Драконьи грезы радужного цвета (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 71

— Мне две тысячи лет без малого, — пробормотал он, проводя по лицу раскрытой ладонью. — А я, кажется, ревную, как последний мальчишка.

И резко обернулся, уловив за спиной короткий смешок. Сзади него стоял Муравьед и с тоской, похожей на его собственную, смотрел на танцующих. Ставрас проследил направление его взгляда и увидел, что и красноволосый масочник кружит в танце какую-то цыганку.

— Думаешь, я не ревную, — с горькой улыбкой на губах произнес Мур, подходя ближе и вставая рядом с ним. — Ты только глянь, как резвится, девиц под шумок обжимает, а я стою тут, и мне выть хочется. Но я знаю, что после всех этих танцулек он придет ко мне, и мы снова станем единым целым. А еще я знаю, что уже не могу без него.

— С драконом он теперь будет жить достаточно долго. Почти как ты, Мур. Ты же видел, на нем уже сейчас стал незаметен возраст, хотя раньше, несмотря на всю юность облика, то, что он старше, улавливалось.

— Почти? Вот именно, что почти, — в голосе оборотня послышалась горечь, а потом он повернул к нему лицо и улыбнулся. — Но я знаю, что умру в один с ним день, просто не смогу жить без него.

— Я… — лекарь запнулся, но кивнул. — Понимаю.

— Так же и у тебя, — снова отвернувшись, обронил Мур. — Это естественно ревновать того, кого считаешь своим. Ревность — это мучительный страх потери. Не позволь своему мальчишке потеряться, Ставрас. Он же у тебя гордый и сильный, умирать будет, не позовет, если решит, что ты посчитал его недостойным тебя.

— Я постараюсь, — сдвинув брови, припечатал лекарь.

И вошел в круг, словно волнорез в морскую пучину, подхватил Шельма за локоть, отрывая от уже новой партнерши, и вывел из круга вслед за собой.

— Эй! — возмутился Шельм и попытался вырваться, не получилось. Лекарь продолжал тащить его, словно он вообще не упирался. — Ставрас! — но тот даже не обернулся. — Значит, все же ревнуешь, да? — в голосе шута появился яд. Но Ригулти снова его проигнорировал. — И куда же ты меня тащишь, дорогой, не на сеновал ли, как дворовую девку?

И вот тогда лекаря проняло. Он обернулся и резко притянул его к себе, с силой сжимая предплечья даже пискнуть не успевшего шута. В глазах его Шельм увидел бешенство и изумленно замер, удивленный таким накалом страстей. А потом расхохотался в лицо, зло, с издевкой.

— Значит, все же проняло?

Лекарь моргнул и словно очнулся. Резко разжал руки, от которых скорей всего потом появятся синяки, и отвернулся, снова взяв его за руку. Шагнул, но Шельм не сдвинулся. Руки натянулись. Лекарь обернулся.

— Идем.

— Ставрас, — твердо попытался начать хмурый Щельм, но тот перебил его.

— Просто иди за мной, — и дернул рукой, не сильно, но давая понять, что лучше идти.

— Да, что на тебя нашло?! — не поддался Шельм, дергая его обратно к себе.

Ставрас отвернулся, вздохнул и, повернувшись снова, шагнул к нему вплотную. Шельму пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я ревную, — с горькой усмешкой проинформировал Драконий Лекарь. — Знаю, что не должен, но ревную.

— Ставрас… — потрясенно прошептал Шельм, не ожидавший от него такого признания.

— Я просто хочу прикасаться к тебе, — неожиданно зашептал лекарь, склоняясь к его губам, почти задевая их своими и не отрывая пронизывающего взгляда желтых глаз от его голубых. — Чувствовать тебя рядом с собой. Ты… позволишь?

— Да, — прошептал Шельм и поднял голову совсем чуть-чуть, но губы лишь вскользь мазнули губы, потому что лекарь сжал его пальцы сильнее и снова повел за собой. На этот раз Шельм и не думал сопротивляться.

Они заперлись в комнате, не просто на защелку, магически. Оба понимали, что так надо. Хотелось тишины и друг друга. Шельм замер напротив кровати, той же самой, на которой они спали, кажется, целую вечность назад и закусил губу. В первый раз всегда страшно, ведь так? Не потому что боишься боли или еще чего-то. Смущает неизвестность, нечто неизведанное. К тому же, он до конца так и не понял, что имел в виду Ставрас под "я просто хочу касаться тебя". Но лекарь шагнул к нему и уже привычно положил раскрытую ладонь на живот, но на этот раз еще и сжал, сминая нагретый телом шелк туники. Шельм поднял на него глаза и нервно сглотнул.

