Галактики, как песчинки - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 75

Когда всё было готово, Ворушинский поднялся с кресла и не спеша, чтобы скрыть от подчинённых свою нетвёрдую поступь, двинулся к выходу из командного центра. У двери он остановился и пригласил нас с Анн-Мари следовать за ним.

— Пусть ваш начальник убедится, что с вами всё в порядке. Это избавит меня от лишних объяснений.

Резервный портал верхнего яруса примыкал к кают-компании. Когда мы явились туда, Дюбарри как раз выходил из кабины. Он был один, без сопровождения.

Юрий солидно и неторопливо козырнул ему — так, как принято козырять равному по званию и должности, но старшему по возрасту офицеру.

— Приветствую вас, адмирал-фельдмаршал.

— Здравствуйте, адмирал Ворушинский, — ответил Дюбарри. — Долго же вы от нас прятались.

— Да, — согласился Юрий, предлагая ему садиться. — Но теперь игра в кошки-мышки закончена. Мы есть, за нами стоит целая планета, и вам придётся считаться с этим фактом.

— Я этого не оспариваю, коллега. И примите мои искренние поздравления с блестящей победой. Вы провели операцию на высочайшем уровне.

— Вы справились бы лучше. И гораздо раньше — если бы не утаивали свои новейшие разработки.

Дюбарри нахмурился:

— Это очень болезненная для меня тема. Не хочу, чтобы мои слова прозвучали как самооправдание, но я с самого начала выступал против такой политики. Я считал и продолжаю считать, что человечеству хватит мудрости, выдержки и здравомыслия правильно построить свои отношения с Иными расами. Однако большинство в нашем руководстве придерживалось иной точки зрения, они слишком невысокого мнения о наших гражданах, и мне пришлось подчиниться их решению. Теперь же этот вопрос закрыт — вы решили его в явочном порядке. Хотя, замечу, могли решить ещё четыре года назад.

К моему удивлению, Юрий не стал оправдываться, что он тоже был вынужден следовать воле большинства. Вместо этого он произнёс:

— Мы постараемся исправить свою ошибку, освободив остальные человеческие миры.

— А может, поделимся? — то ли в шутку, то ли серьёзно предложил Дюбарри. — Мы уже вызвали из Туманности Андромеды флот, оснащённый самым современным вооружением.

Ворушинский безразлично пожал плечами:

— Лично для меня не имеет принципиального значения, кто освободит эти планеты — мы или вы. Главное, поскорее очистить их от чужаков, вернуть людям свободу. Так что работы хватит на всех.

— Значит, вы согласны действовать совместно с нами?

— Конечно, согласны. Но только на равных.

Дюбарри кивнул:

— Условия приняты и обсуждению не подлежат. Однако у меня создалось впечатление, что у вас проблемы с личным составом.

— Если под проблемами вы подразумеваете наш возраст, то с этим вам придётся смириться. Хотите помочь нам людьми? Пожалуйста, мы не возражаем. Пускай власти планет Содружества позволят нам провести набор добровольцев из числа старшеклассников и слушателей младших курсов военных академий.

Дюбарри растерянно покачал головой:

— Нет, это уже слишком для моих седин. Определённо, мир сошёл с ума. Армия, сплошь состоящая из детей…

— Однако боеспособная армия, — заметил Ворушинский. — Вы сами это видели.

— В том-то и дело, что видел. И всё ещё не могу поверить собственным глазам. Мы, старики, были непоколебимо уверены, что без нас молодёжь не способна и шагу ступить в верном направлении, а теперь вот получили на свою голову планету, где всем заправляют подростки. Какой-то юношеский шовинизм, право слово!.. Да, кстати, коллега, когда вы намерены выпустить наших людей?

— Они уже свободны. Недавно их отпустили со всеми приличествующими извинениями и объяснили, что это была просто превентивная мера. Они так усердно разыскивали группу коммодора Матусевича, что могли помешать нашим планам.

Мы с Анн-Мари озадаченно переглянулись. Заметив это, Дюбарри пояснил нам:

— Видите ли, попались не только вы и ваши ребята. Сразу после прихода к власти царя Павла были схвачены все наши агенты на Новороссии. Все до единого — представьте себе! Как вам нравится такой дружественный акт со стороны союзников?

