Ребята и зверята (илл.) - Перовская Ольга Васильевна - Страница 25

Сбросить курицу вниз Франту было легко, а вот достать её оттуда он уже никак не мог, так как щель между дровами была узкая и глубокая. Но это ничуть не огорчало рыжего разбойника: он был всегда сыт и ловил кур не для еды, а просто из любви к искусству.

Дни стояли жаркие, и скоро Франтовы запасы стали удушливо пахнуть.

— Что это за ароматы? — удивлялся отец, морща нос.— Дышать нечем, просто невозможно по двору пройти. По-моему, у Франта завёлся какой-то «секрет моей бабушки».

И вот однажды Соня взглянула за дрова и обнаружила там склад куриных трупов.

Нет, это было уж слишком!

Франта сильно отхлестали прутиком, разложив куриные останки перед его носом.

— Как тебе только не стыдно смотреть мне в глаза?!— кричала на него разъярившаяся Наташа.

А Франт, забираясь с обиженным видом на поленницу, злобно озирался и вопил: «ках! ках! н-нгрррр...»

Такого подвижного и юркого зверя, как Франтик, у нас ещё не было. Он положительно минуты не мог высидеть спокойно. Если он не спал и не был занят обдумыванием какой-нибудь каверзы, то непременно суетился, бегал своим курц-галопом от крыльца к сеновалу или карабкался на кирпичи у крыльца, на перила.

Франт не на шутку увлекался своими складами, хотя это накопление доставляло ему много неприятностей и волнений.

Собаки скоро применились к привычке Франта прятать еду, и, в то время как он всё более ухищрялся в припрятывании запасов, они научились всё лучше их отыскивать.

И в этом они оказались гораздо сообразительнее лисицы.

Франт почему-то считал, что прятать можно, только или спуская еду за дрова, или закапывая за конюшней в навозной куче. Все другие места он считал неподходящими.

Для того чтобы собаки не трогали припрятанного, он пропитывал его своим острым запахом. Но эта уловка не помогала: собаки только быстрее находили ароматные кладовые Франтика. Они скоро привыкли к его запаху и перестали считать его противным.

Франт был легкомысленный малый, а кормили его всегда досыта, и потому о половине спрятанной пищи он тотчас же забывал. Но одно-два места он обычно помнил и очень огорчался, если, долго пыхтя, отодвигал носом тяжёлое полено и под ним вдруг не оказывалось огрызка колбасы или требухи.

Злой и возмущённый Франт трусил к крыльцу, волоча хвост между задними ногами, забирался на перила и долго ворчал, прижав к затылку уши: «нн-грррррр...» И прищёлкивал языком: утащили, мол, обижают меня, бедного.

Франт не отличался чистоплотностью. Валялся часто в пыли и на мусоре, и в шкурке у него запутывались бумажки, стружки, разноцветные лоскуты — словом, он так «разукрашивался», что мы называли его ёлкой.

— Посмотрите-ка: Франт опять ёлка.

Все попытки Сони причесать и пригладить этого неряху ни к чему не приводили. Только, бывало, она повытаскивает у него из шерсти все верёвочки и лоскутики и причешет его, а он, глядишь, через час выкатался в пыли, слазил на сеновал и нацепил там репьёв на хвост, поиграл на мусорной куче и опять разукрасился ещё лучше прежнего.

Играл Франт всегда один или с Наташей. Они бегали друг за дружкой, прыгали и прятались. Франт забежит за бревно, нагнёт пониже голову и выглядывает. Хотя при этом весь он был виден, ему всё-таки, наверно, казалось, что он замечательно спрятался.

Франт очень любил всё сладкое. Мы, не слушаясь мамы, постоянно таскали для него сахар. Чтобы быть невинными, если она спросит, откуда у Франта сахар, мы выдрессировали его так, что он сам становился на задние лапки, засовывал мордочку в карман и доставал оттуда угощение.

Сунем, бывало, кусок сахару в карман и медленно идём через двор. Франт, сообразив, в чём дело, моментально подбегает, достаёт сахар и удирает во все лопатки.

— Как вы смели давать опять Франтику сахар?— кричит на ослушников мама.

— Да никто ему не давал ничего, он сам вытащил из кармана. Я взяла для себя, мне самой обидно.

Что тут прикажешь делать? Сахар из сахарницы пропадает, а виноватых нет.

