Золото вайхов - Корн Владимир Алексеевич - Страница 56

Мы еще некоторое время ехали в молчании, затем крепко пожали друг другу руки, и я пришпорил коня, догоняя отряд.

Коллайн поджидал меня в хвосте и, когда я догнал его, опять принялся за свое:

– Артуа, поверь, мне самому противно говорить на эту тему, но то, что произошло в доме Дьюбенов, может принести тебе большие неприятности.

– Насколько большие? – заинтересованно спросил я.

– Видишь ли, в худшем случае может случиться так, что тебя самого лишат дворянства. Не сомневаюсь, Макрудер приложит к этому все силы…

– А я сомневаюсь. Ведь тогда этот факт получит широкую огласку, что ему совершенно не нужно. Что же касается моего дворянства… Не скрою, не так давно я мечтал его получить. Признаюсь, спал и видел себя со шпагой на боку. Но когда мне это удалось, то оказалось, что я опоздал – совсем немного, буквально на месяц или даже на пару недель. Лишат меня теперь титула – ну что ж, жил я без него и раньше. На моей родине уже давно научились ценить человека по делам, а не по длине родословной. Ты не поверишь, но родословная там больше нужна собакам или лошадям – от этого зависит их цена. Смешно звучит, но это истинная правда. Такие вот дела, Анри… Надеюсь, это не скажется на наших отношениях, ваша милость, барон Коллайн.

Я, дружески ткнув его кулаком в плечо, прибавил ходу, чтобы присоединиться к остальным.

Глава 23

Прибытие

Весь обратный путь прошел без приключений и особых событий.

Настроение портил только начинавшийся ненастный сезон. Дожди шли все чаще и все сильнее. Нередки бывали деньки, когда с неба с утра до вечера сыпалась влага, моросящая и назойливая. Холодно не было, не тот климат, но вечная сырость очень докучала. Правда, и ночевки под открытым небом случались теперь очень редко – ближе к столице селения сменялись одно за другим. Не успеешь проехать околицу одного села, как вдалеке уже виднеются дома следующего.

По мере приближения к родным местам настроение людей становилось все лучше и бодрее. За два дневных перехода до столицы, по прибытии в город Брен, у нас появилась возможность сократить путь в Стенборо. От Брена имелась достаточно хорошая дорога, выводящая на Трондентский тракт, а там уже рукой подать и до имения. Колея еще не должна была успеть раскиснуть, сезон дождей только начинался. В Брене мы постарались привести в порядок нашу одежду – всем хотелось прибыть домой при полном параде, и снова двинулись в путь.

Кроме того, в городском банке я обменял часть золота на имперские монеты, чтобы рассчитаться с людьми сразу по прибытии.

Приличного размера кожаные кошели с монетами везли «дикие», как самые сильные бойцы. На неудачную шутку Шлона: мол, самое время покинуть нас до окончания контракта, Ворон ответил ему таким взглядом, что тот осекся на полуслове.

Мы покрыли расстояние до Трондентского тракта за два дня, что дало нам экономию времени в целые сутки. Наконец подъехали к повороту с тракта на имение.

Несмотря на нетерпение людей, я объявил небольшой привал, чтобы каждый мог привести себя в порядок: все должны видеть, что герои вернулись с удачей.

День выдался неплохой, с кратковременным дождиком и просветами синего неба. Вскоре после извилины дороги, проходящей через буковую рощу, показался и сам поворот на Стенборо.

Да уж, мой управляющий Герент даром времени не терял, отстроив за время нашего отсутствия постоялый двор приличных размеров. Здание самой таверны о двух этажах, сараи, крытые коновязи, и все это обнесено приличным по высоте забором. Из глубины двора доносятся удары молота по железу – не иначе работает кузнец.

На самой таверне вывеска с названием – «Конь и петух», а под надписью изображены оные животные, один на другом, петух, естественно, сверху. А еще со двора доносился густой аппетитный запах пирогов – по крайней мере, мне он напомнил именно это. Из-за тына высунулась голова совсем молодого парня, почти мальчишки.

– Чье заведение? – не преминул спросить у него Коллайн.

– Господина барона де Койна, – ответил тот и сам задал вопрос: – А вы чьи будете?

