Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) - Страница 43

— Иду за холмы, в город, — ответила Кейт.

— Хочешь дойти к утру — иди по дороге, — сказал Плясун. — Я через лес только тех пропускаю, кто сплясать для меня не откажется.

— Зачем же отказываться? Спляшу! — И Кейт станцевала легко и ловко, стараясь угодить Плясуну.

— Ну, спасибо! — сказал он. — А теперь гляди!

И он пустился в пляс. Взошла луна — а он всё плясал, луна закатилась — а он всё плясал. Лишь к утру остановился, поцеловал Кейт на прощанье и сказал:

— Разок спляшешь — все для тебя с радостью спляшут!

Пришла Кейт в город. Там, на самой окраине, её взяла в служанки старушка мисс Дрю. Хозяйка запирала домишко на закате и не пускала девушку ни на луг, ни к речке, ни в лес.

Но годы шли, Кейт совсем повзрослела, вышла замуж, появились у неё дети и даже своя маленькая служанка. Вечерами, когда вся работа по дому была справлена, Кейт отворяла дверь, и говорила:

— Бегите, детки, бегите на лужок, — бегите к речке, бегите в лес. Вдруг вам посчастливится и вы повстречаете Травницу, или Речного Короля, или Плясуна.

И дети со служанкой выбегали из дома…

А потом возвращались — с весёлыми песнями, с удалыми танцами и с охапками луговых цветов. И. Кейт поджидала их на пороге.

БЕЗЫМЯННЫЙ ЦВЕТОК

Как-то раз крестьянская дочка Кристи отправилась на лужайку, которая зеленела позади матушкиного огорода, и сорвала там цветок. Случилось это давным-давно, но всё же на людской памяти: то есть не сегодня и не в первый день творения, а как раз посерединке.

Кристи очень обрадовалась цветку — он и в самом деле был очень красив — и побежала к матушке, поделиться своей радостью.

— Мама! Гляди, какой я цветок нашла!

Матушка поливала клумбу с гвоздиками. Но, услыхав дочкин голос, она поставила кувшин и поспешила навстречу. Времени на ребёнка она никогда не жалела.

— Какой красивый! — воскликнула матушка, взяв цветок в руки.

— Я его на лужайке нашла! А как он называется? — спросила Кристи.

— Ну как же! Это… это… Ой, а я и не знаю! Спроси лучше отца.

Отец в это время чинил изгородь. Подбежав к нему, Кристи протянула цветок.

— Пап, как он называется?

— Дай-ка взглянуть… — И отец отложил молоток. Он рассматривал цветок со всех сторон, внимательно и долго, а потом почесал в затылке.

— Ну и ну! Забыл! А может, и вовсе не знал. Знаешь, я сегодня пойду к леснику за кротоловками. Он, верно, про цветок скажет, он про них всё знает.

Обсудив с лесником своё дело, крестьянин показал ему цветок.

— Как он называется?

Лесник поглядел, понюхал, подумал, и в конце концов произнёс:

— Я таких никогда не видел — ни в лесу, ни в поле, ни в суши, ни в хляби. Не знаю я его имени. Но ты мне его отдай: я пойду сегодня на помещичью усадьбу, так заодно спрошу у секретаря. Он малый смекалистый, и книгочей к тому же — недаром очки носит.

Секретарь знал о цветах всё. Или почти всё. Во всяком случае, он прочитал о цветах все книги со всего света, потому что они были собраны в хозяйской библиотеке. И едва лесник произнёс:

— У меня тут цветок есть, не знаю, как называется, — секретарь тут же ответил:

— Показывай, я тебе мигом скажу.

Но, взглянув на цветок, он понял, что поторопился.

— Удивительно! — воскликнул секретарь. — Я знаю все цветы — и научные названия, и просторечные. Но этот мне незнаком! Оставь его здесь, я постараюсь выяснить.

Секретарь засушил цветок между страницами огромного фолианта. И целый год расспрашивал о цветке мудрейших учёных со всех концов королевства. Вскоре даже заморские мудрецы принялись ломать головы: как же он всё-таки называется? Но ответа так никто и не нашёл.

И вот, спустя год, секретарь пришёл к леснику и сказал:

— У твоего цветка нет никакого имени.

