Ответный удар. Дилогия (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 127

— Нет — сказал американец — но если кто и знает, так это Обан…

— У тебя есть план?

Американец покачал головой

— Нет

— А у меня есть.

— Расскажи.

Я рассказал. Американец — слушал, и глаза его — с каждым моим словом все больше лезли из орбит

— Это п…ц — сказал он, когда я закончил

— Но это сработает.

— Это полный п…ц. Более безумной идеи я не слышал.

— Может быть, если мир вокруг тебя обезумел, самое время сняться с тормозов самому? Знаешь. У нас был такой певец — Виктор Цой. Он как то раз сочинил песню, в которой были слова — весь мир идет на меня войной…

— И что с ним стало?

— С Цоем? Он погиб. Автокатастрофа.

— Мало удивительного…

— Если хочешь, можешь утонуть. А может и плыть. Я помогу…

Американец думал недолго. И, в конце концов, сдался.

— Хрен с тобой, русский. Теперь я понимаю, почему вы выиграли Вторую мировую.

— Мы ее не выиграли. Мы ее проиграли. Только не сразу. Доедай, что осталось и пошли. Будет долгий день…

Что было бы, если бы американец не согласился? Ну, во-первых — он согласился. Во-вторых — он и должен был согласиться — иначе придется признать, что я ни хрена не знаю американцев. Одиночка противостоит системе и выигрывает — сюжет каждого первого голливудского боевика. Это вдалбливают американцам в голову с подросткового возраста — и потому они именно такие. Третье — дочь господина Подольски напрасно завела аккаунт в Фейсбуке и выложила на него и свои фотографии и фотографии своего отца. Но мне бы не хотелось применять это средство, оно — последнее. Если его применять — то начнется бойня. И никого в живых, в конце концов, не останется. Я это понимаю. Надеюсь, что и вы — тоже.

До связи…

Наша машина — мы ее сменили на подержанную Тойоту Камри — стояла в районе стадиона Джафлан, недалеко от того места, где Садр-Сити переходил в район Джамилля и бывшей стены. Там было место для встреч, тут собирались футбольные фанаты, которых в Ираке полно, тут же торговали катом — в общем, оживленное место и никому ни до чего нет дела, пока ты что-нибудь не выкинул или на тебя не обратили внимания. В таких местах — бойтесь обратить на себя внимание, арабская толпа собирается мгновенно и не имеет жалости.

Мы переоделись в местное. В машине было жарко, но мы терпели. Не желая слишком много пить — пропотеешь моментально, потом пот высохнет и одежда превратится в терку — я катал во рту камешек, который тут же подобрал и очистил от пыли. Так лучше выделяется слюна, арабы так делают. ЦРУшник — посмотрел на меня как на сумасшедшего…

Хрен с ним, пусть смотрит…

Нужный нам человек — прибыл на двух машинах. Две Тойоты ЛандКруизер, подержанные, но вполне еще ходкие, судя по ярким наклейкам и обилию хрома — модификация «специально для Персидского залива». Такие — тут обожают покупать отморозки уровня… ну, скажем, бандитского бригадира. Бригада здесь — это двадцать — тридцать человек, обычно одного рода или племени…

— Он?

— Он… — я отстегнул ремень — я пошел.

— Удачи… — сказал американец, не скрывая скептицизма.

Перед «кукурузером» — меня остановили двое с автоматами, обыскали. Местные — на это не обратили никакого внимания, все в порядке вещей. Тут вообще… все ненавидели американцев, пока те были здесь, ненавидят из сейчас — но в то же время постоянно, почти по-детски копируют их. Любой блатной урод — обзавелся сейчас личной охраной, и любой гребаный охранник с автоматом — теперь считает своим долгом проявлять власть, обыскивая кого не попадя — хотя по арабским меркам сам факт обыска это унижение. Ничего, пусть обыскивают.

В кукурузере — работал кондиционер, и я, сильно пропотев уже по дороге к машине — почувствовал, как одежд стремительно становится ледяной. Так и простыть — недолго.

— Здравия желаю…

— Ну, здорово… — полковник Иван Леонидович Красин смотрел на меня с интересом и иронией — ты, кстати, в розыске — знаешь?

— Знаю. За что?

— А ты не знаешь? Убийство мирных жителей. Наверное, как начнут разматывать — так и другое найдут. Ответишь и за себя и за того парня.

— Так надо. Поверьте.

Полковник понимающе хмыкнул

— Спрятать надо, или чо? Говори быстрее…

— Нет. Нужна помощь.

— Какая?

Я объяснил какая.

— Ты… — полковник даже слов не мог подобрать — да ты охренел совсем.

— Другого выхода нет.

— Выхода?! П…ц! Да за такое нас всех — отсюда поганой метлой и под трибунал. Это… это звездец просто. Напасть на американцев — ты соображаешь, что говоришь?

