Обсидиан (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 26

Не успел он развернуться, как заметил, что полог королевского шатра распахнулся и оттуда вышел Ниам. Он быстрыми шагами направился к ждущим поблизости позолоченным носилкам, не заметив Сури. Идеальные складки на его верхнем одеянии выглядели теперь не столь безупречно, и высокая причёска была слегка растрёпана.

Едва носилки скрылись, Сури, не дожидаясь приглашения и позволения, направился к королевскому шатру. Он знал, что не имеет никакого права ревновать, потому что сам не мог дать своему супругу ничего. До него долетали слухи о том, что король проводит ночи с наложницами, но его собственный брат — это было слишком больно… Он не был разозлён, он даже ни в чём не винил Ингена, он просто хотел знать. Неужели планировавшийся брак с Ниамом не был браком по расчёту, неужели эти двое действительно желали быть вместе? И были бы вместе, если бы не коварство Балинта и его, Сури, несчастное существование…

Никто не осмелился остановить его на пути к шатру.

Инген, успевший уже уйти в дальние комнаты, почувствовав внезапное, почти болезненное исчезновении магии, ринулся в приёмную. Так как он долгое время виделся с младшим принцем по несколько минут раз в два-три дня, его приближение он ощутил как удар, выбивший из него жизнь и силы. Но даже это не смогло убить в нём разбуженного Ниамом желания, которое прямо сейчас перерождалось в нём в нечто иное…

Они вошли в первое помещение шатра одновременно: Сури снаружи, а король из внутренних покоев.

— Ваше величество, — начал принц-консорт, склоняя голову, — прошу простить меня за…

— Что ты здесь делаешь? — гневно воскликнул Инген. — Разве я звал тебя?

— Нет, но я… — попытался ответить Сури, глядя на короля огромными испуганными глазами.

— Уходи!

Мальчик замер, словно пригвождённый к земле гневом супруга, он не решался ничего сказать, но и назад ноги не шли. Он никогда не видел Ингена таким. Тот, видимо, рассерженный его неповиновением ещё больше, подошёл к нему и схватил за плечи, до боли сжав их сильными пальцами:

— Ты оглох, проклятый мальчишка? — В глазах Ингена плясало тёмно-синее пламя. — Чего ты добиваешься?! Вон отсюда! Убирайся!

Король толкнул его к выходу, только тогда Сури опомнился и бросился к дверям.

— Не хочу тебя видеть! Никогда… — донеслось сзади.

Он вышел на всё ещё яркий закатный свет и на секунду остановился, выдохнул, вдохнул, принял как можно более равнодушное выражение лица, хотя и не сомневался, что стоявшие у входа стражники всё слышали. Сури поднял голову вверх и пошёл в свою часть лагеря, где находился его шатёр и палатки людей.

***

По возвращению с Тир-на-Сей они с Ингеном почти совсем перестали встречаться. Сури видел его только на церемониях. Совместные ужины, проходившие раньше каждые три дня, были отменены, на вопросы о том, не нужна ли ему помощь с волшебными ингредиентами, король отвечал отрицательно. Сури пробовал что-нибудь осторожно выведать у Тирнона, но ничего не вышло: тот на любые вопросы об Ингене отвечал очень уклончиво. Только один раз им удалось хотя бы немного поговорить о короле: когда он спросил, почему в человеческих книгах пишут, что Инген — чёрный колдун.

— У эльфов ведь не бывает чёрных и белых магов, — добавил мальчик. — Почему они зовут его так?

— Людям свойственно всё делить на чёрное и белое, — снисходительно усмехнулся Тирнон. — Они не имеют магии в себе и вынуждены черпать её из других источников, и по тому, как они её получают, они и делят своих магов на белых и чёрных. Мы же, эльфы, используем чистую энергию. Нельзя сказать, добр или зол огонь, добра или зла вода… Люди судят короля не по его магии, а по его поступкам. Можно сказать, что для эльфов цвет магии определяется по тому, сколько вины, страданий и смертей чародей готов взять на свою совесть. Инген может нести много.

