Бурный рай - Грэм Хизер - Страница 34

Он отпустил ее руки и тут же – не успела она осознать свою свободу – запустил пальцы в густые волосы Блэр, как будто и впрямь собирался вдолбить свои слова ей в голову. Но этот резкий жест не причинил ей боли. Казалось, что Крэг, точно так же, как и она, не отдает отчета в своих действиях, разрываясь между противоречивыми желаниями. Он всего на мгновение встретился с ней взглядом, а потом еще глубже погрузил пальцы в ее волосы, и она выгнула шею, инстинктивно раскрыв губы, даже не думая сопротивляться. Уже потом, по здравом размышлении (о Господи, как же ей не хватало этого здравого размышления!), Блэр объяснит все случившееся тем, что выпила вина – слишком много и слишком быстро. А еще тем, что он был совершенно неотразим. Но это будет потом.

А сейчас ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Было так просто сдаться на милость победителя: он крепко держал ее, не оставляя выбора. Но он и не принуждал ее бурно отвечать на его поцелуй. Не в силах противостоять его яростному натиску, она все больше загоралась его неистовством. Его руки скользнули по ее шее, и она прильнула к его горячему телу, чувствуя, как ее охватывает неумолимое пламя желания. Так одной искры иногда бывает достаточно, чтобы вспыхнул весь лес.

Никто не заставлял Блэр перебирать волосы Крэга, дразняще поглаживать его широкие плечи и мускулистую спину. Никто не заставлял ее изгибаться, прижимаясь к его сильному, жаркому телу.

Она отключилась. Именно так позднее она оправдается перед собой. Просто отключилась и не испытывала ничего, кроме блаженно-сладостных ощущений, порождаемых его ласками. В конце концов, они не делали ничего нового: просто шли по проторенной дорожке. Она отдавала ему себя, жадно вбирая все, чему он ее учил, и расцветая в его крепких, надежных объятиях. Она инстинктивно реагировала на его ласки и не могла себе этого запретить, как не может водопад вдруг прервать свое свободное, естественное падение.

Она не винила в случившемся ни себя, ни его. Как он верно заметил, они лишь два человека, между которыми возникла внутренняя связь. Не просто связь – внутренняя гармония, всепоглощающая страсть, неразрывные узы. Это нельзя объяснить, и оправдания здесь не нужны: так было предначертано судьбой.

Она не сдерживала своих чувств, и он оторвался от ее рта и принялся ласкать обжигающими губами ее шею и грудь, скрытую тонкой тканью блузки.

Крэг понимал: надо остановиться. Она возненавидит его еще больше, узнав, что он выполняет приказы ее собственного отца, а его шеф – старый друг Хантингтона Джордж Меррил. Но он не мог, не имел права сказать ей об этом прямо сейчас. Сумеет ли Блэр когда-нибудь его понять? Или по крайней мере простить – если он сейчас остановится?

Но как можно остановиться, когда ее пальцы ерошат его волосы, губы льнут к его губам, а ноготки впиваются в спину, разжигая их общую страсть?

Крэг подхватил Блэр на руки и понес вниз по лестнице, все время ища губами ее губы. Он ступал мягко и осторожно, как кошка, боясь спугнуть волшебный момент взаимного притяжения. Подойдя к кровати, он так же бережно уложил Блэр на постель и, склонившись над ней, начал медленно стягивать с нее блузку. Его рот следовал за руками, дразня языком обнажавшуюся кожу. Затем Крэг неторопливо спустил юбку по стройным длинным ногам, продолжая покрывать поцелуями каждый дюйм совершенного тела Блэр. В тишине каюты был слышен лишь шорох ткани.

Услышав тихий нежный стон, Крэг оторвал губы от кремовой плоти и заглянул ей в глаза – темные от страсти.

Она медленно приподнялась и обняла его за шею. Он вздрогнул и затрепетал, почувствовав на шее и плечах ее легкие поцелуи. Потом она начала его раздевать.

Она целовала крепкое бронзовое тело, смелея с каждым мгновением и жадно ловя низкие гортанные стоны Крэга.

– Да, ласкай меня, – шептал он, не отрывая от нее завораживающего взгляда своих золотых глаз, – ласкай. Это так приятно, малышка!

