Черным по черному - Пауэрс Тим - Страница 24

– Нет.

– Первоначально город назывался Виндобона – по имени Финна.

Это все очень занимательно, подумал Даффи, но мало что объясняет. Он развел руками:

– Ну и?..

Аврелиан запнулся, точно танцор, ступивший мимо помоста.

– Ну и… тебе преподан урок истории, – устало сказал он. – Так или иначе, именно в этом причина того, что за тобой охотились по пути сюда. Заполи, ставленнику Сулеймана в Венгрии, видно, стало известно, что тебя наняли охранять “Херцвестен”, и он подослал убийц. Но тебе пришел на помощь древний тайный народ – на твое счастье, они хранят верность Западу и узнали тебя.

Даффи кивнул, недоверчиво нахмурив брови.

“Ты, старикашка, о многом умалчиваешь, – подумал он. – Только немного приоткрыл свои карты. И я одна из шестерок? Или туз в рукаве? Ответы только породили новые вопросы”.

– Ну а ты-то здесь при чем? – поинтересовался он. – Зачем нанял меня и Блуто и, бог знает, скольких еще?

– Я не исполняю собственную прихоть. Равно как никто из нас.

– Ага, – сказал Даффи. – Так ты “подвластен воле” этого Владыки Запада?

– Как и все мы. – Голос Аврелиана был едва слышен.

– Говоришь, он живет в окрестностях Вены? Хотелось бы его повидать.

Старик очнулся от своих мыслей.

– А? О, не беспокойся, ты его увидишь. Он, впрочем, нездоров. Покалечен и не может передвигаться. Но ты будешь представлен.

После недолгой паузы, во время которой все молчали, Даффи поднялся.

– Что ж, господа, коли так, увидимся позже. Завтра тут будет не протолкнуться, и я должен переставить столы и поснимать со стен хрупкие предметы.

Он допил пиво и наконец понял, что за знакомый привкус. Это был легкий оттенок насыщенного, пряного вкуса вина, которое он попробовал в неведомой таверне в Триесте.

Глава 8

Последнее, что Даффи снял со стены в трапезной, была картина в тяжелой раме, изображавшая венчание в Кане Галилейской. Он с сомнением разглядывал почерневшее от дыма полотно, пока тащил его в чулан, где уже были сложены прочие картины, распятия и гобелены.

“Странно, – думал он, – впервые вижу, чтобы чудесное вино изображалось белым. Не думаю, чтобы в те времена в Палестине было известно белое вино. Но, несмотря на затемненную сцену, нет сомнения, что в чашу Иисуса льется струя желтого цвета”.

Азиат уже объявился и сидел на своем обычном месте, изредка поглядывая на ирландца немигающими глазами. Даффи обдумал и отверг идею спуститься в подвал и предупредить Аврелиана о присутствии Черной Птицы. В конце концов, тому не пришло в голову позаботиться о безопасности путешествия Даффи сюда, так с какой стати оказывать ему теперь услугу?

Даффи с грохотом передвигал столы, чтобы их более удобно расположить, на манер того, как в старые времена их расставляли монахи, когда дверь в зал открылась и вошел Аврелиан.

– Аврелиан! – произнес азиат, вскакивая на ноги и кланяясь. – Как приятно видеть тебя снова!

Аврелиан на мгновение опешил, бросил на ирландца укоризненный взгляд и поклонился в ответ.

– Так же, как мне видеть тебя, Антоку Тенно. С нашей последней встречи прошло немало времени.

– Что значат несколько лет для старых друзей, – улыбнулся Антоку. Он махнул рукой в сторону скамьи за своим столом. – Окажи мне честь – присоединяйся.

– С удовольствием. – Аврелиан неспешно прошел к столу и присел.

“Интересно, – лениво подумал Даффи, передвигая очередной стол, – откуда название Черные Птицы? Понятно, что можно называть мавра черным или человека в перьях – птицей, но как, скажите на милость, привязать это к старине Вышвырни-врага-в-окно?”

Наконец последний стол – соседний с тем, где шла приглушенная, но весьма напряженная беседа, – был поставлен на место и Даффи повернулся, чтобы уйти, когда, резко отодвинув скамью, Антоку поднялся на ноги.

– Пытаешься со мной торговаться? – спросил он Аврелиана. – Тогда назови свою цену и избавь меня от ростовщических трюков.

