Девять принцев Амбера .Тетралогия - Желязны Роджер Джозеф - Страница 50

— Меня не интересуют модные заведения, — покачал я головой.

— «Сеть» все еще считается приличным заведением, которое расположено недалеко от угла улицы Кузнецов, и оно в общем-то не модное.

— Но ты туда бы не пошел?

— Бывало, ходил, но в последнее время там ошивается множество аристократов и крупных купцов, а сейчас я чувствую себя там несколько неуютно. Но «Сеть» стала похожа на клуб.

— Черт! Мне вовсе не нужна атмосфера клуба. Просто хочется отведать вкусной, свежей рыбки. Куда бы ты пошел для этой цели?

— Это долгая прогулка. Надо спуститься к самым причалам с обратной стороны бухты и немного свернуть на запад. Но, может быть, вам не следует туда ходить? Час довольно поздний, а это не самый спокойный район с наступлением темноты.

— Это, случайно, не Закоулок Смерти?

— Иногда его называют и так, потому что по утрам находят трупы. Может, вам лучше направиться в «Сеть», раз вы один?

— Жерар однажды провел меня по тому району в дневное время. Думается, я прекрасно сумею разыскать дорогу. Как называется это заведение?

— «Окровавленный Билл».

— Спасибо. Я передам Биллу от тебя привет.

— Это невозможно, — качнул он головой. — Заведение переименовано в честь его кончины. Теперь им заправляет его двоюродный брат, Энди.

— О… А как же оно называлось раньше?

— «Окровавленный Сэм».

— Думаю, что в следующий раз его назовут «Окровавленный Энди».

Я пожелал ему спокойной ночи и вышел, подготавливая себя к длительной прогулке. Выбрал тропу к короткой лестнице, спускающейся вниз по склону к дорожке, ведущей к боковым воротам, часовой выпустил меня за ограду. Стояла прохладная ночь, и ветер с моря доносил запах осени, оголявшей окружающий меня мир. Направляясь к Главной Площади, я втянул ее запахи в легкие. До меня доносился отдаленный, почти забытый неспешный цокот копыт по мостовой, словно всплывающий из сна или из памяти. Ночь была безлунной, а площадь внизу окаймлялась установленными на высоких столбах фонарями-шарами с фосфоресцирующими трубками с жидкостью, и вокруг них мелькали ночные бабочки. Добравшись до проспекта, я пошел прогулочным шагом. Ранние звездочки заполнили небо. Пока я прогуливался, мимо меня прокатило несколько закрытых экипажей. Какой-то старик, прогуливавший на цепочке зеленого дракончика, прикоснулся к шляпе, когда я проходил мимо, и произнес: «Добрый вечер». Он видел, откуда я иду, хотя я и не был уверен, что он узнал меня. Моя физиономия не так уж хорошо известна в городе. Через некоторое время на душе у меня полегчало, и я почувствовал, как в ногах прибавилось прыти. Рэндом был рассержен куда меньше, чем я ожидал. Поскольку Колесо-призрак не заварило никакой каши, он не велел мне его отключить. Он лишь предложил продумать оптимальный вариант действий.

А Флора уже связалась с ним и сообщила, кто такой Люк, отчего у него, кажется, полегчало на душе, так как теперь он знал, с кем имеет дело. Хотя я поинтересовался, как он намеревается разделаться с ним, он мне ничего не сказал. Намекнул, правда, что отправит в Кашеру агента с целью сбора информации. Но больше всего его, пожалуй, встревожило известие о том, что известный разбойник Далт все еще жив.

— В этом человеке есть что-то… — начал Рэндом.

— Что?

— Ну, хотя бы то, что, как я видел, Бенедикт проткнул его мечом. Обычно это означает конец карьеры.

— Крепкий сукин сын, — предположил я, — или же чертовски везучий. Или и то и другое.

— Если он тот же самый человек, то он сын Осквернительницы. Ты слышал о ней?

— Дила! — вспомнил я. — Ее ведь звали именно так? Какая-то религиозная фанатичка? Воинствующая проводница?

Рэндом кивнул.

— Она причинила уйму хлопот на периферии Золотого Круга, неподалеку от Бегмы. Ты когда-нибудь бывал там?

— Нет.

— Бегма — самая ближайшая точка на Круге по отношению к Кашере, вот это-то и делает всю историю особенно интересной. Она совершила массу набегов на Бегму и бегмийцы не могли справиться с ней. Наконец они напомнили нам про договор о защите, который мы заключили почти со всеми королевствами Золотого Круга, и отец решил лично направиться туда и преподать ей урок. Слишком уж много она спалила святилищ Единорога. Он взял с собой небольшой отряд, разбил ее войска, захватил ее в плен и повесил кучу ее молодчиков. Она же сумела убежать и через пару лет, когда про нее почти уже все забыли, вернулась со свежими силами и вновь принялась за ту же работу. Бегма подняла вой, но отец был занят. Он послал Блейза с большим войском. Произошло несколько ничего не решающих стычек — у нее были разбойники, а не регулярная армия — и Блейз наконец-то загнал ее в угол и стер в порошок. В тот день она и погибла, возглавляя свои войска.

— И Далт ее сын?

— Так утверждают, и это похоже на правду, он длительное время досаждал нам, как только мог, стремясь отомстить за смерть матери. Наконец он собрал довольно впечатляющие боевые силы и попытался совершить набег на Амбер, но Бенедикт уже поджидал его, имея за спиной свой любимый полк. Бенедикт раскрошил их на куски, и все безусловно выглядело так, будто он смертельно ранил Далта. Несколько молодчиков сумели вынести его с поля боя, поэтому-то мы и не увидели его тела. Но черт возьми! Кого это тогда волновало?!

