Выбор принцессы - Первухина Александра Викторовна - Страница 37

Спускаясь по многочисленным переходам в крыло дворца, отведенное под больницу, Императрица тщательно обдумывала свои действия, проклиная особенности человеческого мозга. По какой-то неумной шутке природы люди могли без последствий перенести проникновение в их сознание только одного существа, если одновременно там оказывалось два и более посторонних, результатом становилось тяжелое расстройство психики. Благодаря этим ограничениям Эфе предстояло в одиночку исправить все повреждения сознания, причиненные психокоррекцией, поскольку доверить такую операцию Хальзару она не могла из-за слабой осведомленности диина о том, что является для человека естественным, а что нет. Если бы брат Хизы принялся устранять вмешательство в психику Сейнала, то с очень большой вероятностью мог убрать следы на его взгляд искусственного вмешательства и в результате превратить юношу в диина, запертого в человеческом теле. Так рисковать Императрица не собиралась. В отличие от Хальзара, она хотя бы относительно представляла, что делается в голове нормального человека, благо Рейт не стеснялся периодически позволять ей проникновение в свое сознание и разрешать жене оставаться там по нескольку часов, правда, далеко не всегда.

Оказавшись наконец в пункте назначения (этот Сааном проклятый дворец ее предков больше всего напоминал многоярусный лабиринт, занимающий площадь парочки кварталов), Эфа встряхнула головой, отгоняя лишние на данный момент мысли, и обратилась к поджидающему ее у двери палаты врачу, косящемуся на торчащих рядом с ним диинов с восторгом человека, наконец-то увидевшего наяву свою самую заветную мечту.

– Подготовьте на вс-с-сякий с-с-случай реанимацию, а также вс-с-се необходимое для вос-с-становления организма пос-с-сле с-с-серьезного физичес-с-ского и пс-с-сихичес-с-ского ис-с-стощения. Но пока я не позову, в палату не входить. Прос-с-следите, – бросила она диинам.

И, дождавшись от всех присутствующих кивка или вербального подтверждения того, что ее распоряжения приняты к сведению, вошла в небольшую светлую комнатку, где на кровати с подключенными всевозможными медицинскими приборами, следящими за малейшими изменениями в его состоянии, лежал Сейнал. Вид мальчика заставил Эфу тихо зашипеть от злости. Ребенок выглядел так, словно в любой момент мог умереть. Саан их всех загрызи, что же эти неизвестные заговорщики с ним сделали, и как этот разиня Керр допустил, чтобы его собственного племянника подвергли психообработке! Тоже мне, глава Службы безопасности называется! Императрица глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться, и медленно выдохнула, отстраняясь от самых незначительных всплесков эмоций. Для того что она задумала, ей понадобятся абсолютное хладнокровие и сосредоточенность. На третьем вдохе сознание женщины, избавившись от всего лишнего, превратилось в идеальный инструмент. Только после этого Эфа осторожно опустилась на пол возле изголовья кровати мальчика и, положив голову на его подушку, прикоснулась к раненому разуму человеческого детеныша.

Как только она вошла в контакт с сознанием юноши, на нее обрушился сумасшедший поток разрозненных фрагментов информации, совершенно бессистемно кружащих по затейливым траекториям. Императрица с трудом отгородилась от затягивающего безумного танца красок и звуков и попыталась определить, что вызвало эту вакханалию. Личность Сейнала никак не удавалось обнаружить, и женщина уже начала опасаться, что она распалась на миллионы составляющих ее фрагментов, мелькающих сейчас вокруг нее. Однако в следующий момент Эфа наткнулась на странную конструкцию и замерла на несколько секунд, пытаясь понять, в голову какого безумца или гения пришло такое экстравагантное решение проблемы. Теперь странное поведение мальчика становилось совершенно понятным, оказывается, все дело было в том, как под воздействием психокоррекции поменялась структура его личности. Она напоминала равнобедренный треугольник только с двумя сторонами. Вершиной его стали все детские воспоминания и переживания Сейнала, которые теперь отвечали и за мотивацию действий. От них шла односторонняя перемычка к практически изолированному фрагменту, вместившему в себя все, что составляло взрослую часть личности, обеспечивающую заодно претворение желаний в жизнь. А с другой стороны к детским воспоминаниям примыкал осколок сознания с единственной фобией подростка – страхом физического насилия, на который как заплатки были намертво приклеены фрагменты какого-то странного голофильма с ней и Эрой в главных ролях.

