Гвозди (журнальная версия) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 2

Мальчишки потеряли его (и устали к тому же) и бежали едва-едва. Крутили головами. До ямы было шагов двадцать. И вдруг между Костиком и его врагами поднялся строй ребят. Они встали из высокой травы ровной линией. Костик видел их головы в бумажных пилотках, их спины в зеленых, как гимнастерки, рубашках и алые треугольники галстуков.

А над плечами у них поднималась щетина сверкающих штыков.

Костик ничего не понял сначала. Не поняли и враги. Они остановились и затоптались перед неожиданно возникшей шеренгой.

— Ну, чё надо? — нерешительно сказал Глотик.

Прозвучала короткая команда, и шеренга, не теряя стройности, двинулась на ватагу.

— Ну, чё надо?! — тонко крикнул Глотик. — Мы к вам не лезли!

Раздалась еще команда, и штыки дружно склонились навстречу противнику. У ребят с винтовками не было барабана, но Костику показалось в тот миг, что он отчетливо слышит торжественную атакующую дробь.

Радостная сила подняла его как на крыльях. Он выскочил из ямы и догнал шеренгу.

— Я с вами! Я против них! Я за вас…

И вдруг между Костиком и его врагами поднялся строй ребят.

— А мы — за тебя! — весело сказал ему светловолосый парнишка. Он подтолкнул Костика и, не сбивая шага, ввел его в строй. Рядом с собой. И пошли. Левой, левой…

Компания Глотика сперва отступала рысью, а потом перешла на галоп и кинулась врассыпную. У них началась паника.

Шеренга домаршировала до края площади и остановилась, сохранив равнение…

Винтовки у них были, конечно, деревянные, покрытые коричневой краской. И штыки деревянные. Но каждый штык, покрытый жестью от консервных банок, сверкал грозно, как боевой.

Ну и пусть винтовки из дерева. Все равно, когда Костик шел плечом к плечу с этими ребятами, ему казалось, что никакие танки и пушки не остановили бы их. И повторялись в голове у него простые и крепкие слова светловолосого парнишки: «А мы — за тебя! А мы — за тебя!»

Это были ребята из незнакомой школы, с той улицы, где Костик и не бывал никогда. Они готовились на площади к военной игре, учились устраивать засаду и вдруг увидели, как за Костиком гонится толпа. Это же свинство — столько больших на одного маленького! Вот пионеры и решили защитить его!

Костик проводил ребят до школы. Он маршировал вместе с ними посреди мостовой и ни разу не сбил шага, хотя в сандалии попали крошки и ступать было неудобно. И он не чувствовал себя лишним. Правда, не было у него рубашки защитного цвета и винтовки, но зато были штаны из плащ-палатки, почти военные. А главное, никто не смотрел на него как на чужого.

И только в тот момент, когда светловолосый паренек строго отсалютовал ему на прощание, Костик понял, как далеко ему до этих ребят. Ведь он не мог ответить на салют салютом. И он шепотом сказал:

— Ну, я пошел…

Он так и не узнал их имен. И даже лиц не запомнил. Они были для Костика просто пионеры. Просто дружная шеренга, чеканный строй, который был «за него». И с тех пор Костик затосковал о пионерском галстуке.

Костику казалось, что, если станет он пионером, жизнь его сделается в тысячу раз лучше. Красивее, смелее, интересней. А разве не так? Разве не рассказывала Майка Рудакова, как замечательно было в пионерском лагере? Разве не живет удивительной и немного таинственной жизнью их сосед, пятиклассник Борька?

Но как вступают в пионеры?

Однажды во второй класс «Б», где учился

Костик, пришла девчонка-семиклассница и взрослым голосом сказала:

— Кто хочет стать пионером, пусть придет на сбор в четвертый класс «А». Только запомните: одного желания мало. Надо, чтобы вы хорошо учились и чтобы вам исполнилось девять лет. Кто хочет в пионеры, поднимите руки.

Костик хотел. Правда, лет ему было только восемь с половиной, но он как-нибудь выкрутился бы. И учился он не хуже других. Но дурацкая стеснительность связала его будто веревками, и он не поднял руку. Если бы хоть кто-нибудь из мальчиков поднял, Костик, наверно, тоже решился бы. Но мальчишки пересмеивались и недружелюбно поглядывали на семиклассницу. Им не хотелось оставаться ни на какой сбор. После уроков-то! Дураков нет. Захотели только несколько девчонок: одна отличница и две ябеды.

