Поединок. Выпуск 17 - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 20

— Вы понимаете, что этот факт будет свидетельствовать в вашу пользу?

— Что ж тут не понимать, Юлия Сергеевна, это и ежу ясно. Скажу одно: я рассказал правду, лишнего наговаривать не буду. Того, кто спрятался в этой квартире, я не видал, ощущения, что там кто-то есть, тоже не было, а там — вам решать.

Сказав это, Лагин повернул голову, стал рассматривать часть забора за зарешеченным окном. Все. Для меня последний допрос подозреваемого окончен, остается только сообщить о случившемся с Мариной Шаховой. Лагин напомнил мне об этом сам: не поворачиваясь и продолжая разглядывать забор, сказал глухо:

— Вы обещали что-то объяснить про Марину, Юлия Сергеевна?

— Обещала.

— Я не понял, кто ее там и куда впутал? Что вы имели в виду?

— С Мариной плохо, Виктор Александрович.

Повернулся, смерил меня взглядом:

— Ну и почести, уже Виктор Александрович. Что значит «плохо»?

— Приготовьтесь к худшему.

— К худшему? Что случилось?

— Есть серьезные основания считать, что Марина Шахова убита.

Лицо Лагина застыло, длилось это довольно долго, потом задергались уголки глаз:

— Убита? Марина?

— Виктор Александрович, факт еще не установлен, тело не найдено, но… Я была с опергруппой на месте происшествия.

— И… когда это все случилось?

— Судя по оставшимся следам, вчера.

— Где?

— На Гранитной улице, на квартире ее подруги.

Лагин вдруг пригнулся, вцепился в свитер, лицо его исказилось, он заорал изо всех сил:

— Кому Марина-то мешала? Кому? Вы можете мне сказать, кому она мешала? Кому-у? Кому-у-у?

Заглянул конвоир, я показала ладонью: все в порядке. Лагин затих, бессмысленно разглядывая пол. Выдохнул почти беззвучно:

— Понимаете, без Марины… Без Марины все теряет смысл.

— Что «все»?

— Все. Жизнь. Без Марины ничего нет, пустота. Не понимаю только, что им Марина-то далась? Не понимаю.

Мы надолго замолчали; первой решилась нарушить тишину я:

— Виктор Александрович, я вынесла постановление об изменении меры пресечения и о вашем освобождении. Как следователь, считаю ваше дальнейшее пребывание в ИВС излишним.

Поднял голову:

— Излишним?

— Вы понимаете, о чем я говорю? Вы освобождены. Я очень сожалею, что вы подверглись такому испытанию, и, если вам достаточно моих слов, я рада, что все кончилось хорошо.

— Значит, я освобожден?

— Освобождены.

— Простите, Юлия Сергеевна, я, наверное, тоже должен радоваться?

— Не знаю, Виктор Александрович, может быть, и должны. Я, со своей стороны, сожалею о случившемся, вы можете быть рады.

— Да, да, я рад. Рад, что освобожден. Когда можно идти?

— Примерно через час. Я предупрежу начальника ИВС и поставлю подписи — свою, начальника следственного отдела и прокурора. После этого вы свободны. Естественно, вы должны дать подписку о невыезде.

— Я, наверное, должен сказать «спасибо»?

— Не знаю, Виктор Александрович. Это ваше личное дело. О своем сожалении я уже сказала.

Усмехнулся:

— Спасибо, Юлия Сергеевна. Вы были великолепны. Впрочем, мне кажется, я тоже буду великолепен. Извините за черный юмор, и все-таки — огромное вам спасибо.

— Не стоит.

Оставив Лагина в комнате, я вышла на улицу. Подумала: все, лето наступило, конец мая. Над городом стоит вечернее солнце, ленинградцы куда-то спешат. Лагин сейчас выйдет из ИВС, я же, следователь, ведущий дело Лещенко, останусь ни с чем. С пухлой папкой, с горой исписанных листков.

На следующий день, когда я сидела в прокуратуре и оформляла материалы по делу, позвонил Русинов. В его голосе чувствовалось напряжение.

— Юлия Сергеевна, найден Долгополов.

— Когда?

— Сегодня утром. Он мертв. Сейчас за вами заедет наша машина, жду вас.

— Где хоть его нашли?

— В лесу около Репино, в машине Ленаптекоуправления. Подъезжайте.

— Хорошо, сейчас буду.