– Мы сами свои, – ответил я за всех. Парень внимательно всмотрелся в нас и исчез. С высоты лошадиных спин было видно, как он стремглав несется к открытым дверям таверны.

Мы подъезжали к распахнутым настежь воротам, с одной стороны которых было изображение стола, заваленного всякими блюдами, заставленного бутылками с вином и корчагами с пивом, а с другой – кузнец, подковывающий лошадь. Кстати, надо отметить, нарисовано довольно талантливо. Мы уже проезжали их, когда из дверей таверны выскочил высокий дородный мужчина. Он бегом направился к нам, крича на ходу:

– Ваша милость, ваша милость!..

Признали, должно быть, подумал я, придерживая коня.

Добежав до нас, мужчина остановился, подхватив Ворона под уздцы:

– Вернулись, ваша милость! Загляните к нам, на пироги горячие – моя жена их на вечер стряпает. Может, испить чего пожелаете или еще что…

А почему бы и нет? Запах такой, что слюной подавиться можно.

Я направил Ворона в ворота. Мы спешились, разминая ноги, прошлись по двору. Все ладненько, чисто, сделано на совесть.

– Бор Мадьен мое имя, я из Малых Лук, меня сюда управляющий поставил. Я за хозяина здесь, а жена готовит, – зачастил он. – Пройдемте внутрь, ваша милость, посмотрите, отведаете чего. Только скажите – мы вам что угодно приготовим.

Ну столько времени у нас нет, а вот по пирожку – это да, это можно. Сегодня даже не ели ничего толком, как проснулись. Мадьен провел нас в комнату, судя по чистоте и обстановке, предназначенную для самых почетных посетителей.

Вошла женщина, не уступающая ему статью, с полным подносом горячих, аппетитных пирогов с румяной, поджаристой корочкой, вкусных даже на вид, и с поклоном поставила на застеленный скатертью стол.

– Ты вот что, Бор, рассиживаться нам некогда, расскажи мне вкратце, как у тебя дела здесь идут. Что-то посетителей совсем мало… Давно открылись?

– Да уже почти два месяца как работаем. А что гостей мало – так не время еще. К вечеру наедут – не повернуться будет. Управляющий говорил, что все расходы покрыли, уже неделя как. Место больно уж удобное – как раз день пути до столицы, кто туда едет, завсегда останавливаются, и обратно тоже. Битком всегда забито что ни вечер. И благородные, и крестьяне. Кто в комнатах ночует, а кто и за оградой – мы для таких навесы сделали да очаги с коновязями. Все равно они сюда приходят – уж больно жена моя, Кронта, готовит вкусно. Вы ешьте, угощайтесь, пока с пылу с жару.

Мы ели пироги, запивая их холодным пенистым пивом, нахваливая стряпуху. Кронта теребила край передника, раскрасневшись от похвал. Я распорядился Проухву отнести часть пирожков «диким», оставшимся во дворе охранять наше имущество, но Бор успокоил, сказав, что им уже унесли.

Бор рассказывал, что и у кузнеца, молодого парня из Малых Лук, что отделился от родственника, работы хватает. Жениться он собирается – ждет моего разрешения поставить здесь себе дом, чтобы было куда привести молодую.

Мадьен все ждал моей оценки, по глазам видно. Решение управляющего – это одно, а вот что скажет хозяин…

Я успокоил его в нескольких словах, заявив, что всем доволен, что все замечательно, везде чистота и порядок. Лучшего и ожидать не приходится. Мадьен расцвел – как же, ни придирок, ни ругани, одни лишь слова похвалы.

– А кузнец пусть строится на здоровье, но чтобы через год прибавление в семействе было, обязательно проверю, – в шутку пригрозил я.

Мы расстались, довольные друг другом, Бор с Кронтой еще долго махали нам вслед.

Чем ближе мы подъезжали к Стенборо, тем больше я волновался. Казалось бы, ничего особенного меня с имением не связывает, но было такое чувство, будто возвращаюсь домой. Наверное, из-за того, что мы достигли конца пути.

Все остальные тоже выглядели взволнованными, даже обычно непроницаемый Нектор. Только «дикие» смотрелись как обычно.