Изнанка - Палий Сергей Викторович - Страница 50

— Вы думаете… — Он даже задохнулся, отбегая к столу и бросая на него авоську. — Вы полагаете, что изменения могут затрагивать только живых существ?.. Это… это гениально! Почему я не подумал так же?! Элементарно! Трансформироваться могут только объекты с психополем. Или биополем… Да какая разница!..

Он вдруг понурил плечи и, намотав на палец перекрученные ручки авоськи, печально заявил:

— Бедные, несчастные кенгуру…

— Что? — непонимающе вылупился на учёного Роберт. — При чем здесь кенгуру?..

— Кенгуру? — Борис поднял на него влажные глазки. — Мне с детства жаль этих милых тварей… Глисты и мухи, глисты и мухи. Представляете?!

Роберт стоял посреди лаборатории, удивлённо раскрыв глаза; один шнурок у него так и остался развязан. Сти подошла к столу и с опаской посмотрела на Бориса.

— Ты в порядке?

Тот лишь разочарованно махнул авоськой: мол, что вы, тщедушные, понимаете в страдании сумчатых… Через минуту он встряхнулся и, глянув сперва на офигевшего Роберта, а затем на обеспокоенную Сти, бодро провозгласил:

— Не обращайте внимания! У меня изредка случаются приступы циклотимии. Нервы везде, суета кругом, повсюду проблемы — вот и накатывает. Сейчас мы попробуем убедиться в истинности вашей, Кристина Николаевна, шикарной гипотезы…

Роберт подошёл к столу и наморщился, чувствуя подступающее отвращение. Мышь лежала под миниатюрным С-визором, и её шея была неестественным путём вывернута. Там, в эсе, все казалось не таким… мерзким. Он, убивая грызуна, задворками сознания ещё надеялся, что результат эксперимента будет отрицательным, поэтому не испытывал той противной волны страха и растерянности, что нахлынула теперь.

— Она задёргалась, словно электроды воткнули, — с безумными нотками в голосе сообщил Борис. — Туда-сюда, туда-сюда — так и мотало бедную! А потом р-раз и вырубилась. Я ещё отдам её экспертам-ветеринарам, но думаю, шея сломалась от того, что животное само каким-то невероятным образом неловко повернулось во сне. Жуть какая! Бр-р-р… — Учёный картинно содрогнулся и наивно спросил: — А тот парень, которого ты с асфальтом смешал, он как…

— Заткнись ты!.. — заорал Роберт, не выдержав, и его вывернуло прямо на пол: — Ур… б-хе-хе… урод, бл…

Он грубо отодвинул удивлённого учёного в сторону и вышел вон из лаборатории, умудрившись шарахнуть дверью с прорезиненной кромкой.

— Хм… — пожал плечами Борис. — А ещё мент бывший… Подумаешь, мышке шею свернул…

Сти наконец заставила себя оторвать взгляд от умерщвлённого животного.

— Значит, гипотеза верна?

— Именно! — Борис осатанело крутанул авоську над головой, чуть не разбив один из овальных излучателей. — В С-пространстве произошли необычные перемены. Теперь сильные сшизы могут влиять на людей в эсе так, что изменения будут проецироваться на реальность. Тут есть, правда, какой-то коэффициент… Точно не знаю, это ещё нужно считать. Но факт остаётся фактом! Вы сегодня мне все мировоззрение перевернули! Более десяти лет я изучал С-пространство, потом сам стал феноменом, хотя и с весьма слабенькой категорией… Но теперь! Это — революция! Это новые теории пространств и высокоорганизованных полиморфных структур! Да это Нобелевка, черт меня подери!

Он заткнулся на миг, вытаращившись на Сти своими неудачно посаженными глазёнками, будто хотел усилием воли выдавить их наружу. После паузы очень виртуозно выругался, почему-то шёпотом, и отчётливо изрёк:

— Понял. Господи, я же понял…

— Что? — подбодрила Сти.

— Механизм. Как это происходит… Мы круглые остолопы! Я — в первую очередь!

Он отбросил авоську и схватил трупик мышки. Аккуратно провёл двумя пальцами по её тонкой шейке. Нежно положил обратно.

— Точно. Позвоночник не сломан. Просто из мозга поступил сигнал, и мышцы сократились идентичным образом.

— И что с того?..

— Заметь: убить-то сшиз может… — продолжил Борис, резко меняя тему и не обращая внимания на её вопрос. — А вот другое… Ни покалечить, ни ранить… ну там синяк чтоб остался или пролом в черепе… Ничего. Сшизу подвластны две полярные вариации влияния на реципиента в С-пространтсве, которые могут отразиться в действительности: либо насмерть замочить, либо — ни-че-го.

— Но почему?

— Вот-вот-вот… — плотоядно ощерился учёный. — За это я и получу Нобелевку. Кстати, будешь моим свидетелем при оформлении патента на открытие?

— Подавись ты своей премией! Объясняй!

Внезапно Борис сник. Такая перемена в его настроении всегда происходила столь неожиданно, что собеседники, которые присутствовали рядом в этот момент, не сразу могли адаптироваться под «второго» учёного. Срабатывала определённая инерция поведения. Поэтому и теперь Сти гневно повторила:

— Рассказывай быстрей! У меня нет времени, чтоб здесь до ночи торчать! Он потрепал халат, апатично ткнул кулаком в бок авоську. Промямлил:

— Это узкоспециальное, вряд ли вам, Кристина Николаевна, будет интересно… — Тяжко вздохнул, уронив плечи, и загундосил дальше: — Ну хорошо, я поделюсь своими соображениями, если настаиваете. Все-таки вы — мой работодатель… Дело в том, что давно доказано существование так называемых «кривых умирания». Ортодоксальный сон напрямую связан со смертью. Да-да, это так… Вспомните, вам, наверное, приходила в голову такая бредовая мысль, что человек существует всего один день. Проживает его, засыпает и — все. Память его, инстинкты, боль и чувства записываются на безразмерный винчестер, а само сознание умирает. Утром, просыпаясь, человек просто перезагружает систему, заново прогоняя разум на наличие вирусов, подключая модули оперативной памяти, звук и видео… А ведь этот вздор меж тем не так далёк от истины…

— Можешь попонятней? — попросила Сти, поглаживая свою коротко стриженную нижнюю часть затылка.

— Могу. Каждый раз во сне мы почти умираем. Это не обывательские бредни, а научный факт. Ортодоксальная фаза сна имеет четыре уровня, или, если угодно, стадии. Причём при переходе от первой к последней электрическая активность мозга человека претерпевает такие же изменения, как и перед смертью. И в конце концов эта активность в затылочных областях становится весьма схожей с «кривой смерти». В таком, мягко выражаясь, неуравновешенном состоянии человек остаётся очень недолго: буквально спустя минуту-другую психика осуществляет внезапный переход ко второй или третьей стадии ортодоксального фазы. Включаются какие-то механизмы и спасают спящего от угрозы более длительного пребывания на уровнях «смертельных кривых»… Вот тут и разгадка. Стало быть, сшизы своими воздействиями на С-пространство и конкретные психокопии людей каким-то образом отрубают этот блок.