Академия на краю гибели - Азимов Айзек - Страница 52

– А что мы будем там делать, Голан?

– Начнем с того, что мы туристы – самое естественное будет первым делом навестить такое местечко, правда? Для того чтобы ни у кого не вызвать подозрений, вести себя надо естественно. Ну а куда бы ты первым делом отправился, чтобы разузнать о Гее?

– В Университет, пожалуй. Или в Антропологическое Общество. Или в Музей. Но уж никак не в Туристический Центр.

– Вот и ошибаешься. В Туристическом Центре мы изобразим из себя ученых зануд, которых интересуют исключительно университеты, музеи и тому подобное. Мы выберем что-нибудь, а уж там постараемся найти людей, которые помогут нам найти тех, с кем можно проконсультироваться по проблемам древней истории, галактографии, мифологии, антропологии и всякого другого – придумывай, что твоей душе угодно. Но все дороги начинаются с Туристического Центра.

Пелорат промолчал. Машина ползла как черепаха, пока наконец не влилась в оживленный поток транспорта. Путешественники выехали на боковую улицу, въехали в туннель, миновали какие-то непонятные дорожные знаки – по всей вероятности, они обозначали направление движения н еще какие-то подробности, но каллиграфия знаков делала их совершенно нечитабельными.

Похоже было, к счастью, что автомобиль таки знал дорогу, и вскоре припарковался у здания, на фасаде которого красовалась вывеска: «СЕЙШЕЛЬСКОЕ ИНОСТРАННОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО» э Буквы отличались такой же умопомрачительной каллиграфией, что и дорожные знаки. Ниже висела вывеска поменьше. На ней значилось: «СЕЙШЕЛЬСКИЙ ТУРИСТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР». На этой вывеске буквы были вычерчены нормально, в каллиграфии Галактического Стандарта.

Войдя внутрь, путешественники обнаружили, что тут не так просторно, как показалось снаружи. Народа в Центре было совсем немного.

В зале стояло несколько застекленных будок. Внутри одной из них восседал мужчина, пробегавший глазами выползавший из принтера рулон бумаги с новостями. Еще одну занимали две женщины, казалось, они играют в какую-то странную игру с карточками и бланками. За конторкой, которая была чересчур внушительной для одного-единственного человека, озаренный бликами горящих лампочек компьютера, восседал унылого вида служащий, одетый в нечто, напоминавшее разноцветную шахматную доску.

Поглядев на него, Пелорат шепнул Тревайзу:

– А странно тут одеваются…

– Угу, – кивнул Тревайз, – Я заметил уже, Что тут скажешь? Мода переменчива. Расстояния, время… Кто знает, может лет этак пятьдесят назад все на Сейшелле разгуливали в трауре? Принимай как должное, Джен.

– Постараюсь, конечно. Только наша одежда мне больше нравится. Не так раздражает глаз, знаешь ли.

– Из-за того, что мы все рядимся в серое? Знаешь, а многих это раздражает. Ей-богу, я слышал, как про нас говорили: «Они наряжаются в пыльные тряпки». Кто знает, может, тут люди рядятся в кричащие тряпки из-за того, что хотят подчеркнуть свою независимость от Академии. А может, все проще; просто они так привыкли. Ну, Джен, пошли.

Они не успели подойти к конторке, как мужчина, который просматривал, сидя в будке, новости, вышел оттуда и пошел им навстречу, широко улыбаясь. В его одежде преобладали оттенки серого цвета.

Тревайз не сразу посмотрел на него, но первый же взгляд в сторону этого человека пригвоздил его к полу.

– Боже милостивый! – прошептал он. – Мой друг… предатель!

Глава двенадцатая

Агент

Мунн Ли Компор, Советник Академии, неуверенно протянул руку Тревайзу.

Тревайз угрюмо уставился на протянутую ему руку и не подал своей бывшему товарищу. Он сказал, не глядя Компору в глаза и обращаясь неизвестно к кому:

– Не хотелось бы, чтобы меня арестовали за нарушение порядка на чужой планете, но, клянусь, я за себя не отвечаю, если этот человек приблизится ко мне еще на шаг.

Компор отдернул руку, растерялся, перевел взгляд на Пелората и робко спросил:

– Поговорить-то хоть можно? Объяснить? Ты выслушаешь меня?

