Валентинка - Суслин Дмитрий Юрьевич - Страница 10

– Лешка-картошка! – обзывался тот в ответ, яростно отбиваясь.

– Давай, пацаны! – подначивал дерущихся Ванька. – За любовь надо бороться! Кто победит, тот и будет Катькиным женихом. Леха, не сдавай позиций. И ты, Антоха, помни, что успех гарантирован.

– Лешка! Антон! – закричал я. – Кончайте драться! Что за детский сад?

Но ребята уже сцепились, как настоящие борцы, и повалились на землю. Каждый пытался подмять под себя соперника. Они пыхтели, сопели и то один сидел на другом, то другой.

– Давай их разнимем, – сказал я Ваньке.

– Да ладно, пусть еще подерутся!

– Ну да, это же не твоему брату достанется, – с обидой сказал я. – Чего тебе волноваться? И вообще это ты их поссорил!

– Диман, ты чего? – удивился Ванька. – При чем тут я? Это все гороскоп! Вон как все точно сбывается.

Я плюнул, спрыгнул с турников и бросился к Лешке и Антону, схватил их за шиворот и стал отдирать друг от друга. Но они так крепко сцепились, что один бы я ни за что не справился, если бы мне Ванька на помощь не пришел. Вместе мы оттащили их друг от друга. Я Леху, Ванька Антона. А они оба продолжали вырываться и наскакивать друг на друга.

– Попробуй только к Кате подойди! Антон-батон! – никак не мог угомониться Лешка.

– Подойду и тебя не спрошу! Леха-кроха!

С огромным трудом мы наконец их успокоили. Насупленные, перепачканные и потрепанные, все вернулись на турники. Мы с Ванькой Лешку с Антоном друг от друга подальше отсадили и сами между ними сели.

– И чего ты до него докопался? – проворчал я, вытирая грязь со щеки брата.

– А чего он? – буркнул в ответ Лешка. – Того?

– Чего того?

– В Катю влюбился! Он же знает, что я ее люблю! Все об этом знают!

– Эх, братец, – сказал тогда Ванька с видом знатока, – так ведь чувству не прикажешь.

– Да не любит он ее! – постарался успокоить я брата. – Слышь, Антон! Скажи, что ты не любишь Катю Лемминг.

– Отстаньте вы от меня со своей любовью! – взвыл Антон, вытирая с носа кровь. – Совсем с ума посходили! Я с тобой, Лешка, больше не вожусь!

Он спрыгнул вниз и пошел к своему подъезду.

– Вот ведь как все сбылось! – радостно воскликнул Ванька. – Сказано тебе, Леха, было, что ты поссоришься со своим лучшим другом из-за девушки. Так оно и случилось.

– Он у меня еще получит! – опять вспыхнул Леха, с ненавистью глядя вслед уходящему Антошке.

– С чего ты решил, что он влюблен в твою Катю? – не выдержал я.

– Но он же не сказал, что не любит ее! – воскликнул Лешка. – Не сказал! Значит, любит! И он мне больше не друг!

– Да не любит он ее! – попытался я убедить Лешку в обратном. – А не говорит из вредности.

– Нет, любит! – упрямо помотал головой Лешка.

– Не любит! – закричал я и почувствовал, как меня тоже начинает наполнять злость. – Не любит!

– Любит!

– Тихо, Диман! – сказал тогда Ванька. – Ты разве забыл, что тебе было в гороскопе сказано?

– Что?

– Не спорь с братом, потому что спор может перерасти в крупную ссору. Ты этого хочешь?

– Не хочу!

– Тогда не спорь.

И я не стал спорить, потому что испугался, что действительно серьезно поругаюсь с Лешкой.

– Да, – сказал Ванька, воздев к небу палец. – Гороскоп – это сила!

Трудное детство

Самое грустное на свете дело – это собирать школьный портфель. Терпеть не могу этим заниматься. Лешка тоже этого не любит с первого дня. Хотя нет, сначала ему это даже нравилось. Я хорошо помню, с какой охотой он собирал рюкзак в первый месяц – сентябрь. Он никого не подпускал к своему рюкзаку, все делал сам. Клал пенал, учебники, тетради. Но так продолжалось не долго. Все изменилось в начале второй четверти. Теперь Лешку к рюкзаку калачом не заманишь.

– Ты портфель собрал? – спрашивает его мама после ужина.

– Нет еще, – машет рукой Лешка.

– Почему?

– Некогда. Разве не видишь, я рисую?

– Дима, а ты? – спрашивает мама меня.

