Отпуск за свой счет - Азерников Валентин Захарович - Страница 9

– Турист за границей – явление малоизученное, несмотря на то, что туризм существует почти столько же, сколько и войны, а они существовали практически всегда. Стоит нам пересечь государственную границу, как в нас неожиданно обнаруживаются черты, прославленные еще античными философами: немногословие и многозначительность. Даже зная язык, мы стараемся пользоваться им минимально; даже будучи флегматиками от природы, мы начинаем красноречиво жестикулировать. Поэтому за рубежом мы и производим столь хорошее впечатление. Мы сдержанны в выражениях, которые все равно никто не понимает; Мы загадочно улыбаемся в ответ на бестактные, с нашей точки зрения, вопросы; мы полны внутреннего достоинства, ибо внешне нам выразить его не удается…

О, жизнь туриста!… Как передать твою неповторимость?!

Кто может постичь душу человека, разрываемого непримиримыми противоречиями, когда нужно максимум увидеть и минимум потратить, и при этом сохранить здоровье хотя бы на обратную дорогу. Надо быть крепкими душой и телом, чтобы удержать в голове, занятой размерами женской и детской одежды, названия городов и исторических памятников, и ничего не перепутать. Особенно размеры. Выручают фотографии. Потому что сигареты выкуриваются, вещи снашиваются, магнитофоны ломаются и только фотографии остаются, напоминая, что это был не сон…

Катя рассматривала только что виденную нами фотографию, сидя вместе с Ласло и Юрой за столиком уличного кафе.

– Красиво, – она возвратила Ласло фотографию.

– На память, – сказал Ласло и вернул ее Кате.

– Спасибо, – обрадовалась Катя и бережно спрятала в сумку, которая, по ее представлениям, была в этом сезоне не менее модной, чем ее шляпа.

Юра посмотрел на часы:

– Ну ладно, нам пора. Нам еще на выставку.

– А это интересно? – спросила Катя.

– Нам – да. Французы «Питон» привезли, сильная штука.

– «Питон»? – удивилась Катя.

– Нам бы такой – давно бы уж защитил. На наших пока наберешь точек – поседеешь.

– А достать нельзя?

– Как? – поднял плечи Юра. – Валюта.

На другой день Катя и Ада Петровна шли по международной выставке «Кёбаню». Ада Петровна уверенно ориентировалась в пиктограммах – стилизованных знаках-символах, указывающих международной публике, где что находится. Где можно получить по чеку деньги и где их потратить, где выпить и где расстаться с выпитым, где отправить письмо и где получить консультацию.

Автор размышлял по этому поводу:

– Прогресс немыслим без информации. Что толку в вечном блаженстве, если не знать, как к нему пройти. А путь к сердцу мужчины?… Доверять слухам, что он лежит через желудок, несерьезно – вдруг у него язва… Может, когда-нибудь на каждом из нас тоже появятся пиктограммы. И если нет у человека совести, то чего к ней обращаться? А если нет сердца, то как же его завоевать?… И жизнь сразу станет намного легче и понятней. И – неинтересней. Потому что на пути к счастью самое интересное – это путь к нему…

Катя и Ада Петровна остановились у французского стенда измерительных приборов. Около одного из приборов, довольно миниатюрного, – табличка «Питон». Если бы Катя на приеме у Орлова не была столь поглощена своими проблемами, она могла бы узнать этот изящный чемоданчик. Но она не узнала его.

– Этот, что ль? – спросила Ада Петровна Катю.

– Вроде.

– Ну и что тебя интересует? Давай только быстро, мы уже опаздываем. Месье, можно вас? – обратилась она по-французски к стендисту.

– Мадам? – стендист почтительно склонился.

– Что спросить? – обернулась она к Кате.

– Спросите, сколько стоит, – сказала Катя.

– Мадемуазель интересуется, сколько стоит этот прибор?

– О, мадемуазель хочет купить? – стендист, улыбаясь, посмотрел на Катю.

– Нет, мадемуазель хочет узнать, – уточнила Ада Петровна.

– Мадемуазель интересует оптовая закупка? Это много дешевле.

– Нет, мадемуазель не гонится за дешевизной. Ее интересует цена одного прибора. Хотя лично я, – добавила она по-русски, – не понимаю, зачем это ей надо.

