Звёздная дорога - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 24

— Гм… Кхе! — прокашлялся я и, не придумав ничего лучшего, хлопнул в ладоши.

Это возымело желаемый эффект. Мужчина вновь перевернулся, раскрыл глаза, сонно посмотрел на меня, потом на часы, потом опять на меня и снова на часы. Взгляд его стал более осмысленным, а в глазах промелькнула искорка понимания.

— Merde![2] — с отвращением произнёс он. И уже по-словенски: — Ты новенький, что ли?

— Я…

— Так заруби себе на носу: мальчиками я не интересуюсь. Я стопроцентный «натурал».

— Я… э-э… — Слова застряли у меня в горле. Чего-чего, а такого приёма я не ожидал.

— Ты, верно, считаешь себя неотразимым, — по-своему истолковал моё смущение француз. — Ты и вправду хорошенький, но не в моём вкусе.

— Да не затем я пришёл! — обалдев от этого дурацкого препирательства, воскликнул я. — И я тоже «натурал», — добавил ни с того, ни с сего, будто оправдываясь. — Я пришёл, чтобы забрать вас отсюда.

Наконец-то Бельфора проняло. Скорее, на него подействовали не мои слова, а мой чудовищный акцент. Точно подброшенный пружиной, он вскочил с кровати и уставился на меня. Глаза его загорелись.

— Do you speak English?[3]

— Yes, I do, — с облегчением ответил я; этим языком я владел гораздо лучше, чем словенским, даже знал несколько его разновидностей. А для внесения полной ясности предупредил: — I’m sorry, je ne parle pas francais.[4]

— Ничего, я неплохо владею английским. — В самом деле, говорил он достаточно бегло. — Но, боюсь, это не тот английский, к которому вы привыкли.

— Тем не менее, я без труда понимаю вас, — сказал я, и не только из вежливости. К моему удивлению, его речь была довольно близка к англо-американскому языку конца XX — первой половины ХXI веков подгруппы миров Земли Королевы Виктории. (О более позднем периоде говорить не стоило, поскольку ещё ни один из известных миров этого типа не «дотягивал» до 2050 года без глобальных катастроф военного, техногенного, экологического или демографического характера. Похоже, что родной мир Бельфора миновала чаша сия; он развивался поступательно, без серьёзных потрясений, а повсеместное распространение звукозаписывающих устройств не просто замедлило эволюцию произношения, а фактически полностью затормозило её.) — Между прочим, вам не мешало бы одеться, monsieur de Belfort. Я действительно «натурал», и меня не привлекает вид голых мужчин.

Бельфор ухмыльнулся, присел на край кровати и взял брюки.

— Вы британец? — спросил он.

— Можно сказать, что да. На три четверти. Отчасти я валлиец, отчасти ирландец, а оставшаяся четвертушка греко-италского происхождения.

— Гремучая это смесь, итальянец в ирландце. Знавал я одного такого, отчаянный сорвиголова. — Бельфор принялся натягивать носки. — Вы, наверное, секретный агент?… Впрочем, нет, это глупо. С вашим произношением вы бы сразу засыпались. Вы диверсант?

— В некотором роде, — помявшись, ответил я.

— В каком же?

— Если я скажу правду, вы просто не поверите.

Он покачал головой:

— Ошибаетесь, теперь я готов поверить во что угодно. Раньше я не верил в существование параллельных миров, будь они прокляты, но вот… Короче, я не удивлюсь, даже если окажется, что вы явились прямиком из преисподней.

— Вообще-то я из Царства Света.

Бельфор пристально поглядел на меня:

— Как вас зовут?

— Эрик.

— А дальше?

— Пендрагон. В переводе это значит «голова дракона». А символ нашего рода — красный дракон.

Несколько секунд Бельфор напряжённо размышлял.

— Гм, красный дракон. Что-то очень знакомое… Впрочем, в детстве я обожал мультики про драконов — и про зелёных, и про красных, и даже про голубых. — Он застегнул рубашку, поднялся и заправил её в брюки. — Итак, ближе к делу. Что вы собираетесь делать, Эрик Пендрагон?

— Прежде всего, освободить вас.

— Чтобы потом ваше правительство замкнуло меня точно в такой же клетке? Спасибо, мне и здесь хорошо… в смысле, плохо. Только не уверяйте меня, что британские власти будут обращаться со мной лучше.

— Я не работаю на правительство.

— А на кого же?

— На себя.

— Вот как! У вас своя организация?

— В некотором роде.

Бельфор с сомнением покачал головой:

— Не нравятся мне эти ваши «в некотором роде». И если на то пошло, я предпочитаю быть собственностью правительства, нежели частного лица или компании. Сейчас, по крайней мере, у меня есть кое-какие права.

— Вы не будете ничьей собственностью, — как можно убедительнее проговорил я. — Вы получите свободу.

Бельфор сделался подозрительным:

— Так-таки и свободу?

— Обещаю.

— А что в замен?

Что ж, резонный вопрос.

— А взамен… Когда я найду ваш родной мир и верну вас туда, надеюсь, из чувства признательности за эту услугу вы поможете мне освоиться в нём.

Тут я попал в точку. Бельфор вздрогнул, а в его глазах, даже вопреки его воле, засветилась надежда.

— Вы шутите?!

— Нисколько. Меня заинтересовал ваш мир, и я найду его во что бы то ни стало. В любом случае, — я решил воспользоваться замешательством собеседника и взять быка за рога, — верите вы мне или нет, выбирать вам не приходится. Если вы не пойдёте со мной, можете считать себя покойником.

— Ого! Это угроза?

— Нет, лишь констатация факта. Вскоре весь этот сектор прекратит своё существование. Он будет взорван.

— Почему?

— Потому что я так решил, — внушительно ответил я. — В конце концов, я же диверсант. А что за диверсия без взрыва? Сами подумайте.

Этот аргумент произвёл на Бельфора сильное впечатление. Он заторопился и даже решил ничего с собой не брать, хотя я предлагал прихватить личные вещи. На что Бельфор ответил:

— Здесь ничего моего нет. Всё моё, вплоть до белья, забрали для изучения. Поначалу они изучали и меня, но не обнаружили ничего интересного, разве что выделили из моей крови неизвестные здешней медицине антитела и получили несколько новых сывороток. Просто удивительно, что в двух вселенных живут совершенно одинаковые люди!

— А вы сразу поняли, что попали в другой мир? — спросил я.

Мы как раз вышли из квартиры-тюрьмы Бельфора и зашагали по коридору.

— Нет, — признался он, — далеко не сразу. Когда мой челнок вышвырнуло из овердрайва и бортовой компьютер пожаловался, что не может определить местонахождение, я было подумал, что меня занесло куда-то к чёрту на рога, за тридевять галактик, и проклял тот день, когда загорелся идеей совершить «прыжок самурая»… Гм, я до сих пор его проклинаю.

— А что за «прыжок самурая»?

— Ну… Можно сказать, это один из способов самоубийства, доступный только очень богатым… дуракам. Представьте себе, что вы спрыгиваете на насыпь с поезда, мчащегося со скоростью сто пятьдесят миль в час…

— Ага! — сообразил я. — То есть, вы отшвартовались от несущего корабля на сверхсветовой скорости?

Бельфор недоуменно посмотрел на меня:

— Если вы знали, зачем спрашивали?

— Я этого не знал, — сказал я. — Просто догадался.

Действительно, догадаться было нетрудно. У нас это называлось не так драматично — уходить в отрыв. Когда несколько человек вместе движутся в Туннеле, ведущим является только один, а остальные пассивно следуют за ним. Если же кто-то захочет продолжить путь самостоятельно (например, поменял свои планы или спешит), он волен уйти в отрыв, правда, лишь немногие так поступают. Нельзя сказать, что это смертельно опасно (хотя бывают случаи со смертельным исходом), но чревато непредсказуемыми последствиями.

— «Прыжок самурая» очень опасен, — после паузы продолжал Бельфор. — Впервые его совершил лет четыреста назад один японец во славу своего императора, отсюда и такое название. Существует даже клуб звёздных самураев; чтобы вступить в его ряды, нужно иметь на своём счету хотя бы один прыжок.