Вернон Господи Литтл. Комедия XXI века в присутствии смерти - Пьер Ди Би Си - Страница 60

– Можете ли вы опознать человека, которого видели неподалеку от места преступления? – спрашивает прокурор. Один за другим свидетели, люди, которых я вижу в первый раз в жизни, стреляют глазами, а потом тычут пальцем в мою сторону.

– Вон тот, в клетке, – говорят они. – Именно его мы и видели.

И, как во всех драмах, чье действие происходит в зале суда, один за другим появляются персонажи из самой первой части, каждый со своей историей. А ты сидишь и ждешь, постараются ли они тебе помочь или утопят тебя к чертовой матери. К тому времени как ноябрьские сквознячки вызывают на койку в моей камере теплые одеяла, слушаньям удается растопить сугроб событий до твердой почвы под ногами.

– Обвинение вызывает доктора Оливера Дуррикса. Дуррикс проходит на место свидетеля. Его щеки со свистом рассекают воздух, чуть не лопаясь от впитанного крема. Он клянется говорить правду, и только правду, после чего обменивается с прокурором легкой полуулыбочкой.

– Доктор, вы по специальности психиатр и специализируетесь на личностных расстройствах?

– Так точно.

– И сегодня вы предстаете перед судом в качестве незаинтересованного свидетеля, без каких бы то ни было отсылок к контактам, которые, в силу вашей профессиональной деятельности, могли иметь место между вами и обвиняемым?

– Да.

Судья поднимает палец и смотрит на прокурора, что означает: стоп. Потом разворачивается к моему адвокату.

– Советник, по чистой случайности, ваш отвод свидетелю не затерялся при доставке?

– Нет, ваша честь, – отвечает Брайан. Он стоит совершенно спокойно.

– Насколько я понимаю, речь идет о терапевте, который вел вашего подзащитного. Должен ли я понимать, что вы решили проигнорировать данный конфликт?

– Как вам будет угодно, сэр.

Судья какое-то время жует воздух во рту. Потом кивает.

– Продолжайте.

– Доктор Оливер Дуррикс, – спрашивает прокурор, – как вы могли бы с профессиональной точки зрения охарактеризовать человека, совершившего все эти преступления?

– Протестую! – кричит мой адвокат. – Не доказано, что все эти преступления совершены одним и тем же человеком.

– Протест поддерживается, – говорит судья. – Я прошу обвинителя внимательнее относиться к формулировкам.

– Я скажу иначе, – говорит прокурор. – Доктор Дуррикс, усматриваете ли вы во всех этих преступлениях нечто общее?

– Со всей очевидностью.

– И это как-то связано с областью ваших профессиональных интересов?

– Я наблюдаю здесь симптомы, которые принято ассоциировать с социально опасными расстройствами психики на личностном уровне.

Прокурор поглаживает подбородок большим и указательным пальцами.

– Но кто сказал, что эти симптомы свойственны одному и тому же человеку?

Дуррикс тихо усмехается себе под нос.

– В противном случае придется предположить внезапную эпидемию социально опасных психических расстройств, которая возникла на данной конкретной территории и продолжалась ровно шесть дней.

Прокурор улыбается.

– А что отличает людей, страдающих от такого рода расстройств, ото всех нас, сидящих в этом зале?

– Этим людям свойственно стремление к немедленному удовлетворению своих желаний, они не в состоянии переносить даже минимальную фрустрацию в этой области. Они – прекрасные манипуляторы и невероятные эгоисты, что позволяет им не принимать во внимание права и нужды окружающих.

– Поправьте меня, если я не прав, но должен ли я в подобном случае предположить, что речь не идет о психических заболеваниях как таковых, и, следовательно, страдающий от такого рода расстройства человек никоим образом не освобождается от ответственности за содеянное?

– Вы совершенно правы. Личностные расстройства можно охарактеризовать как нарушения социальной адаптации, как девиации в области процесса самореализации личности.

Прокурор роняет голову на грудь, потом задумчиво кивает.

