Фридолин, нахальный барсучок - Фаллада Ганс - Страница 7

Однако когда Изолайн, после того как барсук закончил трапезу, попытался покорно-ласково придвинуться к своему нахлебнику, тот опять щёлкнул зубами. Лис от страха подскочил сразу на всех четырёх лапах и пустился наутёк. А Фридолин снова побрёл в нору, думая только об одном: неужели эти бесконечные тревоги так никогда и не кончатся?

Ни услужливая покорность, ни поднесённый дар ничуть не тронули ворчливого отшельника, и кто угодно тут потерял бы всякую надежду, но только не лиса! Лиса всегда остаётся лисой, даже если её и выкармливали из бутылочки в доме лесничего. И Изолайн после всех неудач вспомнил об одном своём качестве, куда более характерном для него, нежели покорность и смирение, а именно — о наглости.

Ночью, спрятавшись за стволом толстого бука, он дождался, когда барсук выполз из норы и отправился на охоту. Но Изолайну пришлось ещё довольно долго ждать, покуда этот увалень на четырёх лапах не отошел подальше от своего жилья. Видя, как толстяк неловко переворачивает каждый камешек, каждую гнилушку, Изолайн чуть не прыснул со смеху. За то время, какое понадобилось Фридолину, чтобы отойти на сто метров от норы, быстроногий Изолайн успел бы обежать весь Буковый лес.

Но как только Фридолин скрылся из виду, Изолайн юркнул в нору. О, она оказалась устроена ещё лучше, чем он ожидал! Сколько ходов, сколько отнорков, отдушин, а спальня, выстланная сухим камышом, травой и мхом, была просто восхитительна! Но одно лисёнка никак не устраивало в этом прекрасном жилище — в нём ничем не пахло, чистый воздух, и только, да и вообще повсюду было до неприличия чисто!

Будь это настоящая лисья нора, в ней можно было бы «топор вешать», так «приятно» пахло бы протухшим мясом, падалью, лисьим помётом: не ошибёшься — это лисье жильё, а не вольный лес! Ещё наверху у самого входа каждый бы заметил, кто хозяин норы: всюду валялись бы куриные перья, из земли то тут, то там торчали бы гниющие кости — лисий рай, да и только!

Стоило Изолайну так подумать, как он тут же перешёл к действиям. Он поднял хвост, выгнул спину, как кот, — и на мягкой барсучьей постели оказалась визитная карточка лисы.

Бедный Фридолин! Каково ему было вернуться домой после ночного похода! С отвращением вдыхая чужие запахи, Фридолин ещё у входа заподозрил неладное. А в котле он чуть не задохнулся и тут же, конечно, понял, кто ему устроил такую пакость. Но разве этим делу поможешь? Даже если бы барсук прикончил лису на месте, попадись она ему сейчас, от этого отвратительная вонь не сгинула бы. И пришлось Фридолину эту ночь провести под открытым небом. Но сколько он ни бродил по лесу, нигде не мог найти сухого местечка — всюду было сыро, с листьев капало, и поспать без помех ему так и не удалось. И если до этой встречи с Изолайном Фридолин, как и все барсуки, бывал угрюм, сторонился людей и зверей, то теперь он возненавидел весь мир и ничего другого не желал, как поскорей остаться в полном одиночестве.

А Изолайн, лёжа позади большого бука, видел, как Фридолин спустился в нору, но потом вылез из неё. Видел он и как барсук рыскал по лесу, но так и не нашёл тёплого местечка в эту дождливую ночь. Поняв, что добился своего, Изолайн решил и впредь действовать таким же образом.

С того дня у Фридолина не было ни минуты покоя: стоило ему только вычистить и хорошенько проветрить нору, выстлать новой подстилкой котёл и после трудового дня или ночи прилечь отдохнуть, как его опять будила ненавистная вонь. Где-нибудь, в каком-нибудь отнорке бессовестная лиса опять оставила свою визитную карточку!

Всё это делало барсука не только более замкнутым и ворчливым — он и с тела спал. Очаровательное брюшко его исчезло, слой сала под тусклой шубкой стаял. А вот лисёнок Изолайн чувствовал себя превосходно. Зелёные его глазки сверкали, рыжая шерсть так и пылала, а уж пышное прави?ло он носил теперь торжественно приподнятым. Вся робость, какая ещё оставалась у Изолайна, исчезла, и Буковый лес он, словно князь какой, считал своей вотчиной.