Их обнаженные тела сплелись в тесном объятии: мягкая женская плоть приготовилась вобрать в себя твердую мужскую. Потом наступил тот особый, блаженный и безмятежный покой, какой спускается на землю после грозы.

Но покой был недолгим. Его сменило горькое прозрение.

Сначала Блэр услышала дыхание Крэга, потом ощутила его влажную от пота грудь у себя под щекой, увидела резкий точеный профиль; его крепкие руки с длинными пальцами ласково обнимали ее за плечи.

– О Господи! – в ужасе простонала она и, дрожа, высвободилась из его объятий.

Он перевел на нее взгляд, моргнул, и в глазах его снова появилась настороженность.

Блэр кое-как сползла с кровати и, нашарив на полу свои вещи, начала одеваться трясущимися руками. Она боялась посмотреть на Крэга.

– Блэр… – начал он.

– Заткнись, черт возьми! – прошипела она.

– Блэр, я же не заставлял…

– Заткнись! Ради Бога, заткнись! – процедила она сквозь зубы и, схватив шорты Крэга, швырнула ими в него.

«Как я могла так легко забыться? – спрашивала себя она в порыве стыда и раскаяния. – Подумать только: упала в его объятия! Да полно, Блэр, называй вещи своими именами! Ты сделала гораздо, гораздо больше, нежели просто упала в его объятия».

Крэг даже не пытался натянуть шорты. Одеваясь, она чувствовала на себе его взгляд.

– Я не хочу об этом говорить! – быстро сказала она. – Между нами ничего не было.

Его следующий жест застал ее врасплох. Он живо вскочил с кровати и с силой притянул ее к себе.

– Было, Блэр.

– Нет, не было! – воскликнула она, отпихивая его обеими руками. Сердце опять учащенно забилось в ее груди. – Не трогай меня!

Крэг мог бы что-нибудь сказать, снять ее раздражение, вызванное досадой на свою слабость. Однако в его крови тоже вскипала ярость: он не имел права рассказать ей все. А она легко от него отступилась и больше никогда ему не поверит. Но, нарушив обязательство, он перестанет уважать себя как личность и тогда уже больше не сможет ничего ей предложить.

Крэг не выпустил ее, но его объятия стали другими. Ярость сменилась нежностью – теперь он держал ее, точно Блэр была хрупкой фарфоровой куклой.

– Проклятый Хантингтон! – прошептал Крэг, но это был даже не шепот, а так – легкое колебание воздуха, чуть тронувшее пряди волос у нее на затылке.

– Прости меня, Блэр, – сказал он вслух, баюкая ее в своих объятиях и прислушиваясь к биению их сердец. – Я хочу, чтобы ты мне доверяла.

– Отпусти меня, – произнесла Блэр ровным голосом. К ней вернулась способность думать, и она поняла, что лучше держаться от него подальше. Ее сердце и тело не желали подчиняться униженному разуму.

– Блэр…

– Прошу тебя, Крэг, – сказала она с достоинством, – отпусти меня. Я… я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.

Крэг разжал руки. Лицо его превратилось в непроницаемую маску. Блэр медленно пошла прочь, но он остановил се резким окриком:

– Не наступай на больную ногу!

Она опустилась на скамейку, совершенно потерянная и опустошенная.

Крэг наконец натянул шорты, прошел к дальней стене каюты и встал там, расправив плечи и скрестив на груди руки. Его голос был таким же бесцветным, как и голос Блэр:

– На самом деле ты очень даже хочешь, чтобы я к тебе прикасался.

Блэр не стала отрицать очевидное, понимая, что это смешно.

– Да, Крэг, я хочу тебя, и ты прекрасно это знаешь, черт побери! Но попробуй меня понять! Если в том, что между нами было, есть хоть доля искренности, то ты должен с уважением отнестись к моим словам. Я хочу тебя, но помимо собственной воли. Я предпочла бы, чтобы дело обстояло иначе, не желаю даже приближаться к тебе. Ну как ты не поймешь? Ведь это безумие, а я не хочу быть безумной…

– Блэр! – Он быстро подошел к ней, опустился на одно колено и взял ее за руку. Она взглянула на него. – Я прекрасно тебя понимаю, милая, поэтому и прошу у тебя прощения.

Блэр поморщилась:

– Пожалуйста, не называй меня «милая».

Он напрягся. Она поняла, что обидела его, но это получилось не нарочно.