Доводы рассудка - Остин Джейн - Страница 27

Не подлежит сомнению, что и леди Рассел и Энн нередко с тех пор подумывали о капитане Бенвике. При звуке дверного колокольчика леди Рассел чудилось всякий раз возвещение его визита; бродила ли Энн, уступая милой привычке, по отцовым угодьям, навещала ли в деревне больных, воротясь, она всякий раз ждала, что застанет его либо известие о нем. Капитан Бенвик, однако, все не являлся. То ли Чарлз преувеличивал его рвение, то ли был он чересчур робок; и понапрасну прождав целую неделю, леди Рассел заключила, что он вовсе и не стоит того интереса, какой было начал в ней возбуждать.

Мазгроувы вернулись в Апперкросс встретиться со счастливою ребятнЈю, распущенною на каникулы, и захватили с собой детишек Харвилов, усугубляя шум Апперкросса, а дом в Лайме погрузив в тишину. Генриетта осталась с Луизой, прочие же члены семейства водворились на своих местах.

Леди Рассел и Энн нанесли им однажды визит, и Энн имела случай убедиться, что Апперкросс снова ожил. Хотя ни Генриетты, ни Луизы, ни Чарлза Хейтера, ни капитана Уэнтуорта тут не было, все так преобразилось со дня ее отъезда, как только и пожелать можно.

У миссис Мазгроув искали защиты маленькие Харвилы, которых старалась она уберечь от тиранства мальчишек, явившихся с Виллы якобы их развлекать. В одном углу стоял стол, за которым щебечущие девчушки нарезали папиросную и золотую бумагу; а в другом поставец, заставленный подносами, ломился под тяжестью холодцов и пирогов, и там кутили буйные шалуны; вдобавок рождественский огонь ревел так, будто задался целью заглушить весь этот гомон. Чарлз и Мэри, разумеется, тоже явились; мистер Мазгроув почел своим долгом занимать леди Рассел и десять минут целых сидел с нею рядом и кричал во всю мочь, безуспешно, впрочем, стараясь перекричать детишек, неистовствовавших у него на коленях. Словом, то была выразительная картина счастья семейственного.

Энн, судя по собственному своему складу, склонна была почесть сей ураган весьма несовершенным средством для целения нервов, подорванных болезнью Луизы. Однако миссис Мазгроув, которая подозвала к себе Энн с тем, чтоб еще и еще раз поблагодарить от души за все ее заботы, заключая перечень невзгод, выпавших ей самой, заметила, обведя счастливым взором комнату, что после всего, чего она натерпелась, ничего нет целительней, чем тихие домашние радости.

Луиза быстро выздоравливала. Мать выражала надежду, что она сможет вернуться домой, пока не уедут обратно в школу ее братишки и сестренки. Харвилы обещались сопровождать ее в Апперкросс, когда бы она ни приехала. Капитан Уэнтуорт покамест отправился навестить своего брата в Шропшир.

– Надо надеяться, вперед я запомню, – сказала леди Рассел, едва они вновь оказались в карете, – что не следует ездить в Апперкросс на рождественских каникулах.

У всякого свой вкус на шумы, как и на прочее; и звуки могут казаться самыми безобидными или мучительными, вовсе независимо от их громкости. Когда леди Рассел спустя немного времени вернулась дождливым вечером в Бат и долгою чредою улиц проезжала от Старого Моста на Кэмден-плейс среди мельканья других карет, под тяжкий грохот фур и ломовиков, вопли газетчиков, зеленщиков и пирожников, под деревянный перестук башмаков, она нисколько не сетовала. То были звуки, неотъемлемые от удовольствий зимы; внемля им, она отдыхала душою; и, имей она привычку вслух выражать свои чувства, подобно миссис Мазгроув, она бы непременно сказала, что после долгой деревенской скуки ничего нет для нее целительней, чем эти тихие радости.

Энн не разделяла ее удовольствия. По-прежнему она решительно, хотя и молча, не любила Бата; едва различая за сеткой дождя зыбкие очертанья домов, она нисколько не стремилась разглядеть их получше; как ни был для нее тягостен долгий проезд по улицам, он все представлялся ей чересчур скорым; ибо кто же ей обрадуется? И с нежною тоской оглядывалась она назад, на кутерьму Апперкросса и уединение Киллинча.