– Простите? – поднял брови стендист.

– Нет, нет, это не вам, – улыбнулась Ада Петровна.

– Один прибор, – сказал стендист, – стоит сто пятьдесят тысяч франков.

– Ого… – сказала Ада Петровна.

– Это уникальный прибор, – пояснил стендист. – С его помощью можно…

– Нет, нет, – прервала его Ада Петровна, – объяснять не надо. Мадемуазель в курсе. Слыхала? – сказала она Кате. – Сто пятьдесят тысяч франков. Дешевка.

– А у меня шесть тысяч форинтов. Это мало, если на франки? – и Катя полезла в сумочку.

– Ты что, с ума сошла! Не смеши людей.

– Мадемуазель хочет заплатить наличными? – стендист стал сама любезность.

– Нет, нет, мадемуазель не имеет столько наличных.

– Можно через банк, это очень просто.

– Что он говорит? – спросила Катя.

– Он говорит, что ты ненормальная и зря отнимаешь у него и нас время. Ты сможешь купить только ручку от этого прибора. Очень красивая ручка. Будешь ею размахивать, все будут спрашивать: где вы достали эту прелесть? Ах, я не помню, кажется, в Будапеште.

Стендист вежливо улыбался.

– Ладно, – сказала Ада Петровна, – пошли. Поблагодари месье и пошли.

Услыхав слово «месье», стендист вновь поднял брови:

– Простите?

– Нет, нет, все в порядке, – успокоила его Ада Петровна. – Просто для мадемуазель это несколько дороговато. До свидания, месье.

– Мадам… – расплылся в улыбке стендист.

– До свидания, – сказала Катя.

– Мадемуазель… – он приложил руку к левому лацкану.

В помещении дирекции французской фирмы вице-президент, знакомый нам по первой части, где мы видели его на приеме у Орлова, беседовал с кем-то из коллег и поглядывал на экран телевизора, на котором было видно, что происходило у французского стенда. Увидев Катю, он сначала не узнал ее, но потом, всмотревшись, воскликнул: «О!» и схватился за телефон.

Катя, погруженная в раздумье, шла вслед за Адой Петровной по выставке. Иногда она замедляла шаг у какого-нибудь экспоната, но Ада Петровна смотрела на часы и тянула ее за руку:

– Давай, давай, нас уже ждут.

У выхода их догнал запыхавшийся стендист.

– Мадам… Тысяча извинений… Не могли бы вы и мадемуазель… Буквально одна минута… Вице-президент фирмы хотел бы лично…

Вице-президент ждал их в кабинете.

– А мы с вами знакомы, – сказал он Кате.

– Да? – удивилась она.

Ада Петровна посмотрела на нее подозрительно.

– Я не знаю, могу ли я открыть эту нашу маленькую тайну, – лукаво сказал вице-президент и поглядел на Аду Петровну. Катя удивленно уставилась на него. – Вы были третьей слева. Так?

– А-а… – вдруг Катя все вспомнила и засмеялась. – Точно. Это у Вадима Сергеевича, – пояснила она Аде Петровне. – У замминистра.

– У кого? – Ада Петровна недоверчиво на нее поглядела.

– У замминистра.

– Мадемуазель… – Вице-президент сделал паузу и вопросительно посмотрел на Катю.

– Котова, – сказала Катя.

– Мадемуазель Котова, мы восхищены вашим мужеством. Вашим гражданским мужеством, я имею в виду суровые условия, в которых вы трудитесь, и вашим упорством в личных делах.

Ада Петровна быстро переводила.

Вошел стендист с кожаным чемоданчиком и два фотокорреспондента. Вице-президент посмотрел на них и продолжал:

– Мы были бы счастливы преподнести мадемуазель наш «Питон».

Ада Петровна запнулась.

– Я слишком быстро? – спросил он ее. – Извините. – Вице-президент продолжал уже медленнее. – Это презент мужественной русской девушке от нашей фирмы, от всех ее мужчин. Мы надеемся лишь, что мадемуазель найдет время выслать нам отчет о том, как вел себя наш прибор в снежной Сибири.

Стендист протянул Кате чемоданчик. Она машинально взяла его. Вспыхнули фотолампы.