Повесть о Сегри и Абенсеррахах - Перес де Ита Хинес - Страница 50

В это время они заметили Мусу, въезжавшего верхом на коне на холм, и сообщили об этом королю.

– С миром или с войной он является сюда? – спросил король, испугавшись.

– С миром, – ответил один из Сегри, – потому что он один и, видимо, – Да будет угодно аллаху, чтобы так оно и было, – ответил король, – и чтобы он не явился сюда лишить меня жизни.

Он так говорил, потому что опасался Мусы из-за Селимы.

– Не убить тебя идет он сюда, – ответил Гомел, – но ради твоего спасения и блага, ибо ведь он тебе брат.

– Да будет угодно аллаху, чтобы напрасными оказались мои опасения, – сказал король.

Тут явился Муса, спросил, здесь ли король: ему ответили, что здесь. Тогда Муса слез с коня, вошел внутрь мечети и нашел там короля в обществе Сегри и Гомелов. Преклонившись перед королем, как следовало, он заговорил:

– Поистине, король Гранады, ты поступил на этот раз не как надлежит королю! Ты позволил казнить столько рыцарей и возмутил всю Гранаду в то время, как в ней жив еще другой король, твой отец, против чьей воли ты захватил корону и скипетр, а теперь подверг опасности собственную жизнь и самое существование государства. И тебя, брат, можно счесть не законным королем, но тираном, заслуживающим, чтобы ему было отказано в повиновении только за одно то, что он поверил своим дурным советникам. Сделанного не поправишь, но мне очень хотелось бы знать, какие причины подвигнули тебя совершить такую жестокость и беззаконие? Если твои причины были справедливы, можно было поступить лучше; если Абенсеррахи были в чем-либо виновны, король имел право их покарать правосудием за их вину, а не нужно было возбуждать такую смуту.

– Брат мой Муса! Раз ты меня спрашиваешь о причине моего великого гнева, назову ее тебе в присутствии находящихся здесь рыцарей, – ответил король. – Узнай же, что рыцари Абенсеррахи замышляли лишить меня королевства и убить, а кроме того Альбинамад Абенсеррах обесчестил меня, вступив в прелюбодейную связь с моей супругой-королевой. Суди же теперь сам, мог ли я. узнав о столь неслыханном коварстве, дожидаться долгого судебного разбирательства?…

Услышав эти слова, Муса чрезвычайно удивился и сказал:

– Не считал я ни королеву, ни рыцарей Абенсеррахов способными на подобные преступления, хотя бы даже в одних только помыслах.

– Так если хочешь рассеять свои сомнения, спроси про это у Амета Сегри, у Махардина и у Махардона: они все при этом присутствовали и расскажут тебе всю правду.

Названные королем клеветники повторили тогда доблестному Мусе все, ими рассказанное королю. Но Муса опять не захотел поверить и не Дал себя убедить, ибо он знал королеву как женщину высокой добродетели, честности и доброты. И он возразил им так:

– Я никогда не поверю, рыцари, этому, и не найдется такого рыцаря, который осмелился бы выдавать это за правду, а если бы такой и нашелся, то он был бы обличен и опозорен как клеветник.

– Ну, так мы утверждаем это! – воскликнул Махардон. – И будем поддерживать наше утверждение против всякого рыцаря, осмелившегося его оспаривать!

Муса, уже рассерженный, ответил:

– В таком случае пусть правосудие рассмотрит ваше обвинение против Абенсеррахов, и выступайте тогда на его защиту с оружием в руках! Я знаю, что вы или будете изобличены, или погибнете! И если бы я не боялся нарушить моего дела, которое есть дело мира, даю вам слово рыцаря и королевского сына, что, прежде чем мы вышли бы из этой мечети, были бы разоблачены и открыты перед богом и людьми ваша клевета и ваше предательство! Только дело мира, с которым я явился, мешает мне это сейчас сделать.

Сегри начали волноваться и говорить, что они рыцари и что ими сказанное будут поддерживать с оружием в руках против любых четырех рыцарей.

– Это мы скоро увидим. – сказал Муса и. обернувшись к королю, добавил: – Идем в Альгамбру, я ее умиротворил и успокоил бунт. Осталось всего-навсего четыре рыцарских рода, желающих подчиниться не тебе, а твоему отцу. Но пройдет еще несколько дней, и я надеюсь, мне удастся с божьей помощью примирить и их. А вы, Сегри и Гомелы, послушайте, что я вам скажу: если из-за вас погибло сорок или пятьдесят рыцарей Абенсеррахов, то и с вашей стороны пало свыше пятидесяти Сегри и Гомелов. Идите же скорее в Альгамбру, распорядитесь, чтобы их трупы вынесли из Львиного двора и предали погребению, как то сделали Абенсеррахи со своими безвинно убитыми родичами.

С этим Муса вышел из мечети и вместе с ним король, положившийся на его слово. Король спросил его:

– Скажи мне, Муса, кто тебе открыл, что я нахожусь в этой мечети?

– Тот, кто видел, как ты туда укрылся, – отвечал ему Муса.