Последнее письмо Элизабет, впрочем, содержало интересные известия. Мистер Эллиот был в Бате. Он явился в дом на Кэмден-плейс; явился во второй раз и в третий. Был весьма обходителен. Если Элизабет и отец ее не обманывались, он столь же усердно искал теперь с ними дружбы и столь же ревностно выказывал к ним живой интерес, как прежде небреженье. Что ж, если так, весьма любопытно. И мистер Эллиот возбуждал приятное недоумение в леди Рассел, уже готовой отречься от недавних своих слов, обращенных к Мэри, что это человек, которого она не желала бы видеть. Она весьма и весьма желала бы его видеть. Ежели в самом деле он вознамерился занять подобающее ему место послушной ветви, он мог быть и прощен за то, что отторг было себя от родительского древа.

Энн куда менее занимало последнее обстоятельство, но она, пожалуй, и не прочь была вновь взглянуть на мистера Эллиота, чего не могла бы она сказать о многих других, кого предстояло ей встретить в Бате.

Доставя ее на Кэмден-плейс, леди Рассел отправилась далее, в собственное свое обиталище на Риверс-стрит.

ГЛАВА XV

Сэр Уолтер снял дом на Кэмден-плейс, в почтенном месте, достойном человека, столь выдающегося; и оба они с Элизабет к большому своему удовлетворению там обосновались.

Энн с тоской переступала порог, предвидя долгое заточенье и спрашивая себя: «Когда же я смогу отсюда вырваться?» Ей, однако, оказан был прием, не вовсе лишенный сердечности, и она тотчас приободрилась. Отец с сестрою искренно желали показать ей комнаты, а потому встретили ее милостиво. Когда садились обедать, было даже не без удовольствия отмечено, что теперь их четверо.

Миссис Клэй была приветлива и без устали улыбалась, но ее-то улыбки и любезности ничуть не удивляли Энн. Она предвидела, что миссис Клэй при встрече с нею напустит на себя все что угодно, но обходительность остальных была ей внове. Они пребывали в самом превосходном расположении духа, и скоро ей довелось узнать причины сей радости. Слушать Энн у них не было особенной охоты. Тщетно попытавшись получить от нее подтверждение своим догадкам, что о них безутешно скорбят в округе, они после беглых незначительных расспросов тотчас перешли к рассказу о себе. Апперкросс не вызывал их интереса, Киллинч их мало занимал. Для них существовал только Бат.

Они имели удовольствие ее уверить, что Бат нисколько не обманул их ожиданий. Дом их, без сомненья, был лучший дом на Кэмден-плейс, гостиные их затмевали все, в каких случалось им побывать и о каких они наслышались, изяществом обстановки и вкусом убранства. Все искали с ними знакомства. Все набивались к ним в гости. Уж как уклонялись они от желающих им представиться, а их меж тем вечно одолевали визитными карточками лица, о которых они даже понятия не имели.

И в этом источник торжества? Удивлялась ли Энн тому, что отец и сестра ее счастливы? Нет, она этому не удивлялась, но она вздыхала при мысли, что отец ее не замечал унизительности переменившихся обстоятельств, что он так легко сложил с себя тот почетный долг, какой налагает жизнь на плечи каждого помещика, и окунулся в суетность ничтожных городских удовольствий; и она вздыхала, и улыбалась, и недоумевала, когда Элизабет, раздвигая перед нею двери и важно водя из одной гостиной в другую, восхищалась их просторами; и это она-то, бывшая хозяйка Киллинч-холла, находила достаточным для своей гордости расстояние между двумя стенами в каких-нибудь тридцать футов!

Но это были не все причины их счастья. Был еще и мистер Эллиот. Энн многое услышала о мистере Эллиоте. Они не только простили его, они были от него в восхищении. Он был в Бате уже две недели (он проезжал через Бат в ноябре, направляясь в Лондон, и, хотя задержался всего на сутки, весть о том, что сэр Уолтер обосновался в городе, достигла его, но он не успел тогда ею воспользоваться); теперь же он был в Бате уже две недели, и первым делом по приезде он оставил свою визитную карточку на Кэмден-плейс, а вслед за тем так настоятельно просил принять его, а когда его приняли, выказывал такую сердечную открытость, такую готовность загладить былое, такое желание вперед встречаться на родственной ноге, что прежнее их доброе мнение о нем совершенно восстановилось.