Валентинка - Суслин Дмитрий Юрьевич - Страница 11

– Теперь тетради. Четыре простые, вот они все, четыре с прописями, рабочие. Одной не хватает.

– Это по пению, – подсказывает Лешка.

– Тогда все на месте.

– Еще не все! – восклицает Лешка. – Кое-что я забыл!

– Что забыл?

Лешка бежит к корзине с игрушками и достает из нее человека-паука и пистолет. Протягивает мне.

– А это еще что? – удивляюсь я.

– Ты что слепой?

– Зачем тебе человек-паук?

– С Женькой на перемене будем играть в монстров, – объясняет Леха.

– А пистолет зачем?

– Как зачем? – удивляется брат. – У нас же завтра на продленке генеральная битва будет. Как я, по-твоему, без пистолета воевать буду? Из пальца стрелять?

Да, из пальца, конечно, стрелять стыдно. Засмеют.

– Ладно, давай сюда, – вздыхаю я, и человек-паук с пистолетом отправляются в рюкзак. – Помоги мне застегнуть.

Мы вдвоем долго пыхтим и кряхтим, прежде чем нам удается застегнуть все молнии на Лешкином рюкзаке. Даже вспотели. В довершение ко всему я вставляю в боковой сетчатый карман пластиковую бутылочку с водой. Если мой братец захочет пить, а он обязательно захочет, после того как набегается на перемене, ему не надо будет бежать в столовую.

Когда все было собрано, то рюкзак первоклассника получился в два раза толще, чем мой, третьеклассный.

– Спорим, ты его не поднимешь, – говорю я.

– Подниму.

Лешка с трудом поднимает свой рюкзак.

– Видал? – с гордостью говорит он.

– Молодец, – хвалю его я и вздыхаю, потому что знаю, что все равно завтра утром мне придется волочить этот рюкзак в школу. Я ведь старший брат. Хорошо еще, что мы недалеко от школы живем.

– Ну как, собрался? – спрашивает мама, выходя из ванной.

– Все в порядке, мамуля, – радостно сообщает Лешка. – Я портфель собрал. То есть рюкзак.

– Молодец! – улыбается мама.

– Это я Лехе помогал, – спешу добавить я. – Один бы он ни за что не справился.

– И ты молодец. – Мама взъерошивает мои волосы. – А теперь оба умываться и спать. Быстро! Завтра вас в семь утра подниму.

Мы бежим в ванную чистить зубы и умываться. Времени у нас немного, потому что мама волосы высушит и лампу выключит.

Скоро мы ложимся в кровать и быстро засыпаем. А завтра снова в школу, снова уроки, домашние задания и собирание рюкзака. Словом, трудное детство.

Валентинка

Накануне четырнадцатого февраля – дня святого Валентина, – то есть тринадцатого числа Лешка просто всех замучил.

– Я хочу подарить Кате самую красивую валентинку! – заявил он. – Чтобы она была лучше всех.

– И где ты ее возьмешь? – усмехнувшись, спросил я брата. – Купишь в магазине самую дорогую открытку?

– Я сделаю ее собственными руками! – ответил Лешка. Достал картон, цветную бумагу, фломастеры, ножницы, клей и еще много всякой всячины. Разложил все на письменном столе, засучил рукава, высунул язык (он всегда высовывает язык, когда что-то мастерит) и взялся за дело.

После нескольких неудачных попыток нарисовать что-нибудь хорошее, Лешка разозлился и накинулся на меня:

– А ты чего смотришь? Помогай! Брат ты мне или не брат?

– Брат, – вздохнул я.

– Друг ты мне или сундук?

– Друг.

– Тогда нарисуй мне сердце, а то оно у меня все время кривое какое-то получается, – попросил Лешка.

Я взял красный фломастер и нарисовал сердце.

– Что-то оно у тебя слишком маленькое получилось, – не одобрил мою работу Лешка. – Сердце жадного человека. А разве я жадный?

Я нарисовал сердце побольше.

– Опять маленькое! – воскликнул братец.

– Если я нарисую еще больше, – сказал я, – оно у тебя не влезет в ящик для валентинок.

– Ладно, – согласился Лешка. – Теперь обклей его золотой бумагой, чтобы красиво было.

– А я бы сделал сердце красным, – предложил я.

– Почему?

– Потому что красный цвет – это цвет любви. Как красные розы.

– Ладно, пусть будет красным, – немного подумав, махнул рукой Лешка. – А буквы сделаешь золотыми. Хорошо?

