Непогребенный - Паллисер Чарльз - Страница 17

– Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня, – вставил я.– Я только что позавтракал.

– Хорошо. Отложим кофе до того времени, когда мистер Поумранс соизволит осчастливить нас своим появлением.

Куитрегард вышел, и доктор Локард кивнул в сторону закрывавшейся двери:

– Из этого молодого человека выйдет превосходный библиотекарь. Латынью владеет изрядно и знаком с множеством ранних источников.

Я заверил, что его помощник произвел на меня наилучшее впечатление, и мы перешли к разговору о делах.

– Ваше письмо я получил вчера, – начал библиотекарь, – и был чрезвычайно заинтригован. Хотя ваша тема далека от моих собственных научных интересов, в библиотеку приходят по подписке «Труды английского исторического общества», и мне попались на глаза как ваша статья, так и ответ Скаттарда.

– Очень приятно это слышать. Но, надеюсь, аргументы Скаттарда вас не убедили?

– Боже меня упаси высказывать суждение, касающееся сложнейшей и к тому же чуждой мне области. Однако доводы Скаттарда показались мне очень вескими. Он замечательно способный и заслуженный ученый – хотя едва перешагнул порог сорокалетия, – и от него многого можно ждать. Его книга о восьмом веке рассеяла туман неосновательных предположений, затемнявших прежде этот предмет.

Услышав ответ, я опешил.

– Как бы то ни было (а я думаю, что он чересчур легко отвергает блестящие открытия своих предшественников в науке), в данном вопросе он не прав.

Взгляд доктора Локарда был бесстрастен.

– Если вы найдете то, что ищете, его доводы будут разбиты. Но чего я не понял из вашего письма, это причину вашего оптимизма.

– Не знаю, известно ли вам имя антиквария и ученого Ралфа Пеппердайна?

Доктор Локард кивнул:

– Автор «De Antiquitatibus Britanniae»?[4]

– Именно. Так вот, он умер в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году и архив оставил своему старому колледжу – по случайности это и мой колледж тоже. Стыдно сказать, но бумаги никто основательно не изучил. Две недели назад я их просмотрел, так как собирался сюда и вспомнил, что Пеппердайн однажды посетил Турчестер. Мне попалось письмо, которое он написал во время посещения этой библиотеки в тысяча шестьсот шестьдесят третьем году.

– Да? В наши трудные времена это может открыть перед фондом небезынтересные перспективы.

– Верно, а кроме того, в письме содержится нечто, как мне кажется, особо для вас любопытное.– Я вынул из портфеля рукописную копию.– Пеппердайн приводит, со слов очевидца, описание смерти настоятеля Фрита.

– В самом деле? Оно значительно отличается от принятой версии?

– Что его смерть произошла совершенно ненамеренно, по причине неправильно понятого приказа?

– Да, хотя эту версию выдвинул дежурный офицер, который имел все основания представить дело именно так.

– Пеппердайн дает совершенно другое объяснение. Доктор Локард улыбнулся:

– Это лишает смысла все споры, которые велись до сих пор. Когда появится историк фонда, занимающийся этими вопросами, он будет вам очень благодарен.

– Разве соответствующего исторического труда до сих пор не существует?

– Нет ничего, кроме нудного тома, опубликованного в середине прошлого века. И в настоящее время никаких работ не ведется, разве что дилетантские попытки, совершенно неграмотно использующие источники. Что же говорит Пеппердайн?

– На начале письма задерживаться незачем. Там описывается путешествие, состояние дорог и говорится, что он прибыл двумя неделями раньше и поселился во дворце вместе со своим другом епископом. А дальше интересно.

Вчера на обеде с господином настоятелем я слышал рассказ о смерти его покойного предшественника, опровергающий лживые слухи. Как вам, скорее всего, известно, когда силы парламента заняли город, они постыдным образом заточили настоятеля в его собственном жилище, ибо по причине его близости к королевской партии можно было опасаться, что он поднимет народ на сопротивление. Я получил сведения от некоего Чампнисса; он прослужил здесь священником сорок с лишним лет и был всей душой привязан к злополучному Фриту. В утро его смерти Чампнисс заметил на Соборной площади шесть солдат, судя по всему пьяных; они проложили себе путь к библиотеке, а затем принялись разбойничать: били окна, грабили и крали. Старик рассказывал мне, что настоятель, должно быть, наблюдал это поругание из окна настоятельского дома и, безмерно возмутившись, забыл о своем статусе арестованного и поспешил за порог, дабы их остановить. Увидев, как он вбегает в библиотеку, Чампнисс испугался за него и бросился туда же, на выручку. Обогнув угол здания, он обнаружил коленопреклоненного настоятеля, а перед ним – солдат; настоятель сжимал в руках какую-то бумагу и молился. Чампнисс слышал, как он громко взывает к Господу о прощении для своих убийц – один из которых, совсем мальчишка, заливался слезами. Когда Чампнисс приблизился, настоятель заметил его и жестом отослал прочь. Двое солдат схватили Чампнисса под руки и оттащили, но он успел увидеть, как подошел офицер, который, как ему было известно, питал к настоятелю ничем не оправданную враждебность. Из-за угла до его слуха долетели два или три выстрела. Даже сейчас, двадцать лет спустя, старик не мог рассказывать это без слез.

Я остановился.

– Напрашивается вывод, что этот офицер и приказал убить настоятеля, не так ли?

– Сцена, нарисованная Пеппердайном, так театральна, что это наводит на подозрения.– Доктор Локард сжал губы в иронической усмешке.– Знакомы вам работы Чарлза Ландсира? – (Я кивнул.) – Сентиментальность та лее, разве нет? Далее рыдающий юный солдат – смазливый юноша на картине обязателен. Представляете себе полотно: «Турчестерский настоятель возносит молитву за своих убийц»?

Я улыбнулся.

– Пусть далее старик был пристрастен, это не значит, что на его рассказ нельзя положиться.

– Конечно. Однако можно ли быть уверенным, что Пеппердайн не исказил его слова?

– Не вижу причин, зачем ему это делать. Библиотекарь посмотрел на меня задумчиво.

– Да? Мой принцип как историка состоит в том, что, сталкиваясь с противоречивыми свидетельствами, я выясняю, какой взгляд на события выгодно поддерживать тому или иному очевидцу. Таким путем, как мне кажется, легче всего добраться до истины. Вот в этом случае, если Пеппердайн обращался в письме к могущественному роялисту, у него были основательные причины толковать происшедшее в пользу настоятеля, не правда ли?

– Его корреспондент, Джайлз Булливант, был, скорее, тоже ученым, человеком отнюдь не влиятельным в политике. Они с Пеппердайном интересовались судьбой античных текстов в позднее Средневековье, что и побудило Пеппердайна приехать в Турчестер. Его надежды не оправдались, потому что никто не удосужился привести рукописи в порядок после разграбления библиотеки.

– Боюсь, вы обнаружите, что за последующие два века дело продвинулось мало.

Я смерил библиотекаря удивленным взглядом.

– Это правда. К большей части манускриптов никто не прикасался с тысяча шестьсот сорок третьего года, когда в библиотеке все было перевернуто. Что пишет Пеппердайн о местонахождении интересующего вас манускрипта?

– Увы, ничего определенного: «Я обыскал верхний этаж старой библиотеки и не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Манускрипты в подземелье новой библиотеки находятся в страшном беспорядке; чтобы их осмотреть, потребовалось бы много дней или даже недель, но на это жалко труда, так как они по большей части представляют собой старинные архивы аббатства».