Золото вайхов - Корн Владимир Алексеевич - Страница 54

Потом мы с Миланой долго ехали вместе к ее дяде, тоже герцогу. И еще у нас была ночь, когда я стал ее первым мужчиной. Нет, не нужно думать, что я растлитель малолетних – к тому времени Милане уже исполнилось шестнадцать, и она пришла сама. Это произошло в замке ее дяди, а наутро мы расстались – получается, что навсегда.

Вообще-то ты идиот, барон де Койн, причем идиот в квадрате, – переметнулись мои мысли к другой теме, когда я наливал очередной бокал вина из очередной бутылки.

«Я буду драться с вами кочергой!»

Хорошо же я буду выглядеть, если граф предпочтет пистолеты. Хотя, скорее всего, не должен. Пистолеты – удел штатских дуэлей. Его никто не поймет, это он должен и сам понимать.

Пусть кочерга, но какого черта ты сломал ему шпагу!

Таким образом лишают дворянства, причем за очень серьезные преступления против короны. И позволить себе это может лишь император. Артуа, я даже не стану выслушивать твоих оправданий!.. А вот вина можешь мне предложить: хочу попробовать его со спелым пушистым персиком…

Глава 22

Дуэль

Коллайн разбудил меня нежно и ласково, вылив на голову полкувшина ледяной воды. Вскочив на ноги, я ошалело замотал головой.

– Извини, Артуа. Я перепробовал все известные средства, чтобы разбудить тебя, оставив этот способ на крайний случай.

Вид у Коллайна был серьезный и, по-моему, даже немного печальный.

– Осталось меньше часа, нам следует поторопиться, если мы не желаем опоздать.

Да, опаздывать нельзя ни в коем случае. Валяться в ногах у противника, вымаливая пощаду, и то не так позорно, наверное.

– Налей мне вина, Анри, в тот кубок, он побольше бокала будет, если тебя, конечно, не затруднит. – Да, я был о себе лучшего мнения – даже половины бутылок не осилил. Голова побаливала, но вполне терпимо, не умру раньше времени.

Коллайн с сомнением покачал головой, но мою просьбу выполнил.

Пока я завтракал вином со сливами и приводил себя в порядок, Анри рассказывал о моем противнике все, что успел узнать за это время. Я слушал вполуха, по его словам, вообще получалось, что мне нужно срочно скрыться, не пытаясь даже сопротивляться. Хорошенький способ ободрить друга перед дуэлью, ничего не скажешь. Когда я намекнул об этом Коллайну, тот заявил, что я должен забыть дурацкую идею использовать кочергу вместо нормального оружия. Вот уж хрен вам, обратной дороги нет. Я могу вернуть уважение окружающих только в том случае, если одержу победу именно с кочергой.

Анри заявил мне, что я дурак, а я послал его к черту и пригрозил поменять его как секунданта на кого-нибудь попроще, например на хозяина постоялого двора – благо у него такое отличное вино. В ответ услышал, что, коль скоро я ломаю шпаги, лишая дворянства, что является прерогативой императора, то, видимо, могу и посвящать в него, поскольку моим секундантом может быть только человек благородного происхождения.

Единственное, чего он добился, – не позволил мне выпить еще. Хотя, на мой взгляд, я вполне резонно обосновал свое желание запастись вином впрок, поскольку даже самому необразованному человеку в Империи известно, что оно очень полезно при потере крови, что со мной, вполне возможно, может произойти. Так, переругиваясь, мы и добрались до места будущего сражения.

Этим местом оказался покрытый травкой изумрудного цвета живописный лужок, примыкающий к лесу и ограниченный с одной стороны малоезженой проселочной дорогой. С другой стороны луг упирался в заболоченную низину. На дороге стояло несколько карет, дожидавшихся начала шоу.

Все уже были на месте и ждали только нас. Мой маленький отряд, готовый к дальнейшему пути, расположился на одной стороне луга. На противоположной стороне собрались люди Макрудера. Коллайн отправился на встречу с секундантом графа, я же немного прошелся, разминаясь. Мне показалось, что за прикрытой шторкой окном одной из карет мелькнуло лицо Миланы, но уверенности не было: гербы на всех каретах отсутствовали. И к чему эти шторки? Взяли бы и затонировали стекла – гаишников еще и в помине нет… Я усмехнулся, представив картину, как местные стражи порядка на лошадях, накрытых желтыми с синей полосой попонами, гоняются за каретами с наглухо тонированными окнами.

