Защитник и Освободитель - Крабов Вадим - Страница 36

— Но шаманов надо убедит пойти со мной добровольно! Иначе они станут просто мучениками. Я, как высокий чиновник, облаченный доверием самого царя, смогу считаться хорошим заложником.

— Ответь мне искренно, как перед богами, — Ипполит приблизился к Следящему и заглянул прямо в душу. Ну, он так думал, — тебе в том, какой интерес?

Борис стал переминаться и ответил с явной неохотой:

— Я не могу найти ответ на одну задачу, а ниточки ведут в Тир. Это никоим образом не касается безопасности Месхитии, клянусь в том всеми Богами! — поклялся легко, так как это было правдой.

Царь прекрасно знал о страсти своего Главного Следящего разгадывать головоломки, за это и держал на высокой должности. Интриганов и без него хватало.

— Смотри, Борис, ты мне живой нужен! — предупредил его Ипполит. Он не мог проигнорировать клятву, да и задумка с шаманами показалась очень заманчивой.

В результате, Бориса приписали к штабу коалиции в качестве личного представителя месхитинского государя «по работе с шаманами сразу после победы». Суть работы не разглашалась, но месхитинскому командующему приказали содействовать Следящему «в поиске и поимке наиболее влиятельных шаманов». Остальные считали его ненужным соглядатаем от Ипполита. И уважаемому человеку приходилось терпеть пренебрежительные ухмылки.

Если бы имелась хоть малейшая возможность, то Борис постарался бы отговорить царя от этой авантюры. Но слишком влиятельные лица за ней стояли, и слишком жирный кусок маячил впереди — эндогорское пятно, самое крупное и богатое. А в последнее время ползли слухи и вовсе о каком-то чуде в его центре. Обломав зубы о Лес альганов в Кафарии, элита Месхитии нацелилась на растерзание каганского степного пятна, где места для развертывания армии, как показывал опыт эндогорцев, было в избытке.

Когда в порту Карагира загорелись деревянные пирсы и на головы посыпались снаряды с «гневом Пирения», сумевшие поджечь два судна (хвала богам, попали в корму), Борис с грустью наблюдал гибель соотечественников:

«Первый привет от Руса… то ли еще будет. Спасибо, богиня удачи, что не в мой корабль!». Поблагодарил с неохотой. Не жаловал пожилой Следящий Богов.

После зализывания ран в городском лагере, после длинного марша, где боевой дух армии окончательно восстановился, войска месхитинцев соединились с гроппонтцами и небольшим отрядом фракийцев. И почти сразу объединённая армия встретила основные силы неприятеля.

Наконец-то! Воины обрадовались. Надоела декада томительного ожидания подлых каверз. Скоро начнется настоящее дело с открытым врагом. Вот он, не прячется. Теперь всё зависит лично от них и от командования, а в прославленного генерала Плиния верила вся просвещенная ойкумена. Ну и помощь Богов не помешает. Они обязательно посмотрят на них, истинно верующих, а не на варваров-тиренцев. Правда, воинов немного смущала гибель галатинского корпуса и наличие среди тиренцев множества посвященных и почитателей «родных» геянских Богов, но они нашли оправдание: вера наверняка напускная, неискренняя. А галатинцы — самовлюбленные болваны и с ними не было Плиния.

Борис находился при общей ставке главнокомандующего, расположенной на удобном для управления войсками холме. Ему предлагали остаться в тылу, но он отказался. В ставке старался никому не мешать и выбрал лучше для наблюдения место — рядом с особой генерала Плиния. Тот не возразил и в какой-то мере обрадовался. Любил «работать при публике». Именно «при», а не «на» — это разные вещи.

Распоряжения розданы, адъютанты забегали, и у командующего выдалось несколько свободных статеров. Он присел за полевой столик выпить чашку чая и пригласил к себе скучающего Следящего. Главный маг гроппонтцев, бакалавр-Пылающий Базилий, ставший в эту компанию телохранителем генерала, сел без приглашения. Стояло пасмурная погода, легкий восточный ветерок со стороны Эндогории не нёс пыли, жара отступила. Великолепные условия для решающей битвы и завтрака на свежем воздухе.

