Ранняя осень - Паркер Роберт Б. - Страница 30

Глава 28

Когда на следующее утро мы с Полом вышли пробежаться вдоль реки Чарлз, начался сильный дождь. Не перестал он и днем.

Я сидел в конторе и обзванивал страховые компании. Пол уже дочитал книгу о балете. Я предложил ему прогуляться до городской публичной библиотеки и по моей карточке взять «Над пропастью во ржи». Спустя пять минут после того, как он вернулся, позвонила Сюзан.

— Целый час не могла до тебя дозвониться, — пожаловалась она. — Все время занято.

— Да это все девчонки, — ответил я. — Поклонницы. Кто-то пустил слух, что я снова вернулся в город, вот они и названивают со вчерашнего дня.

— Пол с тобой?

— Да.

— Дай ему, пожалуйста, трубку.

Я протянул трубку Полу и сказал:

— Тебя. Сюзан.

— Алло, — пробормотал Пол.

Потом несколько секунд молча слушал. Затем сказал:

— О'кей.

Потом еще немного помолчал.

Потом снова сказал:

— О'кей, — и положил трубку.

— Она говорит, в Графтоне есть подготовительная школа, где специализируются в драме, музыке и танце, — объяснил он мне. — Говорит, что, если я хочу, она может прямо сегодня съездить со мной туда и взглянуть, что к чему.

— Ну а ты хочешь?

— Не откажусь.

— Хорошо. Обязательно нужно съездить. Это интернат?

— В смысле, что там же и живут?

— Да.

— Она не сказала. Так мне придется жить там?

— Может быть.

— Вы не хотите, чтобы я жил с вами?

— В конечном итоге тебе все равно придется куда-то уехать. Жить автономно — это значит надеяться только на самого себя, а не просто сменить родителей на меня. Я, как говорят политики, всего лишь координатор переходного периода.

— Мне не очень-то хочется уезжать в эту школу.

— А ты не спеши. Подумай, посмотри там все хорошенько. А потом поговорим. Я же не буду заставлять тебя делать то, что тебе противно. Но только откровенно, хорошо? И помни, что иногда мне приходится бывать в не очень-то приятных местах, где в меня стреляют. Так что жизнь со мной имеет и отрицательные стороны.

— Ну и что?

— И у меня самого тоже есть отрицательные стороны.

— Ну да?

— Но запомни только одно: если один из нас вдруг начнет бояться, что честность причинит другому боль, мы сразу же откатимся в наших отношениях назад. Сейчас я просто пытаюсь разобраться, что будет лучше для нас обоих. И для Сюзан тоже.

Он кивнул.

— Если уж мы зашли так далеко, то знай: я не собираюсь вышвыривать тебя из гнезда, пока ты не научишься летать. Понимаешь?

— Да.

— И когда я говорю тебе, что нужно делать, можешь доверять мне. Ты знаешь это?

— Да.

— Хорошо. Ну что, хочешь еще раз прогуляться под дождем?

— Да.

— Знаешь, я помешан на ореховых пирожных. Если ты сбегаешь на Бойлстон-стрит и купишь парочку, да еще захватишь пару стаканчиков кофе, а потом поторопишься сюда, чтобы кофе не остыл, тогда я может успею закончить до обеда.

— В общем-то, насколько я знаю, вы помешаны на здоровой пище, — ухмыльнулся Пол.

Я дал ему пять долларов. Он надел желтый дождевик, который я ему недавно купил, и ускакал.

Я позвонил в Чикаго своему старому приятелю Флэерти из страховой компании “Колтон”. Он сообщил, что они страховали имущество Элейн Брукс, но спустя полгода дом сгорел, и, хотя все и догадывались, что это самый настоящий поджог, никто ничего не смог доказать. Поэтому они выплатили страховку, но между собой решили больше не страховать у себя эту Элейн Брукс.

— Дело в том, — объяснил он, — что если там был поджог, то наверняка было и убийство. В доме находились двое людей, скорее всего нищих, их заперли, и они так и не смогли выскочить из огня. Нашли только обуглившиеся кости да обгоревшую бутылку из-под муската.

— Спасибо, Джек, — поблагодарил я и аккуратно записал информацию.

— Спенсер, может у тебя есть что-то по этому делу? — спросил он.

— Нет. Я занимаюсь совсем другим случаем, это просто побочная линия, понимаешь?

— Слушай, а почему бы тебе не поработать на нас? Хоть сегодня дам тебе кучу дел.