Пелорат недоуменно посмотрел на них обоих по очереди.

– Вот чудеса, Голан! Мы прибыли в такой далекий мир и сразу встретили твоего знакомого?

Тревайз в упор смотрел на Компора, но чуть-чуть развернулся в сторону Пелората и ответил ему:

– Это человеческое существо, как можно судить по его внешним очертаниям, некогда было моим другом. Дома, на Терминусе. Как правило, я ничего не скрываю от друзей, и ему я доверял. Я высказывал ему свои суждения, которые, пожалуй, не всегда предназначались для посторонних ушей. А он сообщил о них властям в мельчайших подробностях, но не потрудился сообщить мне, что сделал это. По той же самой причине я чуть было не попал в беду и теперь нахожусь в ссылке. Теперь же это человеческое существо желает, чтобы я принял его за друга.

Тревайз, завершив тираду, полностью развернулся к Компору, пятерней откинул назад волосы, но только сильнее растрепал их.

– Послушай, ты, у меня есть к тебе вопрос. Что ты тут делаешь? Почему из всех миров в Галактике, где бы ты мог оказаться, ты оказался именно здесь? И почему – сейчас?

Компор окончательно растерялся. Обычная самоуверенная улыбка стерлась с его миловидного лица, он сразу стал выглядеть моложе. Вид у него был ужасно удрученный.

– Объясню, – сказал он. – Но только с самого начала.

Тревайз быстро огляделся по сторонам.

– Что – здесь? Нет, правда, ты хочешь говорить об этом здесь? В общественном месте? Хочешь, чтобы я съездил тебе по физиономии здесь, когда вдоволь наслушаюсь твоего вранья?

Компор прижал руки к груди, как бы защищаясь.

– Уверяю тебя, это самое безопасное место.

И тут же, предупреждая реакцию Тревайза, поспешно добавил:

– Можешь не верить, конечно, дело твое. Я говорю правду. Я пробыл на этой планете на несколько часов дольше тебя и все проверил. В Сейшелле есть один особый день в году. День Медитации, Почти все сидят дома… или должны сидеть. Сам видишь, как тут пусто. Не думаешь же ты, что тут каждый день так.

Пелорат кивнул и вставил:

– Да-да, если на то пошло, я был очень удивлен, что тут так мало народу.

Он наклонился к уху Тревайза и прошептал:

– Почему не дать ему выговориться, Голан? Бедняжка, он совсем расстроился. Может быть, он искренне хочет оправдаться. Мне кажется, нечестно отказывать ему в такой возможности.

Тревайз усмехнулся:

– Похоже, доктор Пелорат горит желанием выслушать тебя. Я удовлетворю его просьбу, если ты, в свою очередь, удовлетворишь мою и будешь предельно краток. Видишь ли, у меня сегодня тоже особенный день, день, когда меня страшно легко разозлить. А если сегодня тут все медитируют, шум, который я подниму, может остаться незамеченным стражами порядка. Завтра мне, может, так уже не повезет. Зачем же я буду упускать такую восхитительную возможность?

Компор сдавленным голосом проговорил:

– Знаешь, если не шутишь, давай, я не против. Я и защищаться не стану. Бей, если тебе угодно. Но сначала выслушай меня!

– Валяй говори. Послушаю, пока терпения хватит.

– Во-первых, Голан…

– Будь добр, зови меня Тревайзом. Мы с тобой на брудершафт не пили.

– Во-первых, Тревайз, ты перестарался, убеждая меня в своих взглядах…

– Вот те раз! Перестарался? А мне казалось, что ты ими увлечен.

– Я старался казаться увлеченным, чтобы скрыть, как меня раздражают твои высказывания. Послушай, давай сядем вот тут, у стены? Народу мало, но все-таки вдруг кто-то войдет. Не стоит без нужды привлекать к себе внимание.

Троица медленно пересекла почти всю длину зала. На лице Компора блуждала натянутая улыбка, но из предосторожности он держался на расстоянии вытянутой руки от Тревайза.

Все уселись в кресла, слегка осевшие под грузом и немедленно принявшие очертания тела сидящих. Пелорат ужасно удивился и попытался встать.

– Не волнуйтесь, Профессор, – успокоил его Компор. – Я это уже пережил. Кое в чем они нас опережают. Это мир, где уважают силу маленьких удобств.