Позолоченные латунные кости - Кук Глен Чарльз - Страница 22

— Да. Вроде того.

— Тогда принц Руперт поступил правильно, отстранив тебя от расследования.

— Она мой ребенок, Гаррет. Я не могу просто позволить, чтобы ее…

— И ты не можешь продолжать ее покрывать. Если она не в силах справиться с концепцией ответственности за последствия, она просто будет и дальше попадать в беду. Ты видела, что творилось на том складе. И за два дня погибли шесть человек. Ты не можешь найти извинения чему-либо подобному и покрывать это.

Она пожала плечами. Она была близка к моменту, когда большинство женщин заливаются слезами. Но она сдержалась.

32

В глуши в моей голове упало дерево. Мне повезло — я оказался поблизости, чтобы услышать глухой стук.

— Ты думала об этом с тех пор, как увидела плюшевого мишку.

— Из-за твоей подружки, крысодевушки, я решила, что ты сильнее замешан в это дело, чем говоришь, — призналась Виндвокер.

— Синдж работала на Белинду Контагью. Она — независимый деятель. Я здесь больше не живу. И ты это знаешь, потому что уже проверила.

Она кивнула.

— Тогда ты знаешь, какую роль я на самом деле во всем играю.

— Ты и в самом деле работаешь нянькой при своем друге.

Я кивнул.

— Разве ты не хочешь знать, кто с ним такое сотворил?

Я снова кивнул.

— Но в старости я стал терпелив. Я ничего не буду предпринимать, пока Морли не будет готов действовать. Если Стража или Синдикат к тому времени во всем не разберутся, тогда посмотрим, что мы сможем сделать. С твоей стороны кажется странным подталкивать меня к мести, когда ты боишься, что тут может быть замешана твоя дочь.

— Я сама не знаю, что делаю. Я боюсь, я растеряна. Ты — единственный из моих знакомых, кто занимается подобными делами.

Я ей поверил. В том числе поверил, что она наняла бы меня, как только я смог бы двинуться прямиком к девчонке, которую она хотела защитить. Она прикрывала ее всю жизнь.

— Итак, ты собираешься открыто не повиноваться принцу — ради Кеванс. Хотя сейчас лучше всего было бы позволить всему идти своим чередом.

— Я не знаю, что делаю! Я так и не научилась принимать решения. Все, что мне когда-либо приходилось делать, — это быть Виндвокер, Неистовым Приливом Света. Это я умею. Я могу рассеять полк врагов. Я могу разрушить замок. Но я так и не научилась воспитывать дочь. Я так и не научилась ладить с обычным миром. С этим справлялся Барат, а я могла сосредоточиться на том, чтобы быть чудом.

Я хотел спросить ее об отце, но подозревал, что это нежелательный предмет беседы.

— Давай вернемся к тому моменту, когда тебе в голову пришла мысль, что Кеванс — или Клика — могут быть впутаны во все это.

Я бы уже проделал большую часть этого пути, но Виндвокер, похоже, теперь была склонна прятаться в тени правды.

— На том складе. В тамошней комнате. Плюшевый зверь принадлежал Кеванс. Хотя я не видела его долгие годы.

— Ты уверена?

Я напомнил себе, что самое очевидное и наиболее простое объяснение обычно бывает правильным.

— Там были и другие вещи, напомнившие мне о Клике. У Руперта возникло такое же самое чувство.

Итак, на своей пирушке она повидалась с принцем Рупертом.

— Тебе нужно поговорить с Кеванс. Начистоту, как женщина с женщиной, без всяких драм. А потом снова повидайся с Рупертом. Будь с ним откровенна. Он будет откровенен с тобой, если он настоящий друг. Ты даже можешь обсудить это с Баратом. Сейчас тобой движут эмоции. По большей части — страх. Тебе нужна верная информация. И тебе нужно решить, что именно ты думаешь насчет самого преступления, отбросив в сторону личные чувства.

— Я надеялась, ты сможешь собрать информацию.

Она меня не слушала.

— Не стой на темной стороне, — сказал я. — Она просто уничтожит тебя.

Виндвокер крепко стиснула зубы. Собираясь упрямиться.

— Поговори с жителями Холма. Тебе надо понять, что они будут всеми силами искать того, кто создал лабораторию. Холм, вероятно, напоминает разворошенный муравейник. Противные люди собираются тыкать в скирды сена и переворачивать камни.