– Хорошо, – не стал спорить я. – Ты давай трафаретом буквы рисуй и вырезай их. Какую надпись ты хочешь сделать?

– Катя, я тебя люблю! – сказал Лешка и покраснел.

– Прямо так и напишешь?

– А что еще можно написать на валентинке?

– Ну не знаю, – я пожал плечами. – Никогда, понимаешь, никому валентинок не писал.

– Эх, ты! А еще в пятом классе! – возмутился Лешка.

– Тоже мне, жених! – поддел я Лешку, чтобы не остаться в долгу.

Мы провозились с валентинкой весь вечер. Испортили стопку бумаги прежде чем, все получилось как надо. Закончили глубокой ночью. Зато и валентинка у нас вышла – загляденье. Алая, как роза, с золотыми буквами и золотой каемочкой. Счастливый Леха прижал валентинку к груди и отправился спать.

На следующий день в школе царило такое возбуждение как перед Новым годом. Все – и малыши, и старшеклассники – отмечали день святого Валентина. Я не знаю, кто такой, этот святой Валентин, по телевизору говорили, что он был священником, который венчал влюбленных в церкви после того, как король запретил свадьбы. И его даже за это казнили. Вот чудак! И король тоже хорош. Это надо же – запретить свадьбы! Наверное, у него злая жена была. В общем, день всех влюбленных в этом году отмечался как никогда бурно и весело. Все ребята – и мальчишки, и девчонки – то и дело бегали по школе от класса к классу и бросали свои валентинки в специальные, похожие на почтовые, ящики.

– Ты мне поможешь незаметно бросить валентинку в ящик четвертого «Б»? – попросил меня Лешка, когда мы подходили к школе. – Знаешь, Димка, не хочу я у всех на виду ее бросать.

– А как же ты хочешь? – удивился я.

– Давай пока я буду валентинку в ящик бросать, ты на стреме постоишь.

Мы с Лешкой разработали тайный план, договорившись встретиться в коридоре во время третьего урока в точно назначенное время. Ровно в десять тридцать во время русского языка я поднял руку и спросил:

– Можно выйти, Татьяна Анатольевна?

Получив разрешение, я осторожно выскользнул из кабинета. Начальные классы у нас находятся на третьем этаже. Через минуту я был уже на месте возле ящика четвертого «Б». За дверью Катиного класса учительница рассказывала детям что-то про птиц. Лехи еще не было. Прошла минута, вторая, третья. Он не появлялся. Я начал нервничать, потому что мое отсутствие становилось слишком долгим. Только я решил вернуться в свой класс, как из соседнего кабинета появилась лохматая голова Лешки.

– Ты чего опаздываешь? – зашипел я на него, словно змея. – Я уже битый час тут торчу.

– Ничего я не опаздываю! – зашептал в ответ мой брат. – Ровно десять тридцать.

Он сунул мне под нос свои часы. На них действительно было половина одиннадцатого. Надо же, у нас оказывается, часы по-разному идут. В пять минут разница.

– Ладно, – смягчился я, – давай сюда свою валентинку. Сейчас мы ее в ящик опустим.

– Ой! – вдруг воскликнул Лешка, и глаза у него сделались круглые, словно блюдца. – Я, кажется, ее забыл.

– То есть, как забыл? – опешил я.

– А вот так, думал о том, как бы в десять тридцать отпроситься из класса, боялся, что Маргарита Павловна меня не выпустит, и забыл, что валентинку надо за пазуху спрятать. Она у меня в рюкзаке осталась.

Я только плюнул с досады. Но таков уж мой братец. Тут ничего не поделаешь.

– Ладно, операция переносится на четвертый урок. Встречаемся здесь же в одиннадцать тридцать. Только смотри, на этот раз не забудь самое важное, – строго предупредил я Лешку.

– Не забуду! – пообещал он, и мы разбежались по своим кабинетам.

– А мы уж думали, что ты в туалете утонул, – сказала Татьяна Анатольевна, когда я вошел. – Уже спасателей вызывать собрались.

Все засмеялись. А я сел на свое место и сделал вид, что ничего особенного не произошло.

На перемене все просто с ума посходили с этими валентинками. Мне даже завидно стало.

Начался четвертый урок. Я стал следить за часами. Вот наступило одиннадцать тридцать. Я уже хотел было поднять руку, но тут вспомнил, что у Лешки часы на пять минут отстают. Чего, думаю, я опять в коридоре торчать буду. Нет, лучше я пять минут подожду. Через четыре минуты я отпросился с урока математики и побежал на третий этаж.