Тени - Малиновская Елена Михайловна - Страница 33

Далалий вздохнул и рассказал о небольшой сценке с мечом, которая произошла в путешествии. Фарий неприятно усмехнулся, явно ожидая чего-то подобного. А вот Кирион с неподдельным сожалением цокнул языком.

— Девочка, — прошептал он себе под нос, — что же ты творишь? Я ведь просил тебя быть осторожнее.

Далалий с любопытством ожидал продолжения, но его не последовало. Однако Фарий, видимо, ожидал от своего повелителя несколько другой реакции.

— Я надеюсь, вы не собираетесь ей помогать? — Маг с вызовом посмотрел на принца, погруженного в какие-то тяжкие раздумья. — Вдруг Шаная действительно убила настоятельницу? Или намереваетесь, несмотря ни на что, защитить отродье Галаша?

— Аккуратнее с выражениями! — резко осадил его Кирион. Перевел взгляд на терпеливо ожидающего его решения стражника, который то и дело оглядывался на закрытую дверь, и тепло ему улыбнулся: — Ты молодец, Далалий. Я займусь этим делом. Полагаю, мне удастся повлиять на решение Священного Трибунала и отправить в монастырь для расследования нужного мне инквизитора. А теперь иди. Не стоит возбуждать подозрений у своих товарищей длительным отсутствием. Ты мне еще понадобишься.

Прокол в пространстве засеребрился, затягиваясь на глазах. Далалий встал, небрежным движением руки разогнав остатки заклинания. Спрятал кристалл обратно в мешочек и повесил его на шею, бережно заправив за ворот рубашки. После чего выскочил из комнаты, отправившись по прерванным разговором делам.

Однако спор в кабинете принца не утих, а только разгорался. Фарий, убедившись, что невольный свидетель их уже не может услышать, разгневанно развернулся к Кириону.

— Ваше высочество! — Голос мага зазвенел от негодования. — Скажите, что не сделаете этого!

— Не сделаю чего? — достаточно спокойно переспросил Кирион, хотя в глубине его глаз полыхнуло неудовольствие от недопустимого тона собеседника.

— Не станете помогать Шанае. — Фарий аж сжал кулаки при мысли об этом. — И вы, и я прекрасно знаем о странных способностях девочки. Я почти уверен, что она замешена в убийстве настоятельницы. И должна понести за это заслуженное наказание! Происхождение и хорошенькое личико не способны оправдать такое жуткое преступление!

— Вот именно, что ты «почти» уверен. — Кирион встал, с грохотом отодвинув кресло. Замер напротив своего верного мага, окинув его холодным взглядом. — И если Шаная попадет в лапы инквизиторов, то мы никогда не узнаем, что на самом деле произошло в монастыре. Виновата она или нет, но совет храмов, который в Дахаре так пафосно называется Священным Трибуналом, не выпустит столь лакомую добычу из своих лап. Она навсегда останется в их застенках как гарантия, что Харий не станет делать глупостей.

— Возможно, оно и к лучшему? — Фарий, к удивлению принца, не отступил. Пожалуй, только он способен был продолжить спор со своим господином, даже если последний ясно высказал, что не намерен отступать. — Ваше высочество, я призываю вас к благоразумию! Мы оба были свидетелем того, что Шаная обладает невероятной силой, истоки которой лично я не способен определить. Вокруг нее уже начали происходить смерти. Вдруг настоятельница — только первая жертва на кровавом пути принцессы? А вы желаете ввести ее в собственную семью, более того, отдать в жены брату. Подумайте: если с Ноэлем из-за этого решения что-либо произойдет, вы же никогда себя не простите!

— Довольно!

Фарий отшатнулся назад от грозного рыка принца. Он еще ни разу не видел его настолько разгневанным. И сердце личного мага его высочества, пожалуй, впервые за очень долгое время сжалось от испуга — не перешел ли он через невидимую грань, позволив себе чуть больше, чем имел право.

Кирион отвернулся к столу и трясущимися от негодования руками плеснул себе из графина воды. Поднес бокал к губам и одним глотком почти осушил его. Застыл, наблюдая, как расплываются чернильными разводами пятна на его записях от случайно пролитых капель.

— Хватит, Фарий, — наконец уже спокойнее повторил принц. — Я больше не желаю об этом слышать. Как я говорил прежде, Нардок получит принцессу Шанаю, чего бы мне это ни стоило.