— У какого цветка? — Лесник к тому времени уже позабыл, о чём идёт речь. Секретарь, однако, продолжал:

— Мудрецы со всего света порешили так: раз Адам дал имена всем цветам и травам, а этот цветок остался безымянным, значит, Господь сотворил его позже. Раз Адам не дал ему имени, значит, имени у него нету. Раз у него нет имени — его надо уничтожить. Нельзя же жить без имени I Так порешили мудрецы, и так они и сделали.

— Твоя правда, — отозвался лесник. — Без имени жить нельзя.

И, повстречав крестьянина, лесник сообщил ему:

— У твоего цветка имени вовсе не было.

— У какого цветка? — Крестьянин давно позабыл эту историю. Но лесник разъяснил ему суть дела и добавил, что мудрецы порешили уничтожить безымянный цветок.

— Что в мире ни делается — все к лучшему, — вздохнул крестьянин, а за ужином сказал дочке:

— v У твоего цветка так-таки не было имени.

— Но где он? — спросила Кристи.

— Мудрецы его уничтожили.

На том разговор и кончился. И все позабыли о прекрасном цветке. Все — кроме Кристи.

Всю жизнь до самой старости, Кристи вспоминала:

— Я в детстве раз нашла очень, очень красивый цветок.

А когда люди спрашивали, как назывался её цветок, Кристи, улыбнувшись, отвечала:

— У него не было имени, но Господь знает, что творит.

ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Жила-была Золотая Рыбка, маленькая, совсем малёк. Жил наш Малёк в морских глубинах в те незапамятные времена, когда всем рыбам — и большим, и малым — там хватало места. Жилось Мальку мирно и счастливо, одна лишь была забота — не попасться в рыбачьж сети. Отец всех рыб, морской царь Нептун, наказал детям Строго-настрого: к сетям не подплывать. И рыбы легко избегали опасность, а среди лих и наш Золотой Малёк. Он резвился на просторе, в голубых и зелёных водах, а в жару спускался к самому дну, зарывался там в песок или медленно пробирался меж раковин, жемчужин и кораллов, возле огромных валунов, поросших анемонами, а вокруг извивались и колыхались разноцветные жёлто-зелёные водоросли. Иногда Золотой Малёк всплывал ria поверхность, где по морской глади гнались друг за дружкой белые барашки или огромные валы, будто стеклянные горы, вздымались над бездной и — разбивались о скалы на бессчетные тысячи брызг. Иногда, поднявшись наверх, Малёк замечал ещё выше, в ясных голубых водах, огромного Золотого Кита. Кит сверкал не хуже нашего Малька, но был велик и кругл, как Медуза. Порою же вместо Золотого Кита в вышине появлялась невиданная Серебряная Рыба. Небо тогда бывало тёмным, а Рыба то круглилась, то плыла боком, выставляя вперёд острые серебряные плавники. Наш Золотой Малёк завидовал огромному Золотому Киту и ревниво следил, как он плывёт в голубой дали. Зато в Серебряную Рыбу он влюбился с первого взгляда и всё стремился к ней, в вышину. Но странное дело Мальку всё время что-то мешало: только всплывёт на поверхность — дыхание тут же сбивается и Малька отбрасывает обратно в глубины, откуда Серебряной Рыбы даже не видно. Тогда Золотая Рыбка — малёк бросался в погоню, преодолевал весь бесконечный морской простор вслед за Серебряной Рыбой, а та опускалась всё ниже и ниже — вот-вот нырнёт в рыбкино море… Но — увы! — ни разу не довелось им встретиться.

Однажды ночью был полный штиль. Наш Малёк плыл у самой поверхности и вдруг увидел над головой тень громадной тёмной рыбы. По её брюху тянулся длинный острый плавник, а сама рыба высилась над морем. Всех рыб и больших и малых знал наш Малёк, но такой не встречал никогда! Больше Кита! А черна-то, черна — точно чернила у каракатицы! Малёк поплавал вокруг, потыкался любопытным носом в брюхо громадной рыбы и наконец спросил:

— Ты что за рыба?

Огромная чёрная тень качнулась и засмеялась:

— Я вовсе не рыба. Я — Корабль.

— Что же ты делаешь в море, раз ты не рыба?

— Сейчас отдыхаю, поскольку ветер ие дует в паруса. Но я дождусь попутного ветра и отправлюсь путешествовать по миру.

— Что такое мир?

— Всё, что есть вокруг — видимое и невидимое.

— Выходит, я тоже мир? — удивился Малёк.