— И ты думаешь, что это мог быть тот самый парень, с которым дружил Люк в детские годы и позже?

— Ну, возраст примерно одинаковый, и в общем-то он устраивает набеги из того же района. Полагаю, это не исключено.

Идя неспешным шагом, я размышлял над услышанным. Ясра на самом деле, по словам отшельника, не любила этого парня. Так какую же роль он играл в делах сейчас? Слишком много неизвестного, неопределенного. Для ответа на этот вопрос требуются скорее знания, чем рассуждения, так что лучше предоставить этому делу двигаться своим путем, а самому отправиться наслаждаться едой… Я продолжал путь по площади. Невдалеке от нее на противоположной стороне я услышал смех и заметил, что в уличном кафе несколько столиков все еще занимают самые ярые любители алкоголя. Одним из них оказался Дронна, но он меня не заметил и я прошел мимо. Я не испытывал желания наблюдать за тем, как меня будут пытаться позабавить. Затем я свернул на улицу Ткачей, и она привела меня туда, где поднималась, петляя из припортового района, Западная Лоза. Мимо торопливо прошла высокая дама в маске и серебристом плаще. Она села в поджидавший ее экипаж, оглянулась и улыбнулась из-под вуали. Я был убежден, что не знаю ее, о чем посожалел — у нее была симпатичная улыбка. Затем порыв ветра донес до меня запах дыма из чьего-то очага и заодно прошелестел опавшими листьями. Неожиданно для себя, я подумал о том, что где-то находится сейчас мой отец. Я направился далее по улице и свернул налево по Западной Лозе. Здесь было потеснее, чем на площади, но все же достаточно просторно, интервал между фонарями побольше, но для ночных прохожих освещения достаточно. Мимо проскакала пара всадников, распевавших незнакомую песню. Чуть позже над головой проплыло что-то большое и темное и устроилось на крыше по другую сторону улицы. С той стороны донеслось несколько царапающих звуков, потом наступила тишина. Я проследовал дальше, завернул направо, а затем налево. Тут, как я знал, дорога сильно петляла. Улица постепенно становилась круче. В какой-то момент спуска налетел ветерок со стороны порта, принесший первые за весь вечер запахи соленого моря. Вскоре после этого, по моим подсчетам через два поворота, я увидел и само море. Далеко внизу покачивающиеся огоньки на искрящейся, вздымающейся глади за черной, ограждающей, изогнутой линией из ярких точек Портовой Дороги. На краю света и тени появились намеки на горизонт. Через несколько минут мне показалось, что я уловил отблеск удаленного света Кабры, а потом, при новом повороте дороги, он опять пропал. На улице, справа по ходу движения, пульсировало облако света, похожее на пролитое молоко, обрисовывая прозрачную решетку булыжников на самом дальнем ее конце. Возвышающийся над облаком столб мог рекламировать все что угодно, вплоть до парикмахерской для привидений. Треснувший шар на нем все еще слабо фосфоресцировал, напоминая мне об одной игре в черепах-на-полках, в которую мы детьми играли при Дворах. От светильника вниз по склону тянулись светящиеся следы, они становились все слабее и слабее и, наконец, исчезли совсем. Я направился дальше и пройдя некоторое расстояние, расслышал крики морских птиц. Запах осени сменился запахом океана. Призрачный свет за моим правым плечом поднялся выше над водой, проплывая над сморщенным лицом глубин. Скоро… Пока я добирался до искомого места, мой аппетит увеличился до необъятных пределов. Впереди я заметил идущего по другой стороне улицы человека в черном плаще: по краям его сапог все еще не погасло свечение. Я вспомнил о рыбе, которую скоро буду есть, поспешил поравняться с фигурой в плаще и обогнал ее. Кошка в дверях ближайшего парадного перестала вылизывать свою задницу и, пока я проходил, смотрела на меня, Держа заднюю лапку в вертикальном положении. Повстречался еще один всадник. Я расслышал доносившиеся с верхнего этажа одного из затемненных зданий обрывки спора мужчины с женщиной. Еще один поворот, и в поле зрения появился рог луны. Через десять минут я добрался до припортового района и отыскал путь к Портовой Дороге. Почти полное отсутствие на ней светящихся шаров возмещалось светом из окон, множеством ведер с горящей смолой и светом взошедшей теперь высоко луны. Здесь запахи соли и океана стали сильнее, на дороге попадалось больше мусора, а прохожие отличались более колоритной одеждой и вели себя более шумно, чем на площади, если не считать Дронны. Я добрался до другого берега бухты, где звуки моря усилились: скрипы кораблей, грохот цепей, удары каких-то судов поменьше о пирс. Я невольно подумал, где же сейчас находится «Звездная вспышка» — моя прежняя яхта. Вскоре я добрался до западного берега порта. Пара крыс гнала поперек моего пути черную кошку, пока я заглядывал в переулки в поисках нужного мне заведения. Здесь вонь человеческих экскрементов смешивалась с другими запахами, и я услышал крики и звуки борьбы где-то поблизости, что привело меня к выводу, что я нахожусь в нужном мне районе. Где-то вдалеке прозвенел бакенный колокол. Откуда-то поблизости донеслись несколько почти со скукой брошенных ругательств, предшествовавших появлению из-за ближайшего угла справа пары матросов, прошедших, ухмыляясь и пошатываясь, мимо меня. Через несколько минут они затянули песню, удаляясь прочь. Я двинулся дальше и взглянул на табличку, прикрепленную к углу дома. Она гласила: