Мастер ветров и вод - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 25

— Я и не мелочилась, — усмехнулась Соня. — В конце концов, мне нравится чайная церемония. А насчёт оплаты услуг мужчины — неужели ты это всерьёз, Нилочка?!

— Важно не это, а другое, — наставительно сказала я, — нравится ли тебе твой диктатор-художник. Кстати, как его зовут?

— Марк Косарецкий, — не сказала, а почти пропела Соня. — Аристократическое имя, верно? В одно имя влюбиться можно…

— Имя — это только набор звуков, — ответила я. — Какая у твоего Марка душа?

Соня на минуту примолкла, глядя на то, как в огромном круглом аквариуме плавают неоны и скалярии, а потом сказала:

— Нила, душу я разглядеть не успела. Наш роман с Марком длился ровно пять дней и закончился трескучей ссорой. Марк заявил, что у меня слишком много мусора в голове, а кроме этого, что я — не личность, да и не должна быть личностью. Если и дальше хочу наслаждаться его обществом в моей постели.

— Понятное дело, когда мужчина такое говорит женщине, она с особым наслаждением спускает его с лестницы, — тоном знатока заявила я и добавила: — Да какое он имел право говорить с тобой в подобном регистре? Сколько лет этому сопляку?

— Он старше меня на одиннадцать лет, — сообщила Соня.

— Сорок четыре?! И он все ещё подающий надежды художник?! Ох, Соня, я рада, что ты от него избавилась. Подобный мужчина — все равно что ядовитая стрела: вонзится в сердце, и любви испытать не успеешь, а вот боли — наоборот. Боль тебе просто обеспечена. Нет, Соня, Марк Косарецкий нам никак не подходит.

— Знаю, — хмыкнула Соня и допила вино. Вид у неё при этом был не сказать чтобы сильно оптимистический. Даже совсем неоптимистический. Видимо, художник Марк Косарецкий сумел-таки сделать чёрное дело и каким-то образом влюбить в себя мою дорогую подругу. Ну, не влюбить, а заставить думать о собственной аристократической персоне. Вот теперь Соня горемычно думает: а может, он был моей судьбой? А может, у меня и вправду много мусора в голове, и пусть бы Марк взялся за моё воспитание суровой рукой? Мне стало жаль подругу: с одной стороны, судьба стала к ней благосклонна, а вот с другой… Дался ей этот художник!..

— Приезжай ко мне летом, — предложила я наобум. — Я тебя сосватаю за кого-нибудь из своих кузенов.

— Нет, в отношении мужчин я все-таки проявлю патриотизм. И без того по телевизору без конца говорят, что наша нация вырождается! А ты мне ещё за китайца выйти замуж предлагаешь!

— Что ж, коль ты такая патриотка, — заулыбалась я, — то сиди и жди принца своей мечты. Должен же он когда-нибудь да объявиться.

Улыбки улыбками, но я видела и понимала, что Соня тяготится своим безмужним, точнее, безмужчинным положением. Её успехи в карьере, бизнесе и даже домостроительстве не давали ей главного: возможности влюбиться. Влюбиться так, как влюбляются женщины именно нашего возраста — безоглядно, нерассуждающе и навсегда.

Я терпела это безобразие в Сониной судьбе несколько дней, а потом решила взять её судьбу в свои руки. Та стрелка таинственного компаса, что всегда вела меня к верным решениям, ожила и напряжённо дрожала, готовая указывать путь.

Прежде всего я выполнила простейшие операции, доступные даже тем, кто истово штудирует «Фэн-шуй для чайников». С помощью триграмм багуа и некоторых методик школы компаса я постаралась определить, какой негативный фактор мешает моей подруге незамедлительно и навсегда обрести сердечное счастье…

И тут впервые мои методы дали осечку. Триграммы молчали, и стрелка моего сердечного компаса расстроенно вертелась из стороны в сторону, как при магнитной буре. В доме Сони, как говорим Мы, мастера, всюду был «хороший фэн-шуй». Ничто, ни одна судьбоносная заноза, никакая житейская причина не мешала Соне влюбиться, и тем ие менее наша принцесса не влюблялась, и все тут. Я уже хотела предложить ей пойти тривиальным путём и собрать в доме вечеринку с массой знакомых и полузнакомых людей (вдруг там окажется искомый принц?), но тут сказочность Сониной судьбы снова сыграла свою роль. Потому что Соню пригласили на бал — как полагается приглашать на бал всякую порядочную принцессу.

Бал давало местное Дворянское собрание. Я и не подозревала, что в таком самоварно-гармошечном городке, как Тула, имеется Дворянское собрание, но вот поди ж ты!.. Соня получила приглашение — прямоугольник глянцевой плотной бумаги с золотым тиснением и витиеватыми грамматическими периодами.

— Мне не хочется на этот бал, — неожиданно заупрямилась Соня.

— Не хочется, а надо, — подавила я упрямство подруги. — И даже не с точки зрения поиска принца. Просто побудь среди людей.

— Я на работе все время среди людей…

— То на работе! А бал! Только представь: дамы в вечерних платьях, кавалеры во фрачных парах… Шелест вееров и грохот мазурки… Брызги шампанского и вихри вальса!

— Сильно сомневаюсь. Там наверняка будет скучно.

— Соня, мне не нравится твой глобальный пессимизм. Я тебе кто? Я тебе — мастер фэн-шуй. И если я, как оный мастер, заявляю, что тебе следует отправиться на бал, вооружённой своим лучшим платьем, причёской и макияжем, то что ты должна сделать?..

— Подчиниться, — со смехом произнесла Соня. — О мой дорогой мастер, ты поможешь мне сделать укладку?

— А также макияж. И если мы немедленно не отправимся потрошить твой гардероб в поисках платья несравненной красоты, я тебе больше не подруга!

Мы радостно выпотрошили Сонин гардероб до основания, а затем принялись комбинировать и подбирать, спорить и примерять, подбрасывать вверх невесомые разноцветные шарфы (до коих моя подруга оказалась большой охотницей) и вообще наслаждаться этим тряпичным раем. Женщины нас поймут, а на то, чтобы нас поняли мужчины, мы и не напрашиваемся.

Через полтора часа неутомительной сортировки платьев вечерних, сорти-де-баль, платьев-коктейль и прочей, созданной на погибель женской души красоты мы выбрали наряд, в котором моя дорогая С оня должна была осчастливить своим присутствием бал тульского Дворянского собрания. Это было нечто эфемерное, воздушное, пикантное, но с намёком на целомудренное поведение хозяйки платья. То есть на вальс или танго вы хозяйку подобного платья пригласить ещё можете, а вот в суши-бар — никоим образом, женщины в таких платьях стоят неизмеримо выше всех суши-баров, вместе и взятых.

— Ты великолепна, — совершенно искренне сказала я преображённой Соне. — Дворянское собрание падёт к твоим ногам с тихим вздохом обожания. Уж поверь.

Соня, разумеется, мне поверила. А потому через день, разодетая в прелестное платье, украшенная причёской моего собственного изобретения и блиставшая самым опасным для мужского сердца макияжем, отбыла на бал в своей карете, то есть, пардон, тыкве, то есть, ещё раз пардон, машине. Перед этим я выдержала не одну баталию со своей бесценной подругой, вдруг решившей, что мне также совершенно необходимо посетить Дворянское собрание. На что я резонно возражала: у меня нет персонального приглашения, это раз. Я не дворянка — это два. Слоняться средь шумного и душного зала, автоматически выискивая места скопления негативной энергии, а не отдыхать, подобно всем нормальным людям, — это третья причина, по которой я, как мастер фэн-шуй, избегаю шумных людских сборищ.

Я посмотрела вслед отъехавшему Сониному авто и, предвкушая блаженное одиночество, вернулась в дом. В холле вскинула руки вверх, словно в приветственном жесте, и почувствовала, как светлая ци ринулась мне навстречу, напоминая собаку, соскучившуюся по хозяину. Я приняла её в ладони, ощутив, как теплом наполняется все моё тело, как глаза обретают возможность видеть сквозь стены и предметы истинную сердцевину всего сущего. Все вокруг меня излучало сияние, каждая вещь, каждая мелочь, и я шла так, будто находилась не в обыкновенном доме, а в райском саду. Я уничтожала попадающиеся мне на пути сгустки тёмной ша, подобно тому как тигр прихлопывает лапой таящихся в траве жуков и гусениц… Я несла свет, сама не будучи светом, я попирала тьму, отнюдь не уверенная в том, что моя победа будет окончательной…