Слаще жизни - Паркер Лаура - Страница 17

– Что еще ты знаешь об этих местах?

Эва услышала в его тоне знакомую скептическую нотку. Таким тоном он говорил, когда хотел поколебать уверенность другой стороны.

– Фактически не так уж мало. Национальный парк Великих Дымных Гор – самый крупный государственный природный заповедник к востоку от Миссисипи. Ежегодно здесь бывает свыше трехсот тысяч посетителей. Летом здесь ловится окунь, а зимой, как ни удивительно это покажется, можно кататься на лыжах. Несмотря на наплыв приезжих, люди старшего поколения в этом районе Аппалачей все еще говорят на диалекте, корни которого восходят к английскому языку елизаветинской эпохи шестнадцатого века.

– Твои знания впечатляют.

На этот раз Эва не могла отвести взгляд от дороги, потому что начинался спуск во впадину, если судить по карте на бумажной салфетке.

– Я всегда нахожу время на то, чтобы удовлетворить свою любознательность.

– А я это уже заметил. – Ник смотрел, как классно Эва вписала лимузин в крутой поворот со спуском. Ему вспомнилось, как она зачастую делала лишний крюк, чтобы справиться о клиентах, с которыми он вел дела. И с ее стороны это не было праздным любопытством. Она обладала острым и деятельным умом. Он понимал, что усиленный интерес в ней пробуждало все, что касалось лично его. Во многих отношениях Эва сделала себя частью его жизни, не став при этом навязчивой. Вот еще одно из редких качеств, которыми она наделена. Он не может – не должен – потерять ее.

Он просунул руку под ее волосы и стал мягко массировать шею.

– Ты натянута как струна. Устала? – Его большой палец, отделившись от остальных, стал гладить ее под подбородком. – Или это из-за меня, Эва?

Эва взглянула на него, вобрав в себя жар, исходивший от его почти черных глаз, и удивилась, как он может еще спрашивать.

– Я никогда не буду намеренно лгать тебе, Ник.

Ник рассмеялся.

– Вот классический ответ в стиле Эвы – тонкий, уклончивый и с достаточной дозой таинственности, чтобы подогреть любопытство. Ладно. Храни свои секреты – до поры до времени.

Через минуту машина, сделав поворот, выехала на ровную, залитую солнцем площадку, образовавшуюся в естественном разрыве горного хребта. Трава рядом с дорогой была примята оттого, что по ней постоянно ходили и ездили, но сейчас из транспортных средств здесь стоял один пикап, переполненный набившимися в кузов подростками. Они засвистели и замахали руками, когда Эва остановила лимузин рядом с ними.

– Что это за птица? – крикнула одна из девчонок, когда Эва распахнула дверцу.

– Извините, это всего-навсего представитель исполнительной власти, – откликнулась Эва, когда Ник показался с другой стороны машины.

Раздавшиеся в ответ стоны должны были изображать разочарование.

– Каким ветром вас сюда занесло? – крикнул кто-то из группы.

– Хотим немного подышать свежим воздухом.

– Долго тут не задерживайтесь, – сказал водитель пикапа и показал на небо. – Идет гроза. Она пока на той стороне горы, но скоро дойдет и сюда.

Эва взглянула на чистое голубое небо и пожала плечами. Минуту спустя, когда пикап тронулся под гиканье и мелькание машущих рук, ей послышался слабый рокот, но она решила, что это, должно быть, барахлит глушитель пикапа.

– Ну, что дальше? – спросил Ник. Взгляд его выражал сомнение.

– Как что? Купаться! – Сняв жакет, она бросила его в машину, захлопнула дверцу и пошла к воде.

Расщелина представляла собой небольшой каньон с ровным дном, который когда-то давно был пробит в горе бурным ручьем, бегущим в отдалении. На одном конце узкой долины возвышался крутой утес, образуя защитный барьер от ветров и жары. Как раз в этом месте ручей расширялся, образуя чашу. Прохладные кружевные папоротники росли у подножия окружавших ее деревьев. В густой тени, отбрасываемой утесом, царили постоянные сумерки и землю покрывал толстый слой мхов.

– Лучше не придумаешь, – с восторгом сказала Эва, оказавшись на мшистом берегу. – Здесь наверняка на десяток градусов прохладнее.

– Так и есть, – отозвался Ник, подходя вслед за ней. Его восхищенный взгляд задержался на женственных линиях ее спины и бедер. – Может, просто посидим здесь, полюбуемся видом? Лезть в воду нет необходимости.