Эфа бесстрастно изучала конструкцию, отобразившую то, что происходит в разуме Сейнала, естественно, ее собственное сознание значительно упростило все процессы для удобства восприятия, но главное она все-таки смогла уловить. Схема действовала на удивление просто: фобия, которая теперь приобрела благодаря вмешательству неизвестного псикодировщика полную конкретность, сфокусировав размытый облик агрессора в двух совершенно определенных существах – Императрице и принцессе, влияла на детскую часть личности подростка по одностороннему каналу, заставляя принимать нужные кому-то решения. Эти решения направлялись по перемычке во взрослый фрагмент сознания, который, используя все навыки и знания, накопленные Сейналом, претворял полученную директиву в жизнь. Но, поскольку обратная связь не действовала, он был не в состоянии критически оценить принятое решение и причины, его породившие. А так как контакта между фобией и взрослой частью личности не было вообще, то последняя и не подозревала о существовании первой. Просто, но эффективно. Эфа осторожно прикоснулась к конструкции личности парня, стараясь определить ключевые точки, воздействуя на которые можно было бы вернуть все в исходное состояние, но, к ее удивлению, их не было! Женщина внимательно и бесстрастно обследовала сознание подростка и убедилась в том, что изменения необратимы, кто бы ни сделал это с мальчишкой, он позаботился о том, чтобы убрать свою жертву наверняка. Если Сейнала не прикончили бы, когда он, повинуясь внушенному приказу, сам пришел бы в засаду, то в ближайшие несколько месяцев ему грозила полная невменяемость. Воздействие извне было абсолютно бесполезно.

Эфа обдумала единственный шанс на спасение ребенка и констатировала, что для нее он достаточно безопасен. Женщина убрала практически все барьеры, разделяющие ее сознание и сознание подростка, оставив только одну маленькую защиту, позволяющую ей не забыть о том, кто она и что собирается делать. Через мгновения их личности слились в единое целое. Императрица растворилась в детских страхах и вполне взрослой злости на обстоятельства, теперь оставалось только бороться. Эфа сохранила достаточно контроля, чтобы помнить о том, кто она есть на самом деле, но ее мысли и чувства переплелись с мыслями и чувствами Сейнала в причудливую смесь, ломая все ранее установленные порядки. В этом-то и было спасение. Разум человека не предназначен для того, чтобы вмещать две личности одновременно, в результате они превратились в один большой ком, разорвав практически все прежние связи между отдельными своими фрагментами, теперь предстояло выстроить из образовавшегося хаоса два самостоятельных сознания. Императрица принялась за работу, отыскивая и собирая в стройную систему кусочки, которые до недавнего времени были Сейналом.

Это оказалось сложнее, чем выглядело на первый взгляд, в конце концов Эфа, устав возиться с ускользающими, беспорядочно мельтешащими перед внутренним взглядом обрывками и осколками, прибегла к довольно рискованному способу, который когда-то ей показала Тальза, обучая управлять своими паронормальными способностями. Императрица представила оба сознания как пазлы с отсутствующими кусочками и принялась их собирать на манер детских головоломок. Теперь не нужно было решать, с какой стороны прикрепить тот или иной фрагмент, достаточно было поднести его к пустому полю основы, чтобы определить по его форме, где он должен лежать. Но в этом-то и крылась главная опасность. Если ее сознание таким образом можно было собрать без проблем, то с сознанием Сейнала необходимо было учитывать, что восприятие Эфы непроизвольно меняло картинку, накладывая на нее свой отпечаток. Приходилось быть предельно осторожной, чтобы не добавить во фрагменты собственное представление о тех или иных качествах подростка.