В общем, что-то было не так. И семиклассница совсем не похожа была на того светловолосого паренька-командира. Она старалась изо всех сил походить на учительницу.

А потом Костик узнал, что сбор в четвертом «А» почему-то не состоялся. Девчонки продолжали ходить без галстуков, и все позабылось. А Костик ни у кого не решался узнать: как же стать пионером?..

Он поправил на груди Зинкину косынку, стал по стойке «смирно» и в салюте поднял над головой ладонь. И опять вспомнилось ему ярко-ярко, как идет он в боевой шеренге через солнечную заросшую площадь и невидимый барабан отстукивает: «А мы — за тебя! А мы — за тебя»…

Костик убрал косынку в чемоданчик, раздвинул шторки, отпер дверь. Начинался день. Надо было думать, какими делами его заполнить.

Первое дело — автомат. Нужно его дострогать. Мамы и Зины нет, никто не будет охать, что Костик отрежет себе кухонным ножом пальцы.

Костик вытащил из-за печки недоделанный автомат и навалился на работу. Стружки — по всей комнате. Он выстругивал свое оружие из старой лыжи. Приклад получился гладкий, коричневый, почти настоящий.

Но автомату обязательно нужен диск. Без дисков автоматы не бывают, это каждый ребенок знает. А самые лучшие диски получаются из консервных банок.

Костик замел стружки к печке, оделся, сунул ноги в валенки и выскочил во двор.

Двор был длинный и узкий. С одной стороны стоял кирпичный трехэтажный дом, с другой — двухэтажный деревянный. Между домами в конце двора тянулись дровяники и сараи. Получалась будто большая буква П. Ножки этой буквы подходили к овражку. Овражек летом зарастал дремучими травами и журчал ручейком, а сейчас был занесен снегом.

На краю овражка жители устроили зимнюю помойку. На помойке можно было отыскать консервную банку. Больше всего банок выбрасывал Иван Сергеевич Протасов.

И Костик нашел банку. Очень хорошую — плоскую, блестящую, с отогнутой наполовину крышкой, которую очень легко поставить на место. Костик глотнул слюну, представив, какие вкусные консервы ел недавно Протасов, и тут же заставил себя не думать про это. А то очень захочется есть.

Костик приставил банку к автомату. Так здорово получилось! Только прибить ее надо, эту банку.

Вот тут-то и была главная трудность. Чтобы прибить, нужны гвозди. А где их возьмешь? Дома Костик еще летом, когда саблю и щит делал, обшарил все углы и из всех стен гвоздики повыдергал — не на что полотенце повесить. А на улице гвозди тоже не валяются — это штука редкая.

Что делать? Два гвоздя нужно, хоть умри. Может быть, покопаться в куче золы, которую выбрасывают из печек? Там иногда попадаются гвоздики, но они обгоревшие, мягкие. В дерево заколотить можно, а жесть не пробьешь. Чтобы пробить ее, все равно нужен крепкий гвоздь, хотя бы один.

Озабоченный такими мыслями, побрел Костик домой. И тут его окликнули:

— Мальчик! Покажи автомат!

У подъезда большого дома стоял незнакомый мальчишка. В больших валенках, куцем пальтишке и мохнатой шапке с очень длинными ушами. До подбородка закутанный шарфом. Был он гораздо старше Костика, наверно, в пятом классе учился, как Борька. Несмотря на всю закутанность его, Костик рассмотрел, что мальчишка очень худ.

«Эвакуированный», — понял Костик. Это было обычное дело: в сибирский городок приезжало немало семей из разоренных войною мест.

Костик нерешительно остановился. Странный какой-то мальчишка. По всем правилам он должен был окликнуть Костика так: «Эй ты, пацан! А ну, иди сюда! Покажи свою тарахтелку! Да не бойся, не возьму!» И по тем же правилам Костику следовало оглянуться и, если есть возможность, рвануть к своему крыльцу. Потому что насчет «не возьму» — дело темное.