Ничего ответить я не успел, поскольку в следующую секунду в кают-компанию вбежала Рашель.

— Папа! — радостно воскликнула она с порога, но тут увидела Дюбарри, резко затормозила и отдала честь: — Адмирал-фельдмаршал!

— Вольно, мичман… гм, лейтенант-командор. — Он поднялся с кресла, подошёл к ней и смерил её пристальным взглядом. — Ну, и что вы скажете в своё оправдание? Как объясните неявку в штаб?

Вопреки моим ожиданиям, Рашель не стала приводить свои вчерашние аргументы.

— У меня нет приемлемых объяснений, адмирал, — просто ответила она. — Я признаю, что совершила серьёзный проступок, но не сожалею об этом. С настоящего момента я слагаю с себя полномочия капитана трофейного крейсера «Нахимов», который, по договорённости с командованием флота Новороссии, переходит в собственность ВКС Земли. — С этими словами дочь сняла с воротника лейткомовские значки и протянула их Дюбарри. — Соответственно, я прекращаю своё временное пребывание в звании лейтенанта-командора и возвращаюсь к постоянному мичманскому. Хотя, боюсь, ненадолго. Прикажете подать рапорт об отставке прямо сейчас, или мне ждать до возвращения в штаб?

Адмирал взял значки, посмотрел на них, затем снова на Рашель.

— А почему вы не ссылаетесь на первую статью устава?

— Потому что на неё ссылаются все, кому не лень.

— Совершенно верно, ссылаются. Согласно статистике, в каждом третьем случае провинившиеся обосновывают свои самовольные поступки именно этой статьёй. Однако ваш случай — как раз тот, когда подобное обоснование уместно. Вы ведь понимали, что ваше прибытие в штаб автоматически лишит вас возможности присоединиться к новороссийскому флоту и принять участие в сражении?

— Так точно. Меня бы не отпустили.

— А между тем, от контр-адмирала Кореевой и капитана Киселёва вам было известно, что у них каждый командир на счету.

— Да.

— Сколько вражеских кораблей уничтожил ваш крейсер?

Дочка замялась.

— Я не знаю, адмирал. Нужно посмотреть бортовые записи.

— Как это вы не знаете? — удивился Дюбарри. — Ведь это был ваш первый бой как капитана. Неужели вы не считали?

— Поначалу считала, но потом сбилась со счёта.

— Значит, их было так много?

— Ну… да.

— Больше сотни?

— Да, больше, — уверенно ответила дочь.

— Больше двухсот?

— Наверняка не скажу, адмирал. Но возможно.

— А сколько кораблей потеряло ваше крыло?

— Ни одного.

— И как вы оцениваете свой вклад в общую победу?

— Я полагаю, моя помощь была не лишней. Однако флот вполне мог обойтись и без меня.

Дюбарри в задумчивости прошёлся по комнате.

— Ну, допустим, я отправлю вас в отставку. Хотя замечу, что это не совсем в моей компетенции; это дело земного Генштаба. Однако предположим, что я воспользуюсь своим правом председателя Объединённого комитета. Как вы думаете, что будет дальше? А произойдёт следующее: присутствующий здесь адмирал Ворушинский тотчас предложит вам поступить на службу в новороссийский флот — как минимум в звании капитана третьего ранга, а скорее, второго.

— Первого, — отозвался Юрий. — Чёрт побери, я дам ей бригаду!

— Вот видите, вас прочат в бригадиры. Но… — Дюбарри сделал выразительную паузу и погрозил ей пальцем, — ничего у вас не выйдет, мадемуазель. Вы остаётесь земным мичманом и командиром крейсера «Нахимов», который по-прежнему находится в оперативном подчинении Военно-Космического Флота Новороссии. Если адмирал Ворушинский поставит вас во главе бригады, то вы сможете надеть капитанские орлы. А пока носите это, — он вернул ей значки, — лейтенант-командор Леблан.

Рашель лихо козырнула:

— Слушаюсь!

Сияя от гордости, дочь вдела обратно в петлицы лейткомовские знаки различия. Затем бросила на меня жадный взгляд и после некоторых колебаний обратилась к Дюбарри:

— Адмирал-фельдмаршал! Разрешите совершить в вашем присутствии не предусмотренный уставом поступок.