Мой капитан (СИ) - "Lonescream" - Страница 3

Побыв здесь всего несколько часов, он успел проникнуться неким ощущением свободы, оторванности от прежней жизни. С плеч словно сбросили тяжкий груз. А тихая, непримечательная финская гавань напомнила ему о самой Финляндии, которую Тимур всегда мечтал повидать – самобытную, холодную, со своими преданиями и сказками, с северным сиянием и настоящим Сантой.

Ближе к вечеру Петро нашел его спящим на старом кресле у окна. Мужчина не хотел будить парня, но стоило напомнить об отплытии назад. Вдруг ему еще раз захочется посмотреть город?

Он склонился над спящим Тимом и замешкал. Тот сжался, насколько это было можно, подтянув ноги и обхватив их руками. Голова откинулась набок, открывая взгляду худенькую белую шею с чуть выступающим кадыком. Дышал он почти бесшумно, лишь изредка беспокойно вздыхал, ерзал на своем месте и засыпал вновь.

В этот момент капитан ощутил жалость к нему, как и тогда, при первой их встрече. Он же совсем еще молодой, а видно, что приходится ему трудновато. Простой, честный, совсем обычный парень, он был необычен одновременно. Для таких хочется сделать что-то бескорыстно. Таким хочется помогать, даже если они того не просят. Именно поэтому Петро не выгнал его тогда, в тот вечер.

Он уже было дотронулся до плеча Тимура, положив ладонь поверх его футболки, но потрясти не решился, а так и держал ее, ушедший в свои мысли, пока не опомнился и не ушел прочь.

Пройдя в свою рубку, мужчина занялся более важными вещами – нужно было отправляться назад. За делом он не заметил, как пролетело некоторое время, поэтому удивился, увидев в дверях своего заспанного попутчика.

- Можно? – по привычке спросил Тимур, зябко поводя плечами.

- Да. Я думал, ты проспишь дольше.

- Я просто задремал, наверное… Мы давно отплыли?

- Где-то час назад.

- А когда будем в Петербурге?

- К утру. Хочешь домой?

- Я… нет. Наоборот. Мне так понравилось здесь, - сказал Тим и зачем-то смутился.

- Паром или порт?

- Все. Я же никогда не плавал вот так. И никогда не видел моря.

- Это еще не море, - улыбнулся капитан. – А Финский залив.

- Но все равно. Очень красиво.

- Балтийское море еще красивее. Ты должен его когда-нибудь увидеть.

- Хотелось бы.

Но думал Тим в этот момент вовсе не о море. Он думал о том, как непонятна и странна порой бывает воля судьбы. О том, почему так сложилось, что он был вынужден бросить свою семью и переехать в город, где никого не знал и почти не завел друзей, или почему Петро выбрал именно такую работу – бороздить водную гладь от одной страны к другой, точно так же оторванный от своей семьи.

- О чем ты думаешь?

- Это долго объяснять.

- Я никуда не тороплюсь.

Тимур удивленно покосился на капитана – что, и правда ему нужны чужие проблемы? А тот вздохнул, поворачиваясь к нему и смотря прямо в глаза.

- Я в душу лезть не хочу. Но вижу – рассказать тебе хочется. Так говори.

Тим поднялся со своего места и встал рядом с капитаном, так же не отводя глаз от бескрайней черной водной поверхности, за которой пропадали последние всполохи заката. Эта близость и словно какое-то душевное родство между ними придали ему сил, и он впервые начал рассказывать о том, о чем не говорил ни с кем.

- Я родился в небольшом вятском поселке. Жил там вместе с матерью и отцом, отдельно от нас жила бабушка. Пока мне не исполнилось пять, отец держался, а потом запил. Конечно, нечасто такое бывало, но если случалось, я очень боялся его. Он не буянил, нет. Просто будто… переставал быть человеком вовсе. А мать… она добрая, она все прощала. Терпела, слова не сказала поперек. Бабка ее ругала за это, считала, что поделом, а я тогда совсем ничего не понимал. Потом пошел в школу, а его закодировали. Я думал, что хоть ради меня он будет держаться, потому что из-за пьянок его увольняли отовсюду, а где терпели, платили раз в полугодие… Но он уже не мог бороться с собой. В то время мама начала хворать – приступы астмы и сердечная болезнь совсем измучили ее. Отец ненавидел себя за то, что ничего не мог сделать с собой. Что не обладал достаточной волей, чтобы измениться. И я уже тогда понимал – он не изменится. А когда я заканчивал школу и думал о поступлении, произошла беда. У нее… случился удар.