Мысль о том, чтобы настигнуть коварного врага и одолеть его в открытом бою, барсуку Фридолину не приходила на ум — для этого он был чересчур тяжёл на подъём да и ленив. Потому-то он никогда больше и не видел Изолайна. И однажды ночью, вернувшись из утомительного похода и почуяв, что вся нора его снова загажена, Фридолин поспешил выбраться на чистый ночной воздух, даже не подумав приступить к уборке.

Так-то лис Изолайн выкурил барсука из норы!

Сидя перед когда-то столь милым его сердцу жильём, Фридолин снова предался грустным размышлениям: как же дурно устроен этот мир, если в нём всякое миролюбивое существо беззащитно перед злыми врагами! Ему и в голову не приходило, что сейчас он очутился точно в таком же положении, в какое он так безжалостно поставил родную мать Фридезинхен. Нет, об этом он и не вспомнил. Он ненавидел всё! Он мечтал о таком мире, где не было бы собак, людей, а главное — не было бы лис! А водились бы всякие мелкие твари, которые не портили бы ему жизнь и которых он мог бы поедать — одним словом, Фридолин здесь, на земле, мечтал о барсучьем рае!

Легче всего было бы углубиться в Буковый лес и прогнать матушку Фридезинхен из старой лисьей норы. Но Фридолину разонравился Буковый лес. Не хотел барсук делить его с ненавистной лисой.

Потому-то он и решил покинуть места своего детства, побродить по белу свету и поискать счастья на чужбине. «Где-нибудь да найду я барсучий рай», — думал он.

Глава третья. Удивительная встреча Фридолина с коровой Розой. Первое знакомство с некоторыми представителями семейства Диценов

Грустно опустив хвост, барсук Фридолин брёл по лесу. Да, нелегко покидать любимые места! И такая разобрала его досада, что он разозлился даже на собственный хвост.

Барсук очень хорошо даже разглядел, какой роскошный хвост был у лисы. И сейчас он, бредя по лесу, жаловался создателю.

«И как же он мог, — думал он, лязгнув зубами вслед лягушке, которая спаслась отчаянным прыжком прямо в болото, что, разумеется, никак не улучшило настроения Фридолина, — и как же мог наш создатель, — спрашивал себя барсук, — этому негодяю и бандиту подарить такой прекрасный хвост? Неужели правда, что в этом мире зло вознаграждается, а добро наказывается? Разве не жил я тихо и мирно, скромно добывая себе пропитание, разве не содержал я в чистоте дом свой, а всё остальное время предавался сну, как и положено нашему брату? И нате! Является такой вот бездомный бродяга, выгоняет меня из моей же норы и ещё хвастается, какой у него, видите ли, красно-рыжий хвост, какие тонкие сильные ноги и зелёные, сверкающие огнём глаза?! Будь наш создатель хоть чуточку справедливее, он бы всей лисьей красотой наделил бы меня, а бессовестному нахалу отдал бы мои короткие лапы и мою скромную шкурку. Но нет правды в этом мире! И сколько же горя ещё выпадет на мою долю, пока я найду себе спокойный уголок!»

Так рассуждал барсук Фридолин, покидая родной Буковый лес. При этом он совсем упустил из виду, что если бы создатель всех животных на земле подарил бы барсуку и быстрый бег, и красный мех, и зелёные глаза лисы, то это уже был бы не барсук, а лиса со всеми столь ненавистными Фридолину повадками. Ведь Фридолину очень хотелось в образе лисы вести жизнь барсука, ну, а такого не бывает на свете.

К тому же Фридолин совсем позабыл, что не такой уж он благородный и смирный. Разве не он прогнал родную мать из норы, разве не он в поисках корма лишал жизни тысячи жуков, червей, лягушек, а то и птенцов, выпавших из гнезда? А сколько пчелиных, осиных и шмелиных гнёзд разорил он, прельстившись сладким мёдом? Словом, Фридолин никакого права не имел ругать лисёнка: и барсук и лиса оба жили по законам природы.

И уж совсем неразумно было обвинять создателя и весь мир, ибо только потому, что мир этот и каждое животное в нём были такими, какими они были, только потому и барсук был барсуком, то есть животным, которому дороже всего мирная жизнь и одиночество, и, по правде говоря, ничем другим он и не хотел бы быть.