Чисто убийственное зло - Глиори Деби - Страница 4

«Ни бассейна, — думал Титус, — ни кино, ни кондитерской…» Он раздраженно толкнул дверь спальни. Шторы были опущены, и комната тонула во мраке. На ощупь добравшись до окна, Титус отдернул занавески и уставился на раскинувшийся неподалеку залив. Снег, выпавший прошлой ночью, начинал таять под дождем. Тихий кашель за спиной вернул Титуса к действительности, известив его о том, что он не один. Он резко обернулся и завопил:

— Что вы здесь делаете? Убирайтесь отсюда! Прочь с моей кровати, грязные животные!

Из-под покрывала на Титуса равнодушно взирали древние глаза грифона Сэба, йети Нота и дракона-подростка Ффупа. Скучливо царапая длинным черным когтем подушку, Ффуп, растягивая слова, произнес:

— Остынь, Титус.

— ЧТОООО?! — заорал Титус.

— Подземелье затопило, и нам разрешили подняться наверх и обсушиться. Но на кухне — твоя мама с Надушенным Костюмом, в библиотеке погас камин, и это место показалось нам вполне подходящим. Ты должен заботиться о нас, разве нет? Ты не забыл, что мы — низкотехнологичная охранная система Стрега-Шлосса? У тебя проблемы с памятью?

Столкнувшись с очевидной невозможностью насильственного выдворения из своей спальни трех массивных зверей, Титус пошел на попятную.

— Но моя кровать, — простонал он. — Посмотрите на нее. Она вся погнулась, и с нее капает.

Звери проигнорировали его слова. Нот начал отчаянно вычесывать свою спутанную шерсть, от чего кровать угрожающе закачалась.

— Я коченею, — пожаловался Сэб. — Мои лапы словно ледышки.

— Сейчас согреем, — приподнявшись, Ффуп откинул свою огромную голову и с оглушительным фырканьем выпустил из ноздрей два внушительных языка пламени.

— НЕТ! ААААХХ! МОЯ КРОВАТЬ! — завыл Титус.

— Упс, как глупо, — согласился дракон, увидев, что спинка кровати занялась огнем. — Нот, не лежи как бревно, сделай что-нибудь.

Йети молча встал и склонился к пылающей спинке. Вытянув мохнатые лапы, он обхватил ее; огонь зашипел на мокрой шерсти и потух. Спальня Титуса наполнилась неаппетитным запахом старой мокрой горелой собаки. Внизу зазвонил дверной звонок.

После того как семейная машина вышла из строя, Пандора извлекла из глубин сарая свой ржавый велосипед и потратила два дня на то, чтобы привести его в порядок. Тряска в седле на ухабистой дороге в Окенлохтермакти под проливным дождем несколько умерила ее страсть к покупкам, а двойное открытие — что у велосипеда проколота шина и что в деревенском магазинчике отсутствуют средства для борьбы с прыщами — не способствовало подъему духа. К тому времени, как Пандора приволокла свой велосипед обратно в Стрега-Шлосс, она была уже сыта неприятностями по горло. Девочка невидяще смотрела на знакомые башенки родового гнезда, отражающиеся во рву, и, когда Ток высунул зубастую морду из ледяных глубин и издал свой фирменный приветственный хрюк, она едва ответила ему. Повиснув на дверном звонке, она наблюдала, как Ток вылезает из воды и ковыляет к ней, оскалив ряды желтых зубов в крокодильей улыбке. Такого рода общительность обращала в бегство почтальонов и посыльных, но Пандора, зная, что крокодил — ярый приверженец вегетарианства, нагнулась и потрепала его по голове.

— Зачем ты вылез из рва? Черт, и что мы с вами так носимся? Другие делают из крокодилов сумки и туфли, а мы предоставили вам полную вседозволенность. — Пандора еще раз нажала на дверной звонок и крикнула сквозь щель для писем: — Ну-ка, откройте дверь, пока я не превратилась в сосульку!

— Ннннпбррр, — согласился Ток, добавив с надеждой: — Горячая ванна? Нагретый кафель? Пушистые полотенца?

— Да, но я не уверена, что мама это одобрит, — сказала Пандора. «Кроме того, — подумала она, — уж если кто-то и нуждается в горячей ванне и пушистых полотенцах, так это она сама».

Дверь распахнулась, и Ток ворвался внутрь.

— О нет, еще один! — охнул Титус, делая шаг в сторону и пропуская сестру. — Я только что застал мокрых, как губки, Сэба, Нота и Ффупа в своей кровати. Куда это он?

Вой стрега-шлоссовых труб под максимальным напором воды заглушил ответ Пандоры.