Эва обернулась к нему, ее глаза озорно блестели.

– Так уж и нет?

Ник встретился с ее взглядом, в котором вызов уживался с женственной застенчивостью. Он думал, что их утренняя поездка будет одним исподволь подогреваемым поединком, с выжиданиями, с бросаемыми искоса взглядами, пока это не станет невыносимым для обоих и не заставит искать места и способа довести до конца медленный танец желания. Но он проспал большую часть дня, а их разговор был исключительно о старых обидах и ошибках. Правда, напряжение между ними оставалось.

Сейчас, когда они смотрели друг другу в глаза, он с абсолютной ясностью и во всех подробностях вспомнил о том, что случилось… почти случилось накануне вечером, и ощутил скованность в мышцах. Ему нестерпимо захотелось снова поцеловать ее. Он почти чувствовал, как ее острые зубки впиваются ему в нижнюю губу, почти помнил вкус ее языка. Запах ее духов, дразнивший его ноздри весь день, когда он сидел рядом с ней, вдруг показался еще сильнее на открытом воздухе.

Однако что-то, чего он даже не мог выразить словами, удерживало его от того, к чему он так страстно стремился.

– Я не уверен, Эва, что у нас на это есть время.

Она улыбнулась.

– Сейчас еще только четыре часа. Тебя ждут на совещание не раньше шести. Но если хочешь, я могу позвонить и проверить.

Он поднял руку, чтобы остановить ее, но его следующие слова были не более обнадеживающими:

– Что, если кто-нибудь заявится сюда и увидит нас?

На лице у нее проступило выражение легкого удивления.

– С каких это пор тебе не все равно, что думают другие?

Ему и сейчас все равно, но вот она ему не безразлична.

– Что, если это будет шериф?

Улыбка снова вернулась к ней, и он подумал, что у такой улыбки должен быть вкус солнца, ведь не зря она разгорячила ему кровь.

– Ты объяснишь, пустив в ход свой бауэровский шарм, что не знал о запрете. Мы не из этого штата и никогда больше не будем так делать.

Ник смотрел, как она скинула туфли и зарылась босыми пальцами в траву, и думал, почему такое простое движение кажется ему расчетливой эротической игрой. Он сделал шаг по направлению к ней, изобразив на лице улыбку.

– Ты несерьезно относишься к тому, что чревато дискредитацией.

– Дискредитацией чего? – спросила она, поднимая руки и расстегивая верхнюю пуговицу блузки.

– Моего имиджа, – упрямо сказал он, опустив глаза, чтобы не позволить ей проникнуть в свои мысли. – Подумай, чем это обернется, если репортеры пронюхают, что я купаюсь нагишом в обществе своей шоферши.

– Огласка определенно изменит твой имидж в обществе, – смеясь, ответила Эва. – Я уже вижу заголовки теленовостей: «Айсберг Бауэр тает в обществе нагой приятельницы». Или еще лучше: «Бауэр оголяет зад – фото на странице шесть».

Эва опять засмеялась, но выражение его лица говорило о том, что он не разделяет ее веселья. Подбоченившись, она окинула его взглядом с головы, которая сверкала на солнце, словно полярная ледовая шапка, до носков туфель.

– И что же вы так боитесь выставить напоказ, мистер Бауэр?

Свою реакцию на твою наготу, милая Эва.

Ник думал о том, какой у него выбор. Он может просто спустить брюки и показать ей… Или сказать… Или…

Эва отвернулась, предпочитая не видеть его упрямой мины, и начала расстегивать блузку. Она никогда в жизни еще не проделывала ничего подобного, если не считать плескания с двоюродными братьями и сестрами в детстве, в бабушкиных владениях. Но так бесстыдно обнажаться перед мужчиной, с которым она не занималась любовью, – о чем она только думает? Нет, думать незачем. Пришло время действовать. Надо на что-то решаться. Либо идти на дно, либо плыть. Да или нет. Ва-банк. Победителю достается все. Эти клише замелькали у нее в голове, словно шарики для пинг-понга. В конечном счете все сводится к одному. На протяжении одиннадцати месяцев, четырнадцати дней и примерно восьми часов каждый их взгляд, каждая мысль и каждая улыбка подводили обоих к этому мгновению. Что бы ни произошло, она сожалеть не будет, если только не упустит этот шанс.