Русинов встретил меня во дворе здания УКГБ. В углу двора среди прочих машин я увидела пустой серый рафик с надписью по всему борту: «Ленаптекоуправление». Номер — 23-62, тот самый. Около машины стоял Русинов, рядом переминался с ноги на ногу маленький капитан милиции. Увидев нас, капитан сказал:

— Товарищ полковник, может быть, письменно изложить?

Русинов поздоровался со мной, сказал тихо:

— Не может быть, а обязательно. Попрошу вас составить подробный отчет, но сначала повторите, если не трудно, как все было, в общих чертах. Заодно познакомьтесь, это следователь прокуратуры Юлия Сергеевна Силина. Юлия Сергеевна, это участковый из Зеленогорского района, капитан Пиняев.

Капитан поправил фуражку.

— Видите ли, в этот лес у нас никто не ходит. Там у нас с прошлого года свирепствует клещ, вход местному населению и туристам запрещен. Ну вот. А сегодня утром ребятишки из поселка Репино на автобус опоздали. Они в школу в Зеленогорск обычно на автобусе ездят, а сегодня опоздали. Пошли через лес, им что клещ, так, только плакат деревянный. Ну и, чтоб дорогу сократить, пошли через бурелом. Смотрят, машина, заглянули через стекло — мертвец. Побежали домой, отец их сразу же позвонил мне. Я на мотоцикл, туда. Вот и все. — Пиняев посмотрел на Русинова. — Владимир Анатольевич спрашивает, не было ли в последние дни в наших краях иностранцев. Нет, не видел. И другие не видели, а то бы я знал.

— Спасибо, — сказал Русинов. — Может быть, что-то даст осмотр машины.

Он достал платок, осторожно взялся за ручку двери, открыл. Внутри было довольно чисто, лишь вглядевшись, можно было заметить на сиденье бурые пятна.

— Осмотр был проведен, — добавил Пиняев. — Я вызвал из Зеленогорска опергруппу. Приехал следователь райпрокуратуры, криминалист, судмедэксперт, все как полагается. Зафиксировали все точно. Убили его дней пять назад, ножом сзади, медэксперт нашел три ранения. Убили и оставили в машине. Ну а насчет остального, отпечатков и прочего, протоколы ведь все у вас, Владимир Анатольевич?

— Верно, протоколы у меня.

Капитан посмотрел на Русинова, тот кивнул:

— Хорошо, идите составлять отчет. — Закрыл дверцу: — По примерным подсчетам, Долгополова убили в тот же день, когда он ждал кого-то в Лугове. И тогда туда приехали мы. В Лугове Долгополов был утром, Лагина же мы взяли вечером.

— Хотите сказать, это мог сделать Лагин? — спросила я.

— Почему бы и нет? — не глядя на меня, сказал Русинов. — Такой вариант я бы не исключал.

Я понимала, Русинов прав: Лагин вполне мог убить Долгополова. Если так, постановление об освобождении я вынесла явно преждевременно. Попыталась убедить себя: нет, если бы Лагин убил Долгополова, он вел бы себя на допросах совершенно по-другому. Собственно, а почему по-другому?

Поднявшись на третий этаж, Русинов открыл дверь своего кабинета, усадил меня за стол, раскрыл папку. Сверху лежали приготовленные для вклейки свежие фотоотпечатки: общий вид машины в зарослях; милиционеры около машины, силуэт мертвого Долгополова на сиденье водителя — сквозь стекло. Я стала рассматривать фото, пытаясь найти в них ответ на собственные сомнения. Вот дверь машины раскрыта, хорошо видно мертвое тело, скрючившееся на сиденье; вот крупные планы лица Долгополова; фото тела в морге; участок спины с ножевой раной. Похоже, Долгополов убит так же, как и Лещенко, умелыми ударами в спину, только кто это сделал? Неужели я просчиталась и это действительно Лагин? Непохоже, но и преступление в целом непохоже на все, что мне встречалось раньше. Что же — снова выписывать постановление об аресте Лагина? Нет, не стоит. Не нужно впадать в панику, пусть я даже просчиталась. Лагин никуда не денется, за ним установлено наблюдение; может быть, он действительно выведет нас на остальных участников преступной группы. В том, что они существуют, нет никакого сомнения, об этом говорит убийство Марины. Кто они, я пока не знаю, но то, что Долгополова обнаружили в зарослях около Репино, совсем не значит, что он не был участником этой группы. Посмотрела на Русинова.