Бабочка из Поднебесной - Лубенец Светлана - Страница 8

— А мы ему не скажем!

— И ты считаешь, что он не заметит моего отсутствия?

— Я все продумал! — Глеб заговорщически подмигнул девочке. — Мои родители после ужина идут на какое-то экзотическое шоу для взрослых… Наши… ну… русские… из соседнего номера им порекомендовали. Говорят, такого в других местах не увидишь. Что-то очень красивое… но вот… подростков не пускают… Честно говоря, я думал, что все равно как-нибудь пролезу туда, а теперь решил, что лучше с тобой погулять. А родителей я уже подготовил к тому, чтобы они и твоего отца пригласили. Они не против!

— Зато он вполне может быть против!

— Да ну! — Глеб махнул рукой. — Мой батя мертвого уговорит!

— Допустим… — начала сдавать позиции Ника. — А как же Стас?

— А что Стас?!

— Он же один останется…

— И что? Ему не пять лет! Погуляет, искупается! А там и мы приедем!

— А вдруг он отцу скажет, что нас с тобой в отеле не было?

— Интересно, и как он докажет, что нас не было? — Долинский усмехнулся. — Мы его отправим прошвырнуться… вот как сейчас… и все!

— А вдруг проследит?

— И что? Донесет? Он такой гад?

— Нет… кажется, что нет… Но… может быть, мы и его возьмем?

— А деньги? Думаешь, у меня их куры не клюют?

Нике не очень-то хотелось приглашать в поездку Стаса, и потому этот аргумент показался ей очень уважительным.

К удивлению дочери, Николай Иванович довольно быстро согласился пойти на шоу с родителями Долинского.

— И правда, пусть наши дети от нас чуть-чуть отдохнут, — весело сказал он. — В отеле с ними ничего не случится. Только купаться одни не ходите, ладно? — И он оглядел присутствующих подростков.

— Можно подумать, что мы детсадовского возраста, — буркнул Стас, и Нике показалось, что он доволен тем, что вечер можно будет провести без взрослых.

— Дело не в этом. И со взрослыми на воде может приключиться неприятность. Не ходите одни, и все! Накупаемся еще!

— Хорошо, папа, не пойдем! — поспешила заверить его Ника.

— В общем, такое дело… приятель… не мог бы ты… — обращаясь к Стасу, начал Долинский, когда взрослые ушли на шоу.

— Прекрати называть меня приятелем! — не дослушав, сразу перебил его тот.

— А что в этом плохого?

— Во-первых, это вранье! Мы не приятели! Не были ими и вряд ли станем!

— А во-вторых?

— А во-вторых, сдается мне, что ничего хорошего подобное начало мне не обещает.

— Ну почему вдруг? — задал вопрос Глеб, и фальшивость его голоса, и ненужность этого вопроса резанула уши Ники. Она решила воззвать к дружеским чувствам Стаса:

— Пожалуйста, не злись! Никто не желает тебе ничего плохого. Просто нужно, чтобы ты нас прикрыл, понимаешь?

— В каком смысле? — настороженно спросил парень.

— Ну… мы хотим прогуляться… вдвоем… — Ника постаралась улыбнуться как можно доброжелательней. — А если вдруг отцу шоу не понравится и он вернется раньше, ты скажи, что мы где-нибудь в саду гуляем… у озера… где рыбу ловят… Ладно?

— А где вы будете на самом деле? — без всякой улыбки спросил Стас.

— Тут… неподалеку… Выйдем за территорию, но далеко отходить не будем… Не беспокойся… Договорились? Прикроешь, если что?

Стас помолчал, смерил взглядом сначала Долинского, потом Нику и сказал ей:

— Ты ставишь меня в очень трудное положение…

— Почему вдруг? Что здесь такого… трудного? — Ника поймала себя на том, что задавала такие же ненужные вопросы таким же насквозь фальшивым голосом, как Глеб.

— Думаю, сама догадываешься, но могу и озвучить. С одной стороны, я совсем не хочу тебя подводить, подставлять или сдавать Николаю Ивановичу. С другой — мне не нравится то, что вы затеваете!

— Мы ничего не затеваем, не надо преувеличивать! — возмущенно проговорил Глеб, потянул Нику за собой за руку и сказал, уже обращаясь только к ней: — Пойдем! А он пусть делает и говорит что хочет…

Ника бросила на Стаса виноватый взгляд и пошла вслед за Глебом. Ей очень нравилось держаться за его руку. Она ни за что не хотела бы ее отпускать, что бы Стас ни сказал вслед. А он сказал дельную вещь:

— Не забудьте, что здесь быстро темнеет. Это вам не Питер!