— Соображаю.

— Нет, не соображаешь. Да это п…ц неизлечимый. Мало нам тут проблем с бородатыми — так еще и война с американцами будет.

— Не будет.

— Не будет? — скептически переспросил Красин

— Не будет. Мои гарантии…

— Кой… мне твои гарантии, не тебе похоронки писать.

— Если сомневаетесь — спросите Музыканта. Поняли? Музыканта.

— Нет, ну это п…ц какой-то. Мало того, что ты в розыске, так еще и меня под замес тянешь…

— Вы верите в то, что Аль-Малик мертв?

Полковник резко остановился — как конь на скаку

— А это тут при чем?

— При том. Так верите?

Полковник подумал, перед тем как сказать. Я напряженно ждал — если скажет, что верит, из машины можно выходить. С места его не сдвинешь.

— Нет — сказал он — не верю. Один раз ошиблись. Пока не увижу труп своими глазами — не поверю…

— И я не верю. В конвое — будет следовать тот, кто знает правду. Мы его возьмем. И выколотим все из него.

— Нет, это точно п…ц.

— Это наш единственный шанс. В Багдаде скоро состоится саммит глав государств — а мы ни хрена не продвинулись в оценке и парировании угрозы. Кстати, что-то новое есть?

Полковник махнул рукой

— Да чего там новое. Дрочат, как всегда. Мудрецы по мелкой вспашке.

— Вот то-то и оно. Они пока выложили на стол одного козыря: Аль-Малика — напомнил я — но не исключено, что есть что-то еще. Что-то, о чем мы ни сном, ни духом. Все знают на каких соплях все держится — и вы тоже. Достаточно одного взрыва — и весь регион покатится в тартарары, как это было в тринадцатом.

…

— … и никто, заметьте, никто не заинтересован в том, чтобы вываливать свое грязное белье. Все что-то скрывают, все с чем-то мирятся — а итогом будет теракт, который перевернет весь мир. Я это чувствую…

— А при чем тут американцы?

— При том, что среди них есть тоже разные люди. Кто-то готов — бросить весь регион в топку гражданской войны, целоваться в десны с любыми ваххабитами — только бы не допустить сюда нас. Вы сами помните, что было в Сирии. Кто-то — считает, что враг есть враг, и он не станет другом от того, что съест вашего недруга. Столкнем американцев лбами — много выиграем на этом…

Полковник махнул рукой

— Музыкант, говоришь?

— Он самый. Он в курсе, что я делаю.

— Ладно, поговорю. Облажаешься — лучше на глаза не попадайся. Я серьезно.

— Благодарю — я протянул руку

— Пока не за что. Давай…

Мой новый напарник — ждал меня в машине.

— Как прошло?

— Он согласился…

Американец — покачал головой

— Я думал, ты один такой псих. Оказывается, вы все такие…

— Давай, рули… — сказал я — звонить лучше не отсюда.

Ирак, Баакуба

12 июля 2019 года

Баакуба, город к северу от Багдада, почти что город-спутник, его население в последнее время резко выросло и составляет не менее семисот тысяч человек. В переводе с арамейского, языка, на котором говорил Иисус Христос Баакуба — означает «дом Якова» — но это все давно уже забыли, равно как и Иисуса Христа. Во время американской оккупации этот город был одним из наверший так называемого «суннитского» или «железного» треугольника и местом самых безумных и жестоких боев. В этом городе действовала группа «Таухид и джихад» которую основал Абу Мусаб аз-Заркави, лидер иракской Аль-Каиды и сподвижник Осамы Бен Ладена. В окрестностях этого же города, в небольшом домике посреди апельсиновой рощи — он был выслежен и убит американской бомбой — теперь, это место поклонения, и с этим ничего нельзя сделать. Сам город типично арабский, сильно изменившийся во времена Саддама. Прямо через город — идут широченные шоссе, на которых американцы в свое время сильно нахлебались от гранатометчиков. Весь центр — застроен панельными многоэтажками, по четыре и по пять этажей, архитектура не советская и, положа руку на сердце — мне нравится гораздо больше. Все-таки хрущевки — уж совсем убогое жилье, говорить тут нечего. Окраины — частные виллы, окруженные высокими заборами из бетонных плит — и повсюду пальмы. И еще банановые деревья. Последнее — всегда производит впечатление, даже шокирует человека, выросшего в России. Помню, я только еще сюда прибыл, мы выбрались за город, и я начал собирать упавшие на землю бананы, чем вызвал неумеренное веселье иракцев из Мухабаррата. Оказывается, есть разные сорта бананов, и не все из них едят — многими откармливают скотину. Но на меня эти просто лежащие на земле бананы произвели такое впечатление, что право же… сейчас самому за себя стыдно.