— Ответьте только на один вопрос, — негромко попросил Фарий. — Чем именно очаровала вас милашка-принцесса, раз вы с такой легкостью ставите на чашу весов жизнь собственного брата?

Маг осекся, перехватив тяжелый, исподлобья, взгляд Кириона. Принц допил воду и поставил бокал на стол. Повернулся к Фарию и нарочито равнодушно сказал:

— Я не люблю повторять дважды, и ты это прекрасно знаешь. Прощаю тебя лишь потому, что ты мой друг. Но отныне тебе запрещено говорить со мной о Шанае до тех пор, пока я сам не позволю. И не приведи небо, если я услышу, что ты обсуждаешь ее с кем-нибудь, особенно — с моим братом. Я несколько месяцев уговаривал Ноэля принять мое решение и не позволю тебе разрушить все эти усилия. Ясно?

Фарий склонил голову, соглашаясь со своим господином и больше не рискуя вступать с ним в споры.

— А теперь — прочь! — Кирион устало опустился в кресло и оперся локтями на стол. — У меня сегодня еще очень много работы. И переговоры со Священным Трибуналом — лишь маленькая толика ее.

Маг поклонился и направился к двери. Однако на самом пороге его настиг запоздалый окрик принца:

— Не беспокойся о моем брате, Фарий! Я клянусь, что если настоятельницу действительно убила Шаная, то не буду препятствовать расследованию инквизиции. Напротив, сделаю все, чтобы она ответила за свое преступление. Ты мне веришь?

Секунда томительного молчания, другая. Казалось, будто ответа так и не последует. И когда Кирион уже не ждал его услышать, Фарий тихо обронил:

— Да, верю.

Нинель расчесывала Шанае волосы. Тяжелые длинные пряди отливали синеватыми бликами в солнечных лучах, падающих из окна. Девочка смирно сидела на полу перед ее креслом, занятая какими-то своими мыслями.

Воспитательница тяжело вздохнула. Им так и не позволили выйти из комнаты, оставив под строгой охраной. Еду им приносили прямо сюда, а после трапезы сразу же убирали пустые тарелки и столовые приборы, словно предполагая, что они могут их использовать в качестве оружия. Смешно! Старая женщина и ребенок против хорошо вооруженных мужчин, всю свою жизнь посвятивших сражениям! Но, похоже, Залин действительно опасался их. По крайней мере, он присутствовал каждый раз, когда стражники заходили в комнату. Сам, правда, не пересекал порога. Стоял в коридоре и на достаточном расстоянии наблюдал за ними. Точнее, за Шанаей. И сжимал пальцы на рукояти меча каждый раз, когда девочка поворачивалась в его сторону.

Нинель печально покачала головой. Она не понимала причин подобной ненависти. Пыталась еще раз переговорить с мужчиной, но тот проигнорировал ее попытки, все внимание сосредоточив только на слежке за принцессой. Почему? Чем ему так досадила Шаная? Одни вопросы без ответов. Видимо, королева Ханна хорошо заплатила ему за устранение падчерицы.

— О чем ты думаешь? — негромко спросила ее Шаная, когда Нинель в очередной раз горько вздохнула, молчаливо жалуясь на судьбу и свою неспособность защитить воспитанницу.

— Да так, ни о чем. — Старая женщина вздрогнула, выходя из состояния странного оцепенения. Еще раз пропустила шелк волос Шанаи сквозь пальцы и принялась заплетать ей косу.

— Неправда, — ласково возразила девочка. — Тебя что-то очень сильно тревожит. Это из-за смерти Серафии?

— Да, — нехотя призналась Нинель. — Залин вбил себе в голову, что ты каким-то образом к этому причастна. И вызвал в монастырь инквизитора для расследования.

— И что? — Шаная нахмурилась, будто не понимая, куда клонит женщина. — Разве мне стоит этого бояться? Я ведь всю ночь была с тобой.

Нинель печально улыбнулась. Наивное дитя! И ведь не объяснишь ей, что в этом мире не все так просто. Священный Трибунал в последнее время набирает все больше и больше власти. Ему не хватает самой малости, чтобы начать диктовать условия Харию. И Шаная вполне может стать той крохотной песчинкой, которая окончательно склонит чаши весов в сторону совета храмов. Кроме того, Нинель была уверена, что в этом деле не обошлось и без влияния Ханны. А значит, принцесса практически обречена. Харий не успеет прийти к ней на помощь, защитить, как защищал все прошедшие годы. Да, конечно, можно утешать себя, что он страшно отомстит за дочь, но легче от этого не становится.