Остров Русь (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 100

— Какой результат? — опешил я.

— Стопроцентный, — кивнул Холмс. — Вы не ослышались. Итак, джентльмены, — обратился он к ДЗР-овцам, — раз уж и доктор Ватсон понял истину — таиться далее бесполезно. Карты на стол, джентльмены!

Смолянин часто заморгал и робко достал из кармана колоду атласных игральных карт. Протянул ее Холмсу. Тот поморщился и продолжил:

— Еще в самом начале наших приключений, когда я понял, что мы попали в замок через тот же агрегат, что ведет в Вымышленные миры…

Я уже не слушал Холмса. Я бродил по библиотеке, держась за голову и с ужасом разглядывая свое отражение в стеклах шкафов.

Придуманный! Я — лишь придуманный Конан Дойлом персонаж! В моем мире сэр Артур Дойл — начинающий издатель, бывший врач, с которым мы сдружились в университете. Милейший, но абсолютно лишенный воображения и писательского дара человек. А на самом деле — он и есть писатель, автор «Записок о Шерлоке Холмсе»… Я чувствовал, что нахожусь на грани обморока.

Но не обманывают ли нас потомки? Нет! Ведь сам Холмс подтвердил, что мы — придуманные герои.

А Шерлоку я верю безоговорочно. Наверное… наверное, таким меня описал сэр Артур Конан Дойл.

Боже милосердный, как ужасно понять, что вся твоя жизнь — лишь плод чьего-то воображения! Стоит ли тогда жить вообще? Я похлопал по карману, где лежал мой старый армейский револьвер. Грех, конечно, но…

Нет, надо успокоиться. Я напрягся, пытаясь рассуждать логично. Как Шерлок. Давалось мне это с трудом, наверное, Дойл постарался, но я приложил все силы. В конце концов я — врач. Мой ум холоден как скальпель, остр как ланцет, гибок как бинт! Пусть я никудышный сыщик, но зато — опытный врач. Это чего-нибудь да стоит…

Чуть успокоившись, я принялся вспоминать свою жизнь. Все виделось отчетливо и ясно. И окончание Лондонского университета в 1878 году, и назначение в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк, и ранение при Майванде… Да, конечно, это могло быть описано сэром Дойлом. Но не мог же он описать в книгах такие интимные моменты, как… ну, скажем, студенческие вечеринки с веселыми девочками… или тот приступ дизентерии, что схватил меня посреди парка пешаварского госпиталя. О, ужасное, постыдное воспоминание, но сейчас я был ему рад. Такое в книгах не описывают. Значит… значит, я не просто придуманный персонаж. Я живу полнокровной жизнью! А отдельные эпизоды, придуманные Дойлом… что ж, спасибо ему за них! Они сделали мою жизнь куда увлекательнее, чем у большинства людей. И для целого мира — моего мира! — именно я — автор знаменитых рассказов о Шерлоке Холмсе.

Успокоенный и просветленный, я мирно побрел вдоль книжных полок. В конце концов, вон сколько Вымышленных миров! И у меня есть подозрение, что жить в них куда интереснее, чем в Настоящем.

А электричество мы и сами разовьем как следует!

…Холмс встретил мое возвращение ласковым взглядом и закончил обращенную к Кубатаю фразу:

— Так что — истина всегда выходит наружу! Запомните это!

— Вышла бы наружу истина, куда Кащей детишек спрятал… — пробормотал Кубатай.

— Я это давно знаю, — невозмутимо сообщил Холмс.

— Что?

— То! — внезапно разъярился мой друг. — Раз уж вы, джентльмены, позволили себе нас обманывать, то и я позволил маленькую хитрость. Я решил посмотреть на книжные миры… Крайне любопытное занятие. А в какой книге спрятаны дети, я знал сразу!

— Откуда? — замогильным голосом спросил Кубатай.

— Из сообщенных вами фактов! Вы не умеете складывать два и два, джентльмены!

— Умеем! — возмутился Смолянин. — Четыре получится!

Холмс тихо застонал и продолжил:

— Кащей — лентяй, не так ли? Значит, книга должна была находиться рядом с Магическим шкафом. Логично?

Смолянин больше не встревал — он достал из кармана юбки бумажку, карандаш и принялся что-то писать, бормоча и загибая перепончатые пальцы.

— Логично, — признал Кубатай. — Но это же — сотни книг!