Франт так привык шарить у нас по карманам, что никого не пропускал без обыска.

Как-то раз он сидел на своих дровах и скучал. Вдруг у калитки загремело кольцо, и во дворе появилось двое людей: женщина в кисейном платьице и мужчина в брезентовом плаще с огромными карманами.

Франтик сейчас же перестал зевать и деловито спустился с поленницы. Позвякивая цепочкой и не сводя глаз с брезентовых карманов, он побежал к посетителям.

— Смотрите, смотрите, Виктор Васильевич! — закричала женщина, отступая к калитке.— Вцепится в ногу, так будете знать.

— Жучка, Барбосик, ты нас не укусишь? — храбро спросил Франтика мужчина.

Нет, «Барбосик» не собирался кусать. Ему только хотелось заглянуть в карманы. Не может быть, чтобы в таких больших карманах не оказалось никакой поживы.

— Ну что он так смотрит?.. Да это и не собака, по-моему. Осторожней, Виктор Васильевич, это, наверно, какой-нибудь зверь.

Летом Франтик сильно линял. Мочалистая шерсть лохмотьями сбивалась на его боках. Хвост становился общипанным и тонким, как палка. И весь он был, как крючок,

5 Ребята и зверята

129

Франтик очень любил всё сладкое.

согнутый и поджарый. Глядя на такого урода, люди никак не могли решить: страшный он зверь или не страшный?

Впрочем, Франт живо сам решил все вопросы. Как только гость отвернулся на минутку к женщине, Франт подскочил и сунул голову в его карман. Ну, так и есть! Там лежал леденец.

Франт бросился с ним на крыльцо, сел на верхней ступеньке и стал грызть, приговаривая тонким голоском: «ках, ках, н-нннгрррр...»

Тут только гость сообразил, что это странное существо его ограбило, и захохотал:

— Вот жулик! А я понять не могу: что ему от меня надо?

— Как он набросился! Я думала, он вам полбока откусит, а ему... леденец... Ха-ха-ха!..

— Вот так воришка!

— И хитрый какой, сообразил ведь...

Отец выбежал на крыльцо и ничего не мог понять. Гости хохотали, а Франт глодал что-то и урчал.

Отец догадался:

— Это всё ребятишки мои балуются. Научили лисёнка всяким фокусам. Вы уж не обижайтесь, пожалуйста. Ведь экая бестолковая тварь! Лезет, не разбирая, ко всем в карманы...

А гости и не думали обижаться: они, наоборот, восхищались лисёнком.

Отец рассказал им и про другие проделки Франтика, и гости не переставали ему удивляться. Через четверть часа нам казалось, что этих славных людей мы знаем уже много лет. Это были двое молодых учителей из лесной шко-лы-колонии.

Мама предложила им выпить чайку. Мы с Соней мигом поставили самовар. Юля притащила на веранду чашки и стулья.

Гости стали пить чай, не переставая хвалить Франтика:

— Ну какая же прелесть! А давно он у вас? Хлопот всё-таки от него в хозяйстве порядочно. Знаете что: отдайте его нам в школу. Он у нас будет как сыр в масле кататься. А мы вам за него породистого охотничьего щенка подарим. Хорошо?

Отец заколебался. Но не тут-то было. Наташа сидела на ступеньках и слышала всё.

— Франтик, во-первых, мой,— сказала она сварливым басом.— Когда я разбила нос, мама сказала, что Франтик будет мой. А я не желаю, чтобы его отдавали за какого-то паршивого щенка.

Учителя улыбнулись её взъерошенному, боевому виду.

— Можете им подавиться, своим щенком! — воинственно прибавила Наташа.

— Наталья! Ступай вон отсюда! Совсем одичала девчонка. Сладу с ней нет. Не лучше своего Франта.

Наташа гордо спустилась с крыльца, взяла Франта, залезла с ним на сеновал и тут только, вытирая упрямые слезинки, стала рассказывать ему о том, как низко хотели с ним поступить. Франт выслушал, но ничуть не огорчился и, улучив минутку, сунул нос к ней в кармашек.

Пока Наташа изливала Франту свои обиды на сеновале, на крыльце, можно сказать, решалась судьба их обоих.

Молодые учителя расхваливали свою лесную школу. Эту маленькую лесную колонию устроили недалеко от кордона для детей, у которых было слабое здоровье. Им необходимо было пожить на чистом горном воздухе, среди душистых ёлок.