— Как ты можешь охарактеризовать тиренцев, уважаемый Борис, — спросил генерал, — одним словом.

— Цивилизация, — ответил Следящий, — к сожалению, воины продолжают считать их варварами.

— Все правильно, — сказал маг неожиданно высоким голосом, — так они злее воюют.

— Да, население в основном просвещенное, — согласился с Борисом Плиний, — но ловушку нам устроили воистину варварскую. Признали Богов, но думают по-прежнему «как Предки». Хранящие сильны, согласен, — он словно заочно с кем-то спорил, — и в боевых условиях их незаслуженно забывают, но сколько у них склонных к Силе?..

— Сотни полторы против наших четырехсот двадцати трех, — ответил Базилий, словно вопрос был не риторическим. Генерал, впрочем, согласно кивнул, а маг добавил, — и каждый наш посильнее будет. Мне докладывали, что в их рядах мелькнул Хранящий с каналами, как у магистра, но это вряд ли…

— Даже если это правда, — перебил его главком, — при нашем подавляющем преимуществе он не поможет. Фараберт (командир галатинцев) поплатился за трусость, он больше всех вопил о потерях при высадке. К тому же у них, — мотнул головой в сторону рядов тиренцев, с такого расстояния казавшихся муравьями, — явное преимущество в скорости — они все — всадники и единорогов у них в достатке. Большей частью армии навалились на самый мелкий корпус и разбили. Вернулись сюда, узнав место нашего соединения. А могли бы попытаться разбить нас по частям. С их подвижностью это вполне возможно. Но видно, Рахмангул не стратег.

— А некоторые пленные рассказывают, — заговорил, иронично улыбаясь, — что при нем есть зять. Загадочная личность! Он и Маг-Хранящий и командует войсковыми шаманами, и появляется то здесь, то там и якобы он этруск. Да не простой, а бывший их царь, — при этом Плиний усмехнулся, качая головой. Его поддержал и телохранитель, а Борису с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица.

Сердце учащенно забилось, но подробностей Следящий не услышал. Подбежал первый адъютант, за ним второй и генерал, довольно крякнув, решительно встал из-за стола. Отошел и маг. Борис остался в одиночестве.

Сражение началось вполне предсказуемо, затяжной магической дуэли… если безответный обстрел тирских позиций можно назвать этим словом. Неприятель ограничился исключительно защитой своих пехотинцев. Оно и понятно. Борис, хоть и не был склонным к Силе, но теоретически прекрасно разбирался в особенностях защитных и атакующих структур: первые потребляли меньше Силы, а маги обороняющихся берегли каналы. И выполнили задачу! Тиренцы понесли минимальные потери и продолжили стоять четкими квадратами, сверкая Знаками на больших щитах. Их, переполненных Силой, видел даже Борис. Впрочем, захватчики блестели не меньше и скоро пошли в атаку. И было их раза в два больше. А кавалерию, не такую многочисленную, как у неприятеля, генерал, видимо, решил приберечь. Двойное преимущество, по всем академическим канонам — должны раздавить.

На ровные порядки наступающих ожидаемо посыпался град стрел, но все они бессильно скатывались по общей защите. А вот это сюрприз: в центре каждой фаланги шел склонный к Силе, возможно, и не один и если они не воины-маги, то соседним воинам их приходилось практически нести.

«Ай, да Плиний! — восхищенно подумал Борис, — а чем же ответит Рус?», — он заочно сделал командующим его, а не Рахмангула.

К сожаленью, ничем выдающимся. В оба фланга наступающих ударила кавалерия противника, которая смогла всего лишь замедлить темп наступления. Стрелы взвились плотной тучей. Часть из них горели Знаками и кое-где все же пробивали защиты. Фланговые фаланги встали и ощетинились копьями. Теряя одного воина, четко меняли построение. А центральные квадраты продолжили мерный путь на первое соприкосновение с неприятелем, который и не думал отступать.

Как только с глубины позиций коалиции взлетели большие «огненные шары» и «ледяные копья», кочевники рассыпались редкой лавой и поскакали… не назад, а в самоубийственную атаку на укрепленный лагерь захватчиков.