Братство рун - Пайнкофер Михаэль - Страница 14

— Перила в библиотеке слишком высокие, чтобы можно было просто перевалиться через них, — заметил сэр Вальтер, — и я просто отказываюсь верить в то, что Джонатан добровольно покончил с собой. Он был жизнерадостным молодым человеком, и я не могу представить себе такую причину, которая была бы достаточна для того, чтобы серьезно принимать во внимание, что…

— Любовь. — Керр взглянул на него. В порыве своего странного, печально известного среди деревенских жителей юмора, он тихонько захихикал. В свой левый глаз врач вставил самодельное устройство, которое состояло из короткой кожаной трубочки и увеличительного стекла, — некое подручное средство для того, чтобы ничто не ускользнуло от его старческих глаз. Когда он взглянул через него на Скотта, то казалось, словно чудовищный глаз циклопа смотрел на хозяина Абботсфорда.

— Возможно, у нашего юного друга были любовные переживания, — предположил Керр. — Может быть, существовала какая-то дама его сердца, не разделявшая его склонность. Пропасти, в которые любит толкать человеческую душу неразделенная любовь, никогда не следует недооценивать.

— Верно, старина. — Сэр Вальтер кивнул в знак согласия головой. — Многие из моих романов повествуют о силе любви. Но единственной страстью, известной несчастному Джонатану, были его книги. В итоге, — добавил он с горечью в голосе, — они стали его роком.

— Вы говорите, молодой человек упал с балюстрады?

— Я так полагаю. Другой возможности нет.

— Потому что это подтверждают улики или потому что вы не хотите допускать других объяснений?

— Что вы хотите этим сказать, Вилли?

— Вы помните Сэлли Мюррей?

— Конечно.

— Эта бедная женщина была настолько убеждена, что ее муж был убит, что она не допускала никакой другой возможности. В действительности же он был в Хэвике у проституток, и молодые красотки задали задачу не по силам его слабому сердцу. — Врач снова захихикал. — Такие вещи случаются, сэр. Только оттого, что мы хотим, чтобы все обстояло по-другому, прошлое не изменится.

— Почему вы рассказываете мне это, Вилли?

Керр снял увеличительное стекло и отложил его в сторону.

— При моих осмотрах эта вещь всегда служит мне добрую службу, — объяснил он, — но она не нужна мне, чтобы заглянуть в душу других людей. И в вашей душе, сэр, при всем должном уважении, я обнаружил вину.

— Вину? По какому поводу?

— Этого я не знаю, потому что вы не имеете ни малейшего отношения к тому, что случилось с этим несчастным молодым человеком. Но я знаком с вами давно и достаточно хорошо, чтобы знать, что вы все же страдаете от мук угрызения совести.

— Даже если бы вы были правы, я не понимаю, куда вы клоните, Вилли.

— Подумайте о вдове Мюррей. Ей было гораздо проще поверить, что ее муж был отравлен, нежели признать, что он нашел неподобающий конец в объятиях молодой подружки. И я думаю, что вы, сэр, хотите любой ценой найти кого-нибудь, кто понесет вину за смерть Джонатана.

— Глупости, — Скотт покачал отрицательно головой. — Это не так.

— Я надеюсь на это. Потому что как вы знаете, бедная вдова Мюррей умерла, так и не признав правды.

— Я знаю, мой добрый Вилли, — возразил со вздохом сэр Вальтер. — Но вы не учли, что существует огромная разница между этими случаями. Тогда не было никаких улик, которые бы указывали на то, что Лестер Мюррей мог умереть от чего-то другого, чем от внезапной остановки сердца. Здесь же все обстоит иначе. Джонатан был найден с раздробленным черепом внизу у балюстрады, откуда он не мог самостоятельно упасть. И то, что мне известно о молодом человеке, также не дает ни одной причины для самоубийства. Я не настолько самонадеян, Вилли. Существуют факты, которые говорят о том, что Джонатан Мильтон не был жертвой несчастного случая. Это было убийство.

Один раз сэр Вальтер повысил голос, словно он сделал это намеренно, и ему было ясно, что это не делает его точку зрения убедительнее. Он с трудом переживал смерть своего ученика, но это не означало, что он предавался нелепым фантазиям. Или все же?

