Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Львовская гастроль Джимми Хендрикса - Курков Андрей Юрьевич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Твердая рука вывела на табличке белыми масляными буквами: «Jimy Hendrix[3] 1942–1970».

В безветренной тишине кладбища вдруг хрустнула ветка. Где-то совсем рядом. Алик напрягся, вслушиваясь. Остальные затаили дыхание.

Хруст повторился. Послышались немного суетливые шаги человека. Зашуршали жалобно опавшие листья под его ногами.

«Сторож?!» — подумал Алик.

Той же дорогой, между могилками и оградками, к ним приближался невысокий не длинноволосый мужчина в кепке. Обычный чужой. Собравшиеся у могилы смотрели на его приближение безразлично. Любопытство — удел юных, а собравшимся было уже за пятьдесят.

— Прошу прощения за вторжение, — отчетливо, как теледиктор, произнес незваный гость, остановившись для разговора на вежливом расстоянии. — Я давно хотел… Хотел поговорить…

— Говорите, — спокойным голосом разрешил ему Алик.

— Вы меня не узнаете? — спросил мужчина и снял с головы кепку.

Лицо пришедшего, несмотря на ночное время, было достаточно освещено неполноправной, урезанной луной. Однако лицо это, хоть и освещенное, ни о чем Алику не говорило. Обычное лицо, каких мир наштамповал миллиарды: уши, нос, глаза, всё словно по единому ГОСТу, без брака, без запоминающейся или бросающейся в глаза ущербинки.

Алик отрицательно мотнул головой.

— Ну как же, — голос короткоостриженного наполнился обидой. — Мы были близки. Против вашей воли, конечно. Я — капитан КГБ Рябцев.

— Ой, — вырвалось у Алика, и он прищурился, всё еще глядя в лицо неожиданному собеседнику. — А здесь что вы делаете, капитан? Вы теперь, должно быть, капитан в отставке?

— Капитан запаса, — поправил Алика Рябцев. — Хотя это то же самое… Я извиниться хотел… И кое-что сказать.

— Ну, извиняйтесь! — пожал плечами Алик. — Только побыстрее. Мы ведь тут не вас послушать собрались, — и он кивнул на железный крест со свежей белой надписью.

Капитан надел кепку, кашлянул, словно прочищая горло.

— В общем, извините, ребята! И меня, и Мезенцева. Я недавно его похоронил… рак мочевого пузыря… Он тоже был за вас в ответе…

— Мы его должны слушать? — недовольным голосом вопросил Пензель, крупный длинноволосый и бородатый мужик в кожаной куртке, больше похожий на байкера, чем на хиппи.

— Ну, минутку послушаем, — выдохнул Алик. — Давайте, капитан, лаконичнее выражайтесь! Ребята теряют терпение и время!

— Если короче, — Рябцев заговорил тише и менее отчетливо, — то сначала вам от меня спасибо за то, что тридцать пять лет назад познакомили меня с Джими! Джими Хендрикс перевернул мне жизнь. Я из-за него потерял интерес к карьере. Поэтому я капитан, а не полковник… И именно поэтому мы с ребятами в 1978-м достали для вас частичку его тела, его кисть. Чтобы была у Джими своя могилка и здесь, во Львове, и чтобы вам было куда ходить кроме Святого сада.

— Что?! — глаза Алика округлились. — Да его кисть привезли ребята из Прибалтики, а им помогла литовская диаспора в Штатах! Скажи, Аудрюс! — Алик обернулся к самому высокому из присутствовавших. — Помнишь?

— Да, — кивнул Аудрюс. — Помню этих ребят. Йонас, Кястутис, Рамунас…

— Конечно, вам передали кисть они, а им из Штатов ее передали наши люди, — капитан Рябцев снова произносил слова твердо и по-военному четко, как произносят правду или приказ. — Москва об этом не знала. Это мы с покойным Мезенцевым тут, во Львове, придумали спецоперацию в Штатах по частичной нелегальной эксгумации его тела. Оплатила Москва, но если б они узнали всю правду, я бы сейчас с вами не разговаривал…

Кто-то из слушавших очень тяжело вздохнул. Капитан поискал глазами вздохнувшего, выдержал паузу.

— Это я рассказываю для того, чтобы вы не держали на нас зла. Мы не были тупыми бульдогами. Я вам хоть сейчас могу биографию Джими Хендрикса по годам рассказать, могу слова его песен в оригинале по памяти прочитать. Петь не могу, извините! У моих родителей не было денег ни на пианино, ни на гитару. В детстве у меня был только один музыкальный инструмент — свистулька! Я еще рад, что не стал милиционером!