— Я выбрал два десятка. Почему? Да потому, что Кащей — аккуратист! Он взял такую книгу, которая по толщине идеально подходила под отломанную ножку шкафа. Чтобы шкаф не шатался!

— Логично… — прошептал Кубатай.

— И наконец, главное. Кащей ваш, как истинный злодей, хитер. Он понимал, что в любом Вымышленном мире дети найдут помощь, найдут друзей и союзников. Ведь в книгах всегда побеждает справедливость. А значит — он засунул детей в такую книгу, где они не могли никого встретить! В книгу не художественную, а научную!

И Холмс торжествующе достал из стопки книг невзрачный томик.

— «Энциклопедия Южного полюса», джентльмены! Книга, описывающая ненаселенный материк — Антарктиду! Книга, где детей встретят не придуманные злодеи — а беспощадный мороз!

— Кошмар! — взвизгнул Кубатай, хватаясь за саблю. — Они же замерзли! Как вы могли медлить?

— Спокойно, генерал! Как вы могли заметить, мы попадаем в Вымышленный мир без всякой системы. Иногда — даже в те события, что в книге не описаны вовсе! Значит, некий магический закон сам направляет наш путь в наиболее драматический миг повествования. Мы могли отправиться на Южный полюс вчера, а можем отправиться завтра. Все равно мы попадем именно в тот момент, когда должна произойти кульминация сюжета. А именно — спасение детей! Я кончил.

— Я тоже! — завопил Смолянин. — Я правильно говорил! Четыре получается!

Глава десятая,

в которой у нас есть два способа попасть домой, но наш друг — пингвин Орлик — пресекает оба

(Рассказывает Костя)

Эх, пошевелили бы мы мозгами раньше, прежде чем вся толпа к нам в гости завалилась! Может, и не натворили бы делов… и я в банке бы не сидел. А то разленились — рыбка жареная, ушица, на завтрак — яичница, книги и греют и развлекают, а перед ужином — футбол втроем с пингвином… Вот остолопы мы…

Но нет, так ничего не понятно, расскажу-ка я лучше по порядку.

Я проснулся от холода. У огня сегодня должен был дежурить Стас, и он, естественно, спал. Печка потухла. Резервная стопка книг — собрание сочинений братьев Стругацких, наша последняя надежда — покрылась снежным мохом.

— Стас! — заорал я. — У нас спичек — три штуки осталось!

— Прошлый раз ты проспал, значит, мы в расчете, — невозмутимо заявил он, протирая глаза.

Как-то по-идиотски это выходило: как будто главное не то, что мы тут спокойненько можем насмерть замерзнуть, а в том, кто виноват… Но крыть мне все равно было нечем.

Пока я напрягался, пытаясь придумать, как бы его пообиднее обозвать, Стас, стуча зубами, как ни в чем не бывало взял со стола коробок, вытащил оттуда спичку и чиркнул.

— Вот черт, — сказал он, — раскрошилась. Отсырела, что ли…

— Урод! — вскричал я. — Дай сюда!!!

Отобрав коробок, я выбрал одну из двух оставшихся спичек и осторожно-осторожно надавил коричневой головкой бочок коробка. Все нормально, крошиться она не собиралась. Я чиркнул. Сера, с треском вспыхнув, отделилась от спички и улетела куда-то в угол. Видно, от волнения или от холода я не рассчитал усилий.

— Каракуц плешивый, — прошипел Стас, забрал коробок назад и вынул оставшуюся спичку.

— Стас, — умоляющим голосом попросил я. — Только осторожнее! Вся наша жизнь в этой спичке…

— Не учи ученого, — объявил он.

Спичка загорелась, Стас осторожно прикрыл огонек ладонью и поднес к потухшему костру.

И в этот миг дверь станции распахнулась. Ледяной ветер маленьким вихрем промчался по комнате.

Спичка потухла.

— Хана! — хором вскричали мы. — Хана!

— Привет, ребятишки, — раздалось со стороны двери. Тут только мы оглянулись и изумленно уставились туда.

В проеме обнаружились четверо: Смолянин, Кубатай и два незнакомца! Кубатай почему-то был наголо выбрит, зеленые волосы лишь слегка пробивались наружу, а Смолянин — одет в короткую клетчатую юбку.

— Как делишки? — продолжал Смолянин, растирая замерзшие перепонки между пальцами.

— Ура!!! Мы спасены!!! — заорал Стас. — Доблестный Кубатай спешит на помощь! — И он кинулся на шею своему кумиру.