Судя по выражению ее лица, она не очень-то задумывалась над тем, как реагирует на случившееся ее класс. Жители Холма имели туманное и роковое представление о скверном колдовстве.

— Ты уверен, что не поможешь мне?

— Не могу. Не так, как ты того ожидаешь. Как бы мне ни хотелось помочь. Я должен остаться здесь, со своим другом. Ну, таков уж я есть. Я здесь, хотя это может означать конец моих отношений с женщиной, которая…

Она перебила меня. Ей не нужно было этого слышать.

— Хорошо. Я не стану подвергать тебя опасности. Я займусь расследованием, а тебя использую как резонатор. Просто скажи мне, что делать и как.

Вздрогнув, я понял, что мы не одни. Я уловил отголосок веселья, исходящего снизу.

— Я уже сказал тебе это, первым же делом. Что важнее всего. Поговори с людьми. Честный обмен мнениями может спасти нас от множества бед.

Ей эта идея не понравилась.

— Если такое вообще возможно, ты должна забыть про свои выверты. Ты должна набраться храбрости и встретиться с людьми лицом к лицу. Пообещай, что повидаешься с Рупертом, Баратом и Кеванс, и, если можно, завтра.

Я почувствовал призрачный отголосок одобрения.

Это было бы интересно. Я могу поиграть в Покойника, засевшего в сети и направляющего физическую работу других, в то время как я вышиваю «колоском» салфеточки.

— Хорошо. Я не могу выйти отсюда, но могу помочь. Ты готова вложить в это деньги?

— Столько, сколько потребуется.

— Держи эмоции в узде. Эмоции ничего не решат. Вот что мне нужно, чтобы ты сделала, кроме встреч с принцем, Баратом и Кеванс.

Она слушала так внимательно, что меня это смущало.

33

Когда я спустился к завтраку, меня пошатывало от недосыпа. Оступившись, я потерял равновесие и вполне мог бы заработать перелом, если бы не схватился правой рукой за перила слева. В конце концов, когда Синдж появилась у подножия лестницы, я лежал на животе, трясясь и страдая от ушибленного колена и уязвленного самолюбия.

— Ты в порядке? Что случилось?

— Мне устроила засаду гравитация. Думаю, я в порядке. Хотя я мог закончить тем, что пришлось бы носить деревянную ногу.

У меня начало болеть бедро в том месте, где я стукнулся о край ступеньки.

— Давай посмотрим, смогу ли я добраться до низа лестницы, не покончив жизнь самоубийством.

Я выпустил перила.

— Если ты собираешься покончить жизнь самоубийством, не делай этого здесь. Я слишком слаба, и Дин слишком хрупок, чтобы таскать труп.

Я ощутил веселье старой задницы.

Дин вышел, чтобы разведать, что случилось.

— Мы могли бы разрезать его на кусочки поменьше, — предложил он.

— Да, это было бы разумно, — согласилась Синдж. — Но тогда он благодаря нам вписался бы в планы по воскрешению мертвецов, а это бы всех взбудоражило.

— Всех? — спросил я и спустился вниз, больше не оступившись.

— Чай готов, — отозвался Дин. — Колбаски и булочки разогреваются.

Он скользнул обратно в кухню.

— Хорошо, что, когда ты проделал этот трюк, ты не нес свой ночной горшок.

— Да. Хорошо. Но с чего бы мне нести…

— С того, что Дину трудно шагать вверх и вниз по лестнице. Ему нужно держаться обеими руками за перила.

— Усек. А теперь расскажи насчет «взбудоражить всех».

— Вести об убийствах и лаборатории по воскрешению выплыли наружу.

Ничего удивительного. Слишком много людей об этом знали. О чем я уже упоминал.

— Ты прав. Я слышала, что публика реагировала очень бурно. Может, потому, что люди испортились, живя под прикрытием Гражданской Стражи и Негласного Комитета. Неорганизованная преступность уже не так распространена, как прежде. То, что произошло, испугало людей, и они хотят, чтобы навели порядок. Быстро.

Мы вошли на кухню. Дин как раз ставил мой завтрак на небольшой массивный стол. Напротив меня он поставил чашу с печеными яблоками, любимым блюдом Синдж.