— Конечно! — обрадованно прокричала ему Ника и даже помахала рукой. Она была огорчена тем, что Стас сердится. У нее было такое приподнятое настроение, когда хочется, чтобы все вокруг тоже радовались.

Глеб довольно долго пытался что-то изобразить таксисту, странно выворачивая голову набекрень и приставляя к ней руки с растопыренными пальцами. Китаец сначала смотрел на него чуть ли не с ужасом, а потом вдруг посветлел лицом, улыбнулся и почти на чистом русском языке сказал:

— Понятно… Парк… Олень…

— Точно! — обрадовался Долинский и в умиротворении откинулся на спинку сиденья. — Поехали!

— Что за олень? — спросила Ника.

— Парк у них такой! Называется «Олень повернул голову».

— Ничего себе названьице!

— На самом деле оно очень романтическое. Согласно легенде, один охотник хотел подстрелить оленя. Прицелился уже… и все такое… А олень возьми, да и поверни голову. Встретившись с его взглядом, охотник выстрелить не смог. Как думаешь, что произошло дальше?

— Наверно, они подружились, — предположила Ника.

— Не-а! Ни за что не догадаешься, если никогда не слышала этой легенды. Хотя… кто тебя знает… Есть еще варианты?

— Ну… не знаю… Может быть, олень что-нибудь пообещал охотнику… Например, как в наших сказках: не стреляй, я тебе еще пригожусь!

— Опять не угадала! Даю подсказку — олень кое в кого превратился!

— Да? Тогда… наверно… в девушку?

— Так нечестно… — Долинский выглядел расстроенным. — Ты знала!

— Не знала! Клянусь!

— А как догадалась? Не олениха же была! Олень! Нелогично!

— Видишь ли, я много китайских сказок прочитала. В них часто разные существа превращаются в девушек. Представь, есть сказка, где действует девушка-карп!

— Рыба, что ли?

— Вот именно! Чем олень хуже?

— В этом смысле, конечно, не хуже! В общем, парень этот, охотник, женился на девушке и стали они жить-поживать и добра наживать. В парке сейчас есть олений питомник. Оленей можно покормить — они никого не боятся. Но скоро уже начнет темнеть… боюсь, мы их не увидим…

Ника посмотрела в окно автомобиля, и ей стало не по себе. На землю действительно начали опускаться легкие сумерки.

— А мы вообще что-нибудь увидим? — спросила она.

— Конечно! Сейчас, когда стемнеет, особенно красивый вид откроется с горы, которая в центре парка. Санья — как на ладони, вся в огнях. Суперски красиво! Не пожалеешь, что поехала!

У входа в парк свои услуги навязывали моторикши, но Долинский, виновато взглянув на Нику, сказал:

— Пойдем ножками. У меня денег в обрез. Надо ж еще назад в отель вернуться.

— Конечно, — согласилась девочка. Ей не терпелось увидеть монумент охотника с оленем до того, как окончательно стемнеет, и она готова была сама подниматься в гору.

Ника с Глебом проходили мимо камня, на котором был изображен крупный красный иероглиф.

— Ой! А я знаю, что он обозначает! — выкрикнула Ника и тут же смутилась.

— И что же? — с усмешкой спросил Глеб.

— Я, конечно, могу ошибаться… очень уж замысловато выполнен… но мне кажется, что он обозначает «любовь»… Да?

— Наверно! Я точно не знаю. Здесь много иероглифов на камнях. Наш гид говорил, что есть даже такой, который обозначает что-то вроде: «море высохнет, камень сгниет, а любовь вечна». Еще в парке есть дерево, на которое все вешают красные ленточки, надеясь, что выпросят себе вечную любовь. В общем, много всякого… такого… Но я тебя привел сюда, чтобы ты посмотрела на вечерний город.

Ника искоса бросила на него изучающий взгляд. Ей хотелось, чтобы он сейчас говорил неправду. Неужели он действительно привез ее в парк, посвященный любви, только из-за красивого вида с горы? Да не может такого быть! Ему просто неудобно говорить с ней об этом прямо. Действительно сто лет знакомы, и вдруг — любовь! Глеб наверняка боится, что она ему не поверит, высмеет. А она поверила бы! Обязательно бы поверила! И даже красную ленточку привязала бы на то дерево, о котором он говорил! Ведь это так красиво! Так символично! Но парень не выглядел ни смущенным, ни растроганным, ни растерянным. Он с самым деловым видом просто поднимался вверх.