— Ага. И все такие же интересные, — усмехнулся я.

— Зря шутишь, деньги очень приличные.

— Деньги — это еще не все, Джек.

— Может и не все, но их постоянно приходится тратить. Как сперму во время секса. А значит и постоянно пополнять запасы.

— Что-то у тебя не стыкуется в этом аргументе. Но я сейчас не могу думать. Лучше позвоню позже, хорошо?

— Не пропадай, — сказал Флэерти и повесил трубку.

Убийство. Ничего себе. Все лучше и лучше. Или хуже и хуже, смотря с какой стороны смотреть. С той, на которой стоял я, информации было вполне достаточно, чтобы зажать Мэла Джакомина в угол.

Пол приволок кофе и пирожные. Мне простые. Себе — с кремом. Я позвонил еще по нескольким номерам. Все складывалось как нельзя лучше. Джакомин был замешан в серии поджогов. Не вызывало сомнений участие в этих же делах и Коттона, хотя пока у меня еще не было доказательств.

В половине третьего прибыла Сюзан. На ней была легкая фетровая шляпа с опущенными полями, широкий кожаный плащ и туфли на высоком каблуке. Я бы и сам с удовольствием поехал с ней в эту школу.

— Это будет проверка, — улыбнулся я. — Если преподаватели не попытаются соблазнить тебя, значит они и вправду все педики.

Сюзан поморщилась.

— Я скажу им, какой ты у нас крутой парень. Может они задумаются, прежде чем приставать. А мы тем временем и удерем.

— А если они захотят соблазнить меня? — ухмыльнулся Пол.

— Ну, тогда это будет еще одним доказательством, — кивнул я.

Они уехали, а я снова уселся за телефон. По-прежнему никаких неожиданностей.

Я сделал последние пометки, достал несколько листков чистой бумаги и аккуратно перепечатал все имеющиеся сведения. Потом спустился в копировальную контору, сделал две копии и, вернувшись, подшил оригинал в дело. Вторую копию запечатал в конверт и отослал самому себе по почте. Третий экземпляр сунул в карман, чтобы он был постоянно под рукой. А может еще и для того, чтобы показать Мэлу Джакомину, когда буду выдвигать свои требования.

Я взглянул на часы. Двадцать минут пятого. Пора кончать ковыряться в бумажках.

Я запер контору, сел в “Бронко” и поехал в порт. Генри Чимоли сидел в своем кабинете в спортивном клубе “Харбор”. На нем были белые брюки, кроссовки и белая майка. Он походил на жокея мирового класса. На самом же деле он был лучшим в штате боксером легкого веса и однажды продержался целых пятнадцать раундов против самого Уилли Пепа, проиграв только по очкам. Под майкой бугрились тугие узлы мускулов, а все тело напоминало сжатую пружину.

— По-моему, малыш, сегодня ты успел только к шапочному разбору, — усмехнулся Генри.

— А что, уже так поздно?

— Вообще-то, да.

Я пошел в раздевалку и переоделся. Зал был битком забит тренажерами, штангами и гантелями. В глубине висела большая и две маленькие груши. Стены украшали зеркала. Я размялся и приступил к жиму лежа.

Около семи, когда я уже почти закончил тренировку, вошел Хоук. На нем были хлопковые спортивные брюки и высокие боксерские туфли. В руках он держал скакалку. Из кармана торчали боксерские перчатки. Он кивнул мне, размялся и начал прыгать через скакалку. Он прыгал около получаса, постоянно меняя темп.

Я закончил тренировку со штангой и перешел к маленькой груше. Хоук повесил скакалку и начал работать на соседней груше. Как только я начинал чуть сбрасывать темп, он тут же, наоборот, принимался молотить изо всех сил. Я улыбнулся и начал насвистывать “Милашку Джорджию Браун”. Хоук кивнул и тоже застучал в ритм. Мы начали бить по очереди, чередуя такт. Словно дуэль двух барабанщиков из далеких сороковых. Хоук взвинчивал темп. Я налегал еще сильнее. Хоук бил локтями. Я выписывал серии то одной правой, то левой. Вокруг собралась толпа. Меня охватил дух соревнования. Зрители то и дело посылали нам приветственные крики, и вскоре все уже хлопали в ладоши, вместе с нами отбивая ритм. Мы с Хоуком выделывали немыслимые финты, в зале стоял дикий шум. Наконец, в дверях появился Генри и, обращаясь к Хоуку, громко крикнул: