответ на эту мою тираду.

– По чести сказать, иного я от тебя и не ждала, сестрица названая, – сказала она и, позванивая связкой ключей, поманила меня в так называемую кладовую. Надо собрать вещи самые ценные и те, что нам в первую очередь пригодятся.

– И те, что мы сможем на себе унести, – подняла указательный палец я. Потому что никакого эскорта в виде Тонечек-Дуняшек нам брать не придется. Иначе это будет не побег, а парадный выезд, о котором весь Кутеж узнает, а не только Аленка.

– Верно.

– Тогда приступим. Ч-ш-ш! Дверь скрипнула или мне показалось?

Мы напряженно замерли. Из-под моего локтя медленно и деликатно высунулись руки Крутого Сэма с двумя ножами вороненой стали и при помощи упомянутых ножей сделали эффектный жест, означающий, что все тихо и нам пока не о чем беспокоиться.

– Спасибо, Сэм, – улыбнулась я.

Решение о побеге назрело само собой. Если вы помните, узурпаторша затребовала с меня в качестве выкупа за жизнь близких людей основной труд по черной магии – древнюю Альманах-книгу. И сроку на разыскание оного раритета дано мне, было три дня. Естественно, что никакой книги я не нашла. Впрочем, и не искала. Хотя бы уже потому, что обещала кошке Руфине про сей фолиант даже никому не заикаться. То, что о моих проблемах с Альманахом давно уже знала Василиса Прекрасная, было печальным, но необходимым отступлением от обещания. Потому что тезка разбирается в магической литературе и вообще волшебстве лучше, чем я.

А бежать мы задумали сразу после того, как посланные Аленкой смуглые крепкие парнишки учинили в нашем тереме первый обыск. Я еще тогда нервно смеялась: «А Руфина говорила, что это неприступная крепость!» Второй обыск, с письменным предуведомлением, состоялся сегодня утром. Аленка писала:

«Исполать тебе, Василиса свет Премудрая! Не забыла, чай, что я тебе сделать, да что найти и пред мои ясны очи предоставить наказывала? Для освежения твоей памяти ц усиления твоей прыти посылаю слуг своих верных. Ежели они что разобьют, переломают, погромят у тебя в тереме – не взыщи, такие уж они у меня шаловливые. Жду тебя с нетерпением. И помни: не только я жду..:»

Письмо я разорвала в мелкие клочки, на погром, учиненный «шаловливыми» слугами, заставила себя смотреть философски. Благодарение Богу, ни в первый, ни во второй свой налет головорезы, переворачивая все в спальне, не натолкнулись на тайную дверь, за которой была комнатка с компьютером. По тому, как пристально, почти гипнотизирующе наблюдала за погромщиками Василиса Прекрасная, я поняла, что она натуральным образом отводила им глаза. И правильно делала! Потому что, узнай Аленка о диковинной машине – неизвестно, каких еще гадостей пришлось бы ожидать на свои головы несчастным жителям не только Кутежа, но и всего Тридевятого царства.