Тим помолчал немного, наклонив голову и словно собираясь с мыслями.

- Она выжила?

- Нет. Не выжила. Два года прошло, и я…

- Прости.

- Отец после того совсем пропал – все время пил, словно пытался забыться. Бабку перевезли в город, к родственникам. А я вот… уехал. Будто предал их всех.

- Это не так.

- Но я так себя чувствую.

- Тимур, посмотри на меня, - капитан развернул его к себе и крепко стиснул за плечи. – Ты хороший человек, слышишь? Ты не виноват ни в чем. Это их судьба.

Он заметил всего одну крошечную слезинку под его ресницами и бережно провел по ней пальцем, стирая. Тим изумленно распахнул серые бездны и выдохнул почти облегченно.

Вот так. Парни не плачут. Парни не плачут. Он внушал себе это до зубовного скрежета столько раз, а сейчас так раскрылся перед едва знакомым человеком. Когда он успел так довериться этому Петро?

- Спасибо, - одно слово расставило все по местам, и не нужно было больше ничего придумывать – он и так понял бы.

- Я рад, если тебе стало легче. Поспи еще. До рассвета очень долго.

- А можно я… здесь?

Тим неловко указал на узкую лежанку – кроватью это не назовешь, приделанную к стене, на которой, очевидно, спал временами сам капитан.

- Располагайся. Но я разбужу тебя через несколько часов.

- Хорошо.

Устроившись, Тим понял, что хотел вовсе не спать, а подумать. Он не сводил взгляда с фигуры Петро и размышлял о том, как сложится его дальнейшая жизнь. Утром придется покинуть паром, это место, ставшее чем-то большим, чем временное убежище. Он не хотел этого. Не хотел уходить от единственного человека, который отнесся к нему с добром, который понимал его. Это привязывает к себе человеческую натуру, и, раз узнав подобное, ты больше не сможешь обойтись без него.

Но дело было не только в сострадании. Этот мужчина волновал его. Своим слегка хрипловатым, строгим и мягким одновременно, голосом. Своими глазами, глядя в которые, можно было запросто излить душу. Своей заботой, проявленной к нему... И своим телом.

Но об этом Тимур думать пока даже не решался, мучительно краснея в подушку от одной только мысли, что можно стать еще ближе, чем какая бы то ни была дружба между мужчинами.

Он не заметил, как Петро подошел и укрыл его плотным байковым одеялом.

- Я думал, ты спишь, - тихо сказал он, заметив чуть приоткрытые глаза Тимура.

- Я и тогда не спал, - пробормотал он, погружаясь окончательно в черную бездну и совершенно не заметив, как смутился бывалый вояка и как невольно сжал пальцы той самой руки, что касалась его плеча…

Возвращение

Утро встретило Тимура резким холодным ветром на палубе и расстилающимся вдалеке берегом знакомого до боли города. Значит, вернулись.

Он шел по ровному деревянному настилу, зябко кутаясь в свою старенькую толстовку. Пальцы на руках замерзли, и он сунул их в карманы, ругая себя, что не взял более теплой одежды. День не был ясным – это было обычное серое питерское утро в начале сентября.

Капитана не оказалось нигде поблизости. Позже выяснилось, что мужчина выходил на берег, чтобы разобраться с какими-то делами.

Тим вернулся в будку, чтобы дождаться его и отблагодарить за приют. Вот только ничего у него с собой не было – ни денег, ни даже маленькой безделушки, чтобы оставить на память о себе. А ведь хотелось, чтобы помнил. Он сам не знал, почему.

- Привет, - нарушил его мысли знакомый хрипловатый баритон. – Давно поднялся? Я думал, что могу не застать тебя здесь, когда вернусь.

- Хотел сказать спасибо, - Тим поднял голову и просто посмотрел ему в глаза. – Вы очень помогли мне.

- Велика помощь, - усмехнулся капитан. – У тебя ведь и денег-то нет. Как поедешь?