— И что теперь?

— Не бойся. Я не стану делать ничего того, что могло бы причинить боль, — мягко произнес лекарь, которому тоже было очень не по себе от всего происходящего. Но от собственного решения он отказаться уже не мог, точнее, не хотел.

— А что станешь?

— Только то, что будет тебе приятно.

— Правда?

— Да, — отозвался лекарь, натянуто улыбнулся и впервые сам прижался губами к его губам.

Шельм вздрогнул, но не отшатнулся. Ставрас никогда не целовал его, раньше ему все приходилось делать самому, а тут лекарь не просто касался губами его губ, но и не закрывая глаз, ласкал их, а потом, положив другую руку ему на затылок, раздвинул губы языком. Было приятно, даже мысль о том, что его целует другой мужчина, не отвлекала, пока её не спугнула другая.

Он резко отстранился.

— Кто тебя научил? — почти с обидой в голосе вопросил он.

— Ну, знаешь ли, большого ума не нужно, чтобы научиться, — хмыкнул Ставрас в ответ, и его ладонь легко проскользнула под шелк туники.

Шельм напрягся и смотрел все еще возмущенно, а потом неожиданно спросил:

— Почему ты меня запечатлил?

— Что?

— Просто ответь, почему?

— Чего это ты решил сейчас об этом спрашивать?

— С того, что хочу прояснить все здесь и сейчас, и не ждать потом три года, когда тебе снова захочется ко мне прикоснуться. Так почему? Или, думаешь, я не понимаю, что ты прекрасно мог меня исцелить тогда и без запечатления?

— Потому что хотел сделать своим, — сдался лекарь, признаваясь с неохотой. Пальцы его ожили, обводя по кругу пупочную впадинку, но Шельм стоически сделал вид, что не заметил этого.

— Хорошо. Так вот, я тоже хочу быть твоим, и чтобы ты был моим, понимаешь?

— Я и так твой, а ты мой.

— В драконьем смысле да, но в человеческом…

— О чем ты?

— О том, что ты опять все меряешь драконьими мерками. Но я же не дракон. И у нас, людей, принадлежность выражается по-другому.

— Я понимаю это, — не выдержал Ставрас, тоже начиная злиться. — Но и ты пойми, мне нравится к тебе прикасаться и руками, и, кажется, губами, но…

— Нравится? — скептически фыркнул Шельм. — То-то ты меня к себе так долго не подпускал, пока совсем не припекло.

— Не подпускал, — легко согласился Ставрас, уже начиная опасаться, что разговор перерастет в их обычный спор и так ничем и не закончится. — Просто у меня никогда не возникало потребности делать нечто подобное в человеческом обличии.

— Хочешь сказать, что ни один бронзовый дракон, никогда не спал с человеком? Что-то по Дирлин такого не скажешь.

— Не скажу. Потому что среди бронзовых такое не редкость и не только с человеком, кстати. Но лично я, да, никогда раньше не спал и даже попробовать не горел желанием. Даже с Августом, — упреждая вопрос, добавил он.

— А теперь? — требовательно вопросил шут.

Его руки все еще безвольно висели вдоль тела, в то время как одна ладонь Ставраса уже давно изучала его живот и грудь под туникой, а вторая до невероятности приятными движениями массировала затылок.

— Возможно, — подумав, отозвался Ригулти, и улыбнулся. — Но знаешь, я все равно боюсь.

— Чего? — складка между бровей шута разгладилась, а глаза изумленно распахнулись.

— Всего, — честно признал лекарь, не считая возможным не быть предельно откровенным с ним сейчас. — Мне все время кажется, что я сделаю что-нибудь не так, и даже больше, — прошептал он, скользя губами по его скуле. Шельм почти инстинктивно изогнул шею, и губы лекаря скользнули ниже, легко и естественно, словно были созданы именно для этого, для того, чтобы ласкать его. — Того, что причиню боль, я боюсь вызвать у тебя отвращение.

— Не вызовешь, — хрипло выдохнул Шельм в потолок и вскинул руки, хватаясь за его плечи.