— Я тебя вспомнил, — сказал Алик задумчиво. — Если то, что ты говоришь, правда, то нам придется найти стол, за который мы все, — он обвел рукой собравшихся, — можем усесться. И нам придется выпить и вспомнить прошлое поподробнее.

— Всё, что я сказал, — правда, — произнес капитан Рябцев. — Мне нет смысла вас обманывать. Я не на службе. Уже пятнадцать лет, как не на службе.

Алик посмотрел себе под ноги, помолчал. Перевел взгляд на крест со свежей белой надписью.

— Джими, ты слышишь? — сказал он, обращаясь к кресту. — В наши с тобой отношения опять вклинились органы. Но мы не будем пересматривать наши с тобой отношения. Мы тебя не предали ни до 18 сентября 1970 года, ни после. И не было такого года, чтобы мы тут не собрались и не обновили твою могилку. Даже тогда, когда нам очень хотели помешать!

Где-то недалеко, громко завывая, пронеслась «скорая помощь». Сирена постепенно затихла.

— Ну что, ребята? — призывающе произнес Алик. — Я начну!

Он достал из кармана конвалютку с люминалом, взял таблетку, присел к могиле, опустил белую таблетку на землю и, подождав минутку, вдавил ее указательным пальцем внутрь, под корни травы.

— Спи спокойно, — прошептал и поднялся на ноги.

Капитан сделал шаг назад, словно не хотел мешать. Но остался стоять неподвижно, наблюдая за происходящим.

У могилы присел другой пожилой хиппи, на его ладони — заготовленная таблетка снотворного. Ритуал повторился. Следующим к могиле на корточки присел Аудрюс. Зашептал что-то на литовском. Потом тоже вдавил указательным пальцем в землю могильного холмика белую таблетку.

Небо над Лычаковским кладбищем потемнело. Закапал по еще не опавшим листьям деревьев и кустов дождик. Зашелестели листья, зашептались, навевая ощущения притаившейся опасности.

Алик бросил взгляд вверх.

— Всё, как год назад, — сказал он. — Пора…

Они отправились назад, к выходу, спускаясь с холма, обходя могилки и оградки, склепы и памятники.

В затылок Алику дышал Лёня.

— Море волнуется раз, — зашептал он вдруг, и его теплое дыхание коснулось ушей Алика. — Море волнуется два, море волнуется три, счастливой фигурой замри!

Глаза Алика выхватили из темноты большое распятие на каменном кресте. Лицо распятого Иисуса Христа показалось Алику на мгновение счастливым.

Когда ворота были уже закрыты на замок, прямо перед Аликом оказался капитан Рябцев. Он был ниже Алика почти на голову.

— Ну что, ребята, пойдем искать большой стол?! — спросил Алик и, не дожидаясь ответа, повернул направо и зашагал вдоль кирпично-решетчатого забора кладбища. Остальные последовали за ним. Замыкающим оказался капитан.

Вскоре забор кладбища остался позади. По обе стороны дороги теперь серели спящие дома улицы Мечникова. Алик вдруг ощутил слабость в ногах. Он шел впереди, он показывал путь своим старинным друзьям, тем, с кем вместе его забирали в юности в РОВД, и думал одновременно о том, что там, впереди, никакого конкретного большого стола нет. А он был так нужен сейчас, этот стол. Раньше, в старые недобрые времена Советов, даже маленький прямоугольный кухонный столик, обставленный табуретками, казался большим и круглым. Те времена и те столы теперь в «двойном» прошлом: другой век и другая страна. Теперь хотелось полноценного стула — видно, задница с годами стала требовать нежности и удобств. А нежность и удобства на каждом шагу не встречаются.

— Может, в «Жорж»? — Теплое дыхание приятеля наполнило ушную раковину. — Там Генык в сторожах, пустит…

Алик, не сбавляя шагу, покосил взглядом на сказавшего.

— Нет, лучше… — заговорил он и осекся. Предложить что-то свое Алику не удалось.

Внезапно у него заболела голова, и еще сильнее ощутилась слабость в ногах. Перед глазами темный воздух зашевелился, словно кто-то в него струю сигаретного дыма пустил.

— Туман опускается, — произнес возникший справа, между Аликом и стенкой дома, капитан Рябцев. — Это нижний туман, — добавил он голосом знающего человека. — Он нас сейчас зальет… Лучше остановиться.

вернуться

3

Джими Хендрикс (полное имя Джеймс Маршалл Хендрикс) — американский гитарист, певец и композитор. В 2009 г. журнал Time назвал его величайшим гитаристом всех времен. Широко признан как один из наиболее смелых и изобретательных виртуозов в истории рока.