– Я говорю правду, – серьезно ответил Аврелиан. – Теперь я не могу помочь тебе… за любую цену.

– Я не прошу о многом…

– Я не могу помочь ничем.

– Знаешь ли ты, – в голосе азиата отчетливо слышался страх, – на что меня обрекаешь? Мерцающая жизнь видения, блуждающего огонька, скитающегося по берегам Дан-но-Ура…

– Не я обрек тебя на это, – твердо ответил Аврелиан. – Восемьсот лет назад это сделал клан Минамото. Я лишь однажды дал тебе отсрочку… которую не могу предоставить вновь. Мне очень жаль.

Они несколько секунд смотрели друг на друга в упор.

– Пока что я не отступаюсь, – сказал Антоку, направляясь к дверям.

– И не думай сражаться со мной, – мягко, но угрожающе проговорил Аврелиан. – Ты можешь быть силен, как акула, но я – солнце, способное высушить все твое море.

Антоку остановился на пороге.

– Очень древнее красное солнце на темнеющем небе, – сказал он – и был таков.

Шутка замерла на губах Даффи, когда, взглянув на Аврелиана, он заметил глубокие морщины, прорезавшие точно вырубленное из камня лицо. Старый волшебник не отрывал глаз от своих рук, и Даффи после некоторого колебания беззвучно вышел.

На кухне ирландец пододвинул стул к открытой кирпичной печи и принялся задумчиво отщипывать и отправлять в рот кусочки хлеба от половины лежавшей с краю буханки.

“При случае старый волшебник может еще показать зубы, – размышлял он. – Не стал церемониться с Антоку, чего бы тот ни добивался, а, похоже, азиату нужен был грязный опиум. Странно, отчего тогда со мной он всегда так обходителен и говорит обиняками? Лучше бы наоборот. Как любила повторять моя старая мать, без знания не угадаешь”.

В заднюю дверь просунулся Шраб.

– Э, сударь…

– Чего тебе, Шраб?

– Вы разве не пойдете биться с викингами?

Даффи вздохнул.

– Не лезь ко мне с этими детскими забавами, которые ты почему-то так и не перерос.

– Детскими забавами? Вы что, все проспали? Сегодня утром в канал Донау вошла ладья викингов с драконом на носу и остановилась под мостом у Таборштрассе. – Голос Шраба едва не срывался от возбуждения.

Даффи внимательно посмотрел на него.

– Карнавальная забава, – сказал он наконец. – Либо странствующие комедианты. Настоящих викингов не видно уже лет четыреста. Чем они торгуют?

– По мне, они самые настоящие, – сказал Шраб и юркнул за дверь.

Ирландец покачал головой.

“Не стану я, – твердо заявил он себе, – покидать теплую комнату, чтобы глазеть на шайку балаганщиков или карманников, кто бы они ни были. На худой конец, я достаточно стар, чтобы не поддаваться на дешевые уловки. Но господи боже… ладья викингов”.

– Ну ладно! – рявкнул он через несколько минут, вызвав удивленный взгляд проходящей кухарки. Вскочив на ноги, ирландец вышел на улицу.

Что больше всего поразило запрудивших улицу и облепивших крыши ротозеев, когда они вдоволь надивились на раскрашенный парус и высокую резную голову дракона, так это возраст викингов и их унылый вид. Все скандинавы были громадного роста, во внушительных кольчугах, но волосы и бороды под блестящими шлемами серебрились сединой, а во взглядах на заполненные людьми берега канала читалась смесь апатии и разочарования.

Сидевший на корме ладьи у рулевого весла Рикард Буге отвел усталый взгляд от толпящихся венцев, когда его лейтенант пробрался между скамьями гребцов и преклонил колена.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Буге.

– Капитан, Гуннар говорит, мы накрепко завязли в водорослях. Он думает, лучше взяться за мечи и очистить корпус.

Буге с отвращением сплюнул за борт.

– Он имеет понятие, где мы? Как видно, это не Дунай.

– Он, капитан, полагает, что это Вена. Похоже, мы свернули в этот канал вчера ночью и не заметили, что вышли из реки.

– Вена? Тогда мы проскочили Тулльн. Все из-за проклятого западного ветра, что не стихал целый месяц. – Буге покачал головой. – Если бы Гуннар знал, как вести корабль… Счастье его, что мы в реке, а не на море.