— Почему же я до сих пор жив? Моя смерть не много добавит к его грехам. Он мог бы придумать, как избавиться от меня, не нарушив клятв, или хотя бы не защищать меня.

— Возможно, он надеется снять ваше проклятие, — предположил маг.

— Нет, он надеется осуществить свой брак, вот и всё.

— Насколько я понял, это невозможно, — сказал Тирнон. — Король потратил много времени и усилий на изучение этого вопроса, но ничего не добился.

Сури смущённо опустил глаза: было ли Тирнону известно, какого рода усилия прилагал Инген? А тот даже не сказал ему ничего… Значит, поэтому король не желал его больше видеть — понял, что всё тщетно.

— А он мог бы сделать меня таким, как все? — без особой надежды в голосе спросил принц.

— Его сил хватило бы, если бы он знал, как это сделать. Но никто не знает, за какие прегрешения проклятие было наложено, и даже на ком оно лежит — тоже непонятно.

— Оно лежит на мне, — непонимающе произнёс Сури.

— Возможно, но не обязательно. Вы не успели ничего совершить, вы родились с ним. Быть может, это проклятие ваших родителей, или всего вашего рода, или даже всех светлых эльфов, потому что король воплощает в себе весь народ и несёт ответственность за его преступления. Небо жестоко, иногда и преступлений не нужно, чтобы навлечь на себя беду: излишнее благоденствие требует быть уравновешенным, и тогда случается ужасное.

Мальчик печально кивнул головой. Он обречён всю жизнь прожить ненавидимым и презираемым своими соплеменниками. Он уехал бы в земли людей, если бы мог существовать без эльфов и их магии. Среди одних только людей он умрёт через несколько дней. Быть может, так лучше? Его жизнь была похожа на непрекращающуюся пытку без всякой надежды на избавление.

Он искал в книгах упоминания того, почему светлые эльфы вступают в осень и умирают: обычно это происходило из-за утраты близкого человека или несчастной любви. Но любовь Сури вовсе не была несчастной: она была настолько нетребовательной и бескорыстной, что он даже не помышлял о том, что король может полюбить его в ответ. Он понимал, что это невозможно, и ему было достаточно того, что Инген просто существует, и он может любить его.

Сури вспомнил, что когда-то обещал сделать для короля всё.

Вернувшись в свои покои, он открыл большой ларь, в котором одна на другой стояли десятки шкатулок с полагающимися ему как принцу и супругу короля драгоценными уборами. Сверху стояла та, которую он брал чаще всех. Там, в горке прочих красивых и изящных вещиц, лежала заколка Ингена. Мальчик вынул её и сжал в дрожащих пальцах. Ворованная, чужая, как и его муж… Инген должен был стать супругом Ниама. Он не имел на него никаких прав, как и на это украшение с камнями рода Арвинд, украденное им. Он мог только тайком любоваться им, тогда как Ниам мог бы носить его с гордостью.

Сури не знал, были ли намёки брата правдой или нет; он сомневался в том, что между ним и Ингеном было действительно сильное чувство. Но были вещи, в которых сомневаться не приходилось: его самого король ненавидит.

***

Король и его верховный маг засиделись за поздним ужином, обсуждая события в королевстве светлых эльфов. Как и предполагал Инген, без верховного правителя государство стало расшатываться: в совете, поначалу действовавшем согласованно, появились партии, начались интриги, а эльфы, особенно из удаленных от столицы провинций, порой игнорировали распоряжения совета, так как не были связаны с ним клятвой верности.

Потом разговор зашёл о младшем принце: Тирнон интересовался, но продвинулся ли король в изучении его таинственных сил. Инген не мог сказать ничего утешительного.

— Жаль, — отозвался маг. — Он милый и умный мальчик и мог бы стать достойным тебя супругом. Но его дар… Первые минуты в его обществе — настоящая пытка для меня, словно приближение смерти. Мне приходится заставлять себя идти на каждую встречу с ним. Прости, Инген, но ты должен понимать, о чём я говорю. Он сказал, что завтра не придёт на занятие, — у меня уже маленькая радость.

— Почему он не придёт? — поинтересовался король.