– Я еще уроки не закончил, – отвечаю я. – Мне английские слова учить.

У Лешки уроков не меньше. Ему надо рисунок дорисовать, цветок на лист бумаги приклеить, английские слова, как и мне, выучить и еще работу над ошибками сделать.

Девять часов вечера. Мама опять спрашивает:

– Дима, ты портфель собрал?

– Да, – отвечаю я. – Собрал.

– И слова английские выучил?

– И слова выучил.

– Леша, а ты?

– Что я?

– Портфель собрал?

– Какой портфель?

– Не зли меня!

– Я и не злю, мамочка. Но у меня же не портфель. У меня рюкзак!

– Какая разница?

– Очень большая.

– Ладно. Ты рюкзак собрал?

– Нет еще.

– Почему?

– Не успел.

– Быстро собери! Завтра утром опять искать все будешь?

– Не буду!

– Я пошла мыть голову и чистить зубы. Если рюкзак не будет собран, когда я выйду из ванны, берегись! – строго говорит мама и уходит из комнаты.

– Дим, а Дим! – пристает ко мне Лешка. – Помоги мне портфель собрать!

– Не портфель, а рюкзак!

– Ну рюкзак! – покорно соглашается брат. В такие моменты он никогда не спорит.

Я уже спать хочу, но знаю, что Лешка не отстанет.

– Ладно, – говорю, – но только в последний раз.

– Конечно, в последний раз! – радостно восклицает Лешка. – Обычно я всегда сам собираюсь, но сейчас у меня сил нет. Все силы на уроки ушли.

Начинаем мы собирать Лешкин рюкзак.

– Где у тебя математика? – спрашиваю я.

– Где-то тут была. Вот только что я ее видел.

Но математики нигде нет. Ищем мы ее по всей комнате, все на столе перевернули, нет нигде учебника.

– Куда же ты ее дел? – удивляюсь я.

– Не знаю.

– А кто должен знать? Пушкин?

– Не знаю!

– Ладно, давай тогда русский язык и прописи.

– Вот, – протягивает мне Лешка две толстые тетрадки.

Я открываю рюкзак.

– Вот это да! – говорю. – Смотри, вот же твоя математика. Что же ты не сказал, что уже положил ее?

– Я забыл!

– Как дам сейчас по шее!

Лешка на всякий случай отпрыгивает в сторону.

– Что у тебя завтра еще? – спрашиваю я. – Смотри расписание.

– Чего смотреть? Я и так помню, – говорит Лешка. – Пение завтра и физ-ра.

Физ-ра – это физкультура.

– Раз физ-ра, – говорю я, – давай форму.

Лешка убегает за спортивными трусами и майкой.

– Вот, – протягивает он мне комок каких-то тряпок.

– Да что же они у тебя такие мятые? – возмущаюсь я. – Неужели так и пойдешь завтра? И тебе не стыдно?

– А чего? Ничего не мятые. Я когда на себя их надену, они и разгладятся.

Я вздыхаю и запихиваю форму в рюкзак.

– Где твои кроссовки?

– Я прямо в кроссовках в школу пойду, – говорит Лешка. – Чего их зря таскать?

Это правильно. Я и сам так делаю. Правда, ногам после урока физкультуры жарко, и мокрые они какие-то, но что поделать? В жизни без трудностей не бывает. Мы же не девчонки, чтобы на такие мелочи внимание обращать.

– Так, пение еще, – говорю я, когда с формой покончено. – Значит, нужна будет нотная тетрадь. Где она?

– Я ее потерял, – говорит Лешка.

– Как потерял?

– Так. Оставил в музыкальном классе, а когда вспомнил, то ее уже не было.

– Когда же ты вспомнил?

– Вчера.

– Это что же ты целую неделю не вспоминал?

– Ну да! У меня и так столько важных дел, чтобы я еще про всякую мелочь помнил.

– Вот поставит тебе завтра Марина Ивановна двойку, тогда узнаешь, какая это мелочь, – ворчу я.

– Не поставит, – говорит Лешка, – первоклассникам двойки нельзя ставить. Закон такой есть.

– Очень ты умный!

– Да, я такой.

– Что там дальше? Фломастеры положили?

– Положили.

– А пластилин?

– Тоже положили.

– Учебники все?

– Все.

– Давай подсчитаем. Сколько должно их быть?

– Восемь.

– Раз, два, три… семь, восемь. Все на месте.

Да, такая у первоклассников нелегкая жизнь. Уроков четыре, не считая продленки, а учебников надо нести восемь.