Услышав движение за спиной, обернулся и успел увидеть, как невозмутимый Кот вложил в ладонь Шлону пару серебряных монет. Явно у парней пари, но какое? Вот негодяи, на исход дуэли побились об заклад.

Так, где там моя кочерга? Нужно хотя бы чуть-чуть приноровиться к ней. На мой вопрос Нектор развернул сверток, до этого пребывающий у него под мышкой. Из свертка он извлек на свет божий довольно длинную и тонкую кочергу, к ручке которой был привязан темляк, а на другом конце, возле самого крюка, обнаружился большой красивый розовый бант. Судя по выражению его лица, эти апгрейды моего оружия и для него явились неожиданностью.

Однозначно это Шлон – кто же еще! Вон он стоит, с невозмутимым видом.

Взяв кочергу в руку, я проверил баланс. Черт, какой может быть баланс у кочерги? Кстати, кочерга выглядела совсем новой, и металл на нее пошел приличный, хотя она добросовестно испачкана сажей. Ночью ее, что ли, успели сделать? И темляк, несомненно, снятый с тяжелого кирасирского палаша, служил компенсатором, а не украшением. А вот бант нужно сместить к рукоятке – и обзор закрывает, и подобием гарды может послужить.

Постукивая крюком кочерги по голенищу, я стал ждать сигнала к началу схватки.

Вернулся Анри, взглянул на кочергу, открыл рот, но я прервал его движением ладони: это не обсуждается.

– Условия обычные: поединок продолжается до тех пор, пока один из вас не извинится либо же будет не в состоянии драться по причине смерти или ранения. Оружие, – Коллайн вновь покосился на кочергу, – только шпаги, никаких кинжалов и даг. Вот, собственно, и все. Начинаете по готовности.

Я пожал плечами: готов – почему нет? К чему откладывать и что это даст? Еще раз оглядев свое воинство, заметил Дьюбена, беседующего с Вороном, и поприветствовал его поднятием руки. Граф не остался в долгу, кивком послав мне ответное приветствие.

Наконец мы с Коллайном пошли к центру поляны, куда уже направлялся Макрудер со своим секундантом.

Я посмотрел на Макрудера, который небрежно помахивал шпагой с узким плоским лезвием. Что ж, вполне практично против моей кочерги. На его щеке еще оставалась отметина от пощечины, но выглядел он вполне решительно.

Граф одарил меня взглядом, выражающим, по его мнению, все, что он обо мне думал. Я ответил протяжным зевком, не забыв прикрыть рот ладонью – в каретах вполне могли находиться дамы. В животе громко заурчало: вчера забегался в поисках приличного платья, рассчитывая поужинать в доме Дьюбенов, утром тоже не сложилось. Незаметно оглядевшись, убедился, что никто ничего не заметил или просто сделал вид, что ничего не произошло.

Когда прозвучала команда сходиться, я остался стоять на месте, постукивая кочергой по голенищу сапога. Из этого положения и парировал первый выпад графа, направленный мне в грудь.

Потом, рывком увеличив дистанцию, занял позицию с кочергой в вытянутой правой руке и с поднятой левой над головой. Граф обрушил на меня град ударов, от которых я ушел прыжком влево, стараясь приблизиться к нему вплотную. Трава, мокрая от ночного дождя, предательски скользила под ногами. Ничего, мой оппонент в том же положении. Хотя нет, у него движения более уверенные – не боится поскользнуться. В этом он меня переиграл, выбрав обувь с подходящими подметками.

Воспользовавшись выглянувшим на короткое время из-за туч солнцем, на мгновение ослепившим Макрудера, я сделал выпад, целясь ему в голову. Почти достал – на лбу графа появилась небольшая темная полоска сажи. Черт, еще бы два-три сантиметра – и вряд ли бы он смог продолжать поединок. Мы разошлись и заходили по кругу, выискивая возможности для атаки.

Ага, рассечение есть: полоса побагровела, выступила кровь, тонкой струйкой потекла на левую щеку Макрудера. Граф нетерпеливо смахнул кровь рукой, осторожно приближаясь ко мне.