ПРОЛИТАЯ НАСТОЙКА

Зима приближалась к середине, и на Стрега-Шлосс около трех часов дня с почти ощутимым глухим стуком опустилась темнота. Ветер начал собираться с силами, забрызгивая окна колючим дождем и заставляя пятьдесят шесть печных труб резонировать в манере одновременно устрашающей и скорбной. Собравшийся вокруг полного горящих поленьев камина в библиотеке клан Стрега-Борджиа выглядел удрученным.

— Я замерзаю, — в двадцатый раз заныла Пандора.

— Ну подложи еще полено. — Титус едва оторвал глаза от лэптопа.

— Ради бога, — простонала синьора Стрега-Борджиа, закутанная в мохеровые одеяла, шали, пледы, овчинные тапочки и шерстяные перчатки, — мы должны экономить. Или ты думаешь, что поленья растут на деревьях?

Дверь библиотеки отворилась, и в проеме появилась миссис Маклахлан, которая удерживала на бедре поднос с чаем, одновременно загоняя Дэмп в комнату.

— Осторожно, дорогая, — предостерегла она малышку. — Держись подальше от огня. ГОРЯЧО, ГОРЯЧО, ОБОЖЖЖЖЖЕШЬСЯ!

— Как бы не так, — пробормотала Пандора, придвигаясь поближе к пламени и пиная Тока. — Подвинься, зверюга, ты впитываешь в себя все тепло.

Крокодил проигнорировал ее, продолжая целеустремленно протискиваться к огню.

— Значит, так. — Водрузив поднос на столик, стоявший перед камином, миссис Маклахлан уставилась в глубины чайника. — Памятуя о том, что мы все сегодня пребываем отнюдь не в приподнятом настроении, я позволила себе испечь несколько булочек, фруктовый пирог, бисквиты с лимонной пропиткой и горсточку крошечных безе, просто, чтобы поддержать вас на плаву до ужина…

Дэмп пялилась на няню с безоговорочным обожанием. С того самого момента, как Флора Мораг Фионна Мхайри бен Маклахлан-Моранджи-Фиддах прошлым летом появилась в Стрега-Шлоссе, малышка влюбилась в ее кулинарные способности, ее колыбельные и ее успокоительно-пуховую грудь.

Титус просиял при одной мысли обо всей этой еде и с готовностью отложил свой лэптоп, предпочтя ему такие аппетитные калории.

— Вот свинья, — тихо сказала Пандора, которой брат наступил на ногу в своем стремлении первым добраться до безе. — Только посмотри на него, папа, — продолжала она с отвращением. — Он всегда хватает самый большой кусок, не оставляя другим и шанса.

Синьор Стрега-Борджиа поднял глаза от книги.

— О боже, — вздохнул он, возводя взор к потолку, — неужели и здесь протечка? Прямо за шиворот!

— Нет, папа. — Пандора отрезала себе скромный кусочек фруктового пирога. — Протечка сидит у тебя за спиной, фаршируя свою физиономию меренгами.

— У протешшек нет лищщ, — нечленораздельно проговорил Титус, с трудом проглотив и тут же потянувшись за следующим куском. — На себя-то посмотри. — Он уставился на сестру. — У тебя прыщи. И много.

— Ну ХВАТИТ! — заорал синьор Стрега-Борджиа. — Замолчите вы оба и слушайте…

Из комнаты над библиотекой донеслось слабое постукивание, ритмическое плинк-планк-плинк. Синьора Стрега-Борджиа содрогнулась и плотнее закуталась в одеяло. Стук становился громче, настойчивее, торопливее… плинк-планк, плинк-планк, плинкплинкплинк, планк.

— Пойду наверх, посмотрю, что там происходит. — Синьор Стрега-Борджиа встал и споткнулся о задремавшего Тока. Как раз в тот момент, когда он рухнул на пол, внушительный кусок штукатурки отвалился от потолка и приземлился точно на кресло, где Лучано только что сидел. Падение штукатурки сопровождалось потоком холодной бурой воды, обрушившейся из образовавшегося отверстия в потолке и мгновенно промочившей всю мебель.

— О НЕТ! — взвыл Титус. — Мой лэптоп! — и рванулся к компьютеру, пытаясь спасти его от потопа.

— Как это на него похоже, — резюмировала Пандора, поднимаясь на ноги и глядя на брата. — Нет, чтобы воскликнуть «О-папа-с-тобой-все-в-порядке-какое-счастливое-избавление!», так он кричит: «О-мой-лэптопчик-о-небеса-я-чудом-не-потерял-тебя!»