– Вы упомянули о социально опасных расстройствах психики. Существует ли более привычный, общеупотребительный термин для людей, страдающих от такого рода расстройств?

– Антиобщественные личности, что ж, это классические психопаты.

По залу пробегает сдавленный вздох. Очки у меня на носу становятся толстыми и тяжелыми.

– И, надо понимать, в список проявлений при такого рода расстройствах входят убийства?

– Защита протестует, – говорит Брайан. – Большинство убийц не психопаты, и не все психопаты совершают убийства.

Судья устало переводит взгляд на прокурора.

– Советник, прошу вас, – говорит он. Сразу видно, что сказать ему хочется еще много всякого, но он ограничивается этим «прошу вас». Из-за этой вот разницы между тем, что он хочет сказать, и тем, что может, у него такой коровий взгляд, это я вам точно говорю.

Прокурор подбирает две бледные прожилки, которые служат ему губами, и снова поворачивается к Дурриксу.

– Итак, доктор, если говорить о людях, страдающих от упомянутых вами расстройств, буду ли я прав, предположив, что они проявляют безразличие к результатам совершенных ими действий – в том смысле, что угрызения совести их не мучают?

– Протестую! Отсутствие угрызений совести не противоречит невиновности подзащитного!

Прокурор поворачивается к присяжным и ухмыляется. Я сижу, и на лице у меня – полное безразличие к происходящему.

– Протест отклоняется, – говорит судья. – Речь не шла непосредственно о вашем клиенте.

Он кивает Дурриксу: отвечайте на вопрос.

– У лиц, страдающих от такого рода расстройств, порог возбудимости много выше, нежели у вас или у меня, – говорит Дуррикс, со свистом развернувши щечку к прокурору. – Их тяга к возбуждающим ситуациям вполне в состоянии заставить их идти на все больший и больший риск, без учета возможных последствий для окружающих.

– К таким возбуждающим ситуациям, к примеру, как убийство?

– Да.

Прокурор дает время этой последней фразе осесть на пол. Вонь от нее ползет в сторону скамьи присяжных. Перед тем как задать очередной вопрос Дурриксу, он смотрит на меня.

– И скажите нам, доктор, сексуальность играет свою роль в такого рода поведенческих реакциях?

– Секс – самая мощная из сил, движущих человеком. Вполне естественно, что именно он выполняет роль наипервейшего источника поведенческих стратегий, направленного на установление контроля над другими людьми и на удержание подобного контроля. А в душе человека с антиобщественными наклонностями смерть и секс – довольно частые сожители.

– А как могут возникнуть подобные симптомы, если перейти на терминологию, доступную дилетантам вроде меня?

– Ну, определенные фиксации могут развиться еще с детских лет…

– Фиксация на, скажем так, женщинах?

Прокурор опускает голову, но глаза его тут же делают быстрое движение в сторону скамьи присяжных.

– Ну, в общем, да, наиболее частым объектом фиксации у мужчин выступает женщина.

– А социально опасный психопат может убить женщину ради возбуждения, которое будет связано с этим убийством?

– Да, может, или же он может убить ради нее…

– У обвинения вопросов больше нет.

На обед сегодня макароны с сыром. И хлеб. Потом, немного позже, они створоживаются где-то у меня под ложечкой, когда к свидетельскому месту подходит, улыбаясь, мой адвокат.

– Оливер Дуррикс, как вы сегодня себя чувствуете?

– Благодарю вас, превосходно.

– Скажите, док, а эти опасные для общества расстройства психики, они с возрастом не усугубляются?

– Не обязательно. Если честно, все основные симптомы, как правило, обнаруживаются уже к пятнадцати годам.

– А в пятнадцать лет такого рода расстройства все еще излечимы?

– Большая часть психических расстройств излечима в любом возрасте, хотя, если речь идет о по-настоящему антиобщественных личностях, результаты лечения всегда спорны.

– То есть вы хотите сказать, что фактически они неизлечимы?