Все спустились с холма и вошли в Альгамбру. Сегри распорядились о погребении трупов своих родственников, и для этого понесли их по домам, сопровождаемые Мусой и другими рыцарями, для избежания каких-нибудь столкновений. Мертвые обеих партий были погребены, и весь тот день в Гранаде ничего не было слышно, кроме печального плача и стенаний. Король, как только вступил в Альгамбру, окруженный своей стражей, прошел в опочивальню и приказал, чтобы к нему никого не допускали в течение всего этого дня, что и было исполнено, и к нему не впустили даже королеву с ее дамами. Королева была очень огорчена, но не знала причины своего нового отъединения, поскольку все уже успокоилось, как передал ей присланный Мусой паж, сказавший, чтобы ее высочество не тревожилось, ибо все мирно и король в безопасности. Королева, очень печальная и задумчивая, удалилась в свои покои, и сердце подсказывало ей. новую беду.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Повествует про обвинение против королевы и рыцарей Абенсеррахов рыцарями-клеветниками; и про то, как королева была заключена в башню и выставила на свою защиту четырех рыцарей; и про то, что случилось дальше

Убитые с обеих сторон были погребены, остановились проливавшиеся по ним слезы, большинство рыцарей Гранады по приказу храброго полководца Мусы возвратились в повиновение Молодому королю, и прошел тот кровопролитный день, столь плачевный для Гранады; на следующий же за ним день все рыцари были призваны к королю в Альгамбру. Собрались там все наиболее славные рыцари, и было видно, что многие из них явились весьма неохотно: пришли, чтобы удовлетворить просьбу Мусы. Они все собрались в королевской зале, сели на свои обычные места и стали дожидаться выхода короля. Король, когда ему сказали, что Муса и многие славные рыцари Гранады его дожидаются, вышел к ним, одетый во все черное, с очень печальным лицом, сел на свой королевский трон и, оглядевшись по сторонам, так начал говорить:

– Верные вассалы и друзья, славные рыцари моей Гранады! Я хорошо знаю, что вы были недовольны мной и хотели лишить меня жизни и государства из-за событий, происшедших в Альгамбре; но вы хотели так поступить, не зная причин и основания этих событий. Правда, я мог бы решить это дело иным способом и избежать такого шума. Но иногда, в известных случаях, овладевают нами гнев и ярость, так что рассудок молчит, и мы прибегаем к безрассудным, но более скорым способам мести. Но да сохранит вас аллах от короля несправедливого, не медлящего с выполнением своей мести! И чтобы дать вам удовлетворение за мою малую вину и великую обиду, потребовавшую от меня скорой мести, узнайте, благородные гранадские рыцари, что Абенсеррахи, славой которых полон мир, составили заговор с целью лишить меня престола и жизни. За одно это они уже заслуживали смерти. Но кроме того, Альбинамад Абенсеррах запятнал мою честь, вступив в связь с моей женой и поддерживая с ней тайную и бесчестную любовь. Они продолжали бы так поступать и до сих пор, если бы не были открыты; здесь, в королевском зале, есть рыцари, свидетели-очевидцы, которые подтвердят это и выступят на защиту своих слов. Вот причины, заставившие меня вчера совершить все, что вы видели: я хотел собственной рукой отомстить за нанесенные мне столь тяжкие обиды и бесчестие. И если бы мое намерение не было раскрыто, не осталось бы сегодня в Гранаде в живых ни одного Абенсерраха. Но каким-то образом враждебная мне судьба раскрыла мое намерение. Из случившегося меня только печалит переполох в городе и смерть многих добрых рыцарей, павших от рук оставшихся в живых Абенсеррахов, Гасулов и Алабесов: пролитая кровь Сегри и Гомелов, по моему мнению, взывает к справедливому возмездию, и, клянусь Магометом, которого чту, я его совершу достойным образом! Повелеваю всем Абенсеррахам, виновным во вторжении с оружием в руках в мой королевский дворец, навсегда покинуть пределы Гранады, а все их имущество, как принадлежавшее изменникам, беру в мою королевскую казну и распоряжусь им по своей воле. Абенсеррахам, менее виновным, не находившимся в Гранаде или несшим вне ее пределов службу алькайдов или какую-либо иную, дозволяю остаться в Гранаде, но лишаю их королевской службы. Если у них родятся дети мужского пола, пусть посылают их на воспитание в другой город, а если женского пола, то пусть выдают их замуж за пределами королевства. И приказываю объявить об этом во всеуслышание по всей Гранаде. Что же касается королевы, моей супруги, то приказываю рыцарям, ее обвинившим, выступить немедля со своим обвинением; а королеву схватить и держать под крепкой стражей, покуда не разрешится ее дело. Потому что нехорошо, когда король, столь славный, как король Гранады, будет жить обесчещенный и не покарает обидчиков за такое тяжкое оскорбление. Вот, повторяю, причина, добрые и верные рыцари, вчерашнего дела. Теперь пусть каждый из вас положит руку на сердце и решит, был ли я вправе желать мести за мои обиды, а решив, пусть ответит.