Старый Керр посмотрел на сэра Вальтера сквозь свой таращащийся оптический глаз, который он между делом опять нацепил. Скотту тут же показалось, будто врач может заглянуть с его помощью прямо к нему в душу.

— Я понимаю вас, сэр, — сказал наконец Керр. — На вашем месте я бы, вероятно, чувствовал себя точно так же.

— Спасибо, Вилли.

Керр кивнул головой, снова повернулся к трупу и внимательно рассмотрел каждую пядь безжизненного тела.

Бесконечно долго тянулись минуты, которые сэр Вальтер желал себе провести в другом месте. Над каким романом он сейчас работал? Какая была последняя сцена, которую он описал? Он не мог припомнить. Поэзия и романтизм вмиг оказались где-то далеко. В лаборатории Вильяма Керра не было для них места.

— Здесь, — вдруг сказал врач. — Это могло бы быть здесь.

— Вы что-то нашли?

— Ну, как сказать… Здесь на руках остались следы, в которых застоялась кровь. Это могло бы указывать на то, что юношу кто-то довольно крепко схватил. Кроме того, здесь мне кое-что бросилось в глаза. Послушайте!

С улыбкой врач решительно надавил на ребра мертвеца. С тихим хрустом, от которого у сэра Вальтера ком подошел к горлу, они вернулись в исходное положение.

— Сломаны? — спросил он.

— Так оно и есть.

— И что это значит?

— То, что, вероятно, произошла борьба, при которой вашему ученику переломали ребра.

— Или, — развил дальше мысль сэр Вальтер, — ребра Джонатана сломались, когда кто-то с силой толкнул его о перила.

— И это вполне вероятно. Впрочем, он мог получить переломы при падении.

— Ищите дальше, Вилли, — торопил Скотт врача. — Чем больше вы найдете, тем скорее мы установим истину.

— Это только так говорится, — возразил врач, подмигивая глазом, который производил довольно гротескное впечатление за этим увеличительным стеклом. — Очень редко большее количество знаний приносит ясность. Довольно часто происходит наоборот. Еще Сократ признавал это.

Несмотря на волнение, которое охватило его, сэр Вальтер посмеялся над забавным медиком. Возможно, Вильям Керр действительно мог ему помочь пролить немного света на эту темную историю. И к тому же врач ни разу не разочаровывал его.

— Сэр? — неожиданно спросил он.

— Да, Вилли?

— Какого цвета был плащ Джонатана?

— Ну…. он был серый, насколько я могу припомнить, — сказал сэр Вальтер, наморщив лоб. — Какая в этом надобность?

— Но не черный? Из грубо сотканной шерсти?

— Нет. — Сэр Вальтер покачал головой. — Нет, такого я не припоминаю.

Доктор издал торжествующий смех. Потом он схватил пинцет и вытянул что-то из-под ногтя на большом пальце правой руки Джонатана. Когда он поднял это высоко в воздухе, то сэр Вальтер увидел, что речь идет о нитке. Черной шерстяной нитке.

— Тогда, — сказал старый Вильям Керр, — пожалуй, помимо молодого Джонатана кто-то еще был в архиве…

В библиотеке было не страшно. Время, казалось, застыло среди высоких, доверху забитых старинными фолиантами полок, и пыль прошедших столетий смешалась с воздухом. Хотя на читальные столы поставили достаточное количество горящих свечей, их свет поглощался уже в нескольких шагах подавляющей темнотой.

Квентин Хей не был храбрым человеком и сорвиголовой. Племянник Вальтера Скотта был лишен хваткой решительной манеры своего дядюшки. Его братья уже с детства знали, кем они хотят стать: Вальтер, самый младший, названный в честь своего знаменитого дяди, отправился в Эдинбург, чтобы изучать право, Лиам, старший, поступил в драгуны. Квентин же достиг двадцати лет от роду, так и не имея ни малейшего намека, чем бы он хотел заниматься в своей жизни, к большому сожалению своей матери.

То, что ему следует взять пример с ее брата и тоже стать писателем, было ее идеей. Не то чтобы Квентин не мог себе представить, как зарабатывать себе на жизнь написанием книг. Проблема заключалась в том, что он никак не мог решить, является ли сочинительство его настоящим призванием. Конечно, писательская деятельность доставляла ему радость, но он сильно сомневался в том, что у него есть настоящий литературный талант.