Три романа Синди Блэка - "Графит" - Страница 52

«Это обо мне, — понял Синди, по коже пробежали ледяные мурашки. — Это он обо мне. Ох…»

— Но довольно разговоров, — голос Саймона изменился, став как будто бы ниже и тягучим, как мед. — Наш таинственный лес принимает тех, кто осмелился ступить на его тропы. Настало время страшных сказок… но все может еще обойтись. Мы начинаем!

Металл заиграл вступление к «Полнолунию», Мелкий подхватил мелодию, до Синди снова донесся восторженный гомон толпы, но танцор воспринял его отстраненно, потому что шоу начиналось, и лучи света выхватили из мрака его фигуру в окружении черных шипастых ветвей. Гусеница выползала на сцену.

Дальнейшее Синди запомнил на всю жизнь. Он еще не успел забыть восторг и эйфорию от своего первого выступления в клубе, но с чувствами, которые он испытал во время концерта, не могло сравниться ничто. Он извивался и изгибался на своей площадке, чувствуя, как его захлестывает потоком эмоций зрителей. Все было в точности так, как рассказывал Саймон: отдавай энергию в зал и получай отдачу в сто раз больше. Так — и намного лучше. Синди дарил все, что он мог подарить в тот момент, все свое искусство, весь талант. Ему казалось, что он слышит музыку не из наушников — она кипела в его крови, расходилась по телу, заставляя двигаться в своем ритме, музыка омывала его вместе с потоком энергии из зала, вынуждала не останавливаться. Синди почти ничего не видел, в его памяти оставались отдельные образы, словно выхваченные из фильма кадры: запрокинувший голову на припеве Саймон с раскинутыми в стороны руками; Мелкий — пальцы порхают по клавиатуре, нога отбивает ритм по полу; Металл — соло на гитаре, черные волосы разлетаются в стороны, когда музыкант встряхивает головой. Но смотреть было некогда — песни звали продолжать, зал подгонял, и прогибался на площадке над сценой Синди Блэк — гусеница, готовящаяся стать бабочкой. Только замерев в прохладных едко пахнущих оковах «кокона», танцор заметил, как бешено бьется его сердце, и дело тут было совсем не в физических нагрузках. В наушниках звучала медленная «Сделаем это», во время ее Синди должен был стоять спокойно, ему давалась возможность передохнуть, а ткани — хорошенько затвердеть. Только под конец следующей песни ему нужно было разрушить «кокон», после чего оператор должен был активировать проекторы.

Но что-то пошло не так. Синди стоял с закрытыми глазами, вслушиваясь во все ускоряющуюся музыку, отсчитывая про себя время до «перерождения» — пятнадцать, четырнадцать, тринадцать… На счет «восемь» голос Саймона вдруг оборвался коротким вскриком, снизу раздался треск, дрогнула музыка, всхлипнули и умолкли клавиши под руками Мелкого, взвизгнула гитара и ахнул зал. Что-то случилось. Что-то с Саймоном.

Синди рванулся вперед, не до конца засохшая ткань, вместо того чтобы рассыпаться в пыль, развалилась на куски, упавшие под ноги танцора, пара влажных еще лоскутов пристала к телу, один из них неприятно холодил шею. Синди забыл о том, что находится в нескольких метрах над сценой, что есть программа — он инстинктивно поспешил туда, где что-то произошло с близким ему человеком.

Защитное поле отбросило его назад, Синди прогнулся, машинально защищая проекторы — Смит все-таки вбил в него ответственность за имущество, — и тут с запозданием за спиной вспыхнули крылья, золото, фиолетовый и черный. Оператор, отвлекшийся вместе с другими на произошедшее на сцене, поспешил исправить свою оплошность, не обратив внимания, что Синди как раз в этот момент отшвырнуло от границы площадки. Танцор покачнулся, но устоял, удержал равновесие, выпрямился и увидел, как внизу Саймон выбирается на сцену из квадратного проема. Кто-то из рабочих неплотно закрыл люк, вот и все. Секунду назад Синди готов был поверить в теракт или стихийное бедствие. Однако вокалист уже выскочил на сцену, целый и невредимый, и рассмеялся, показывая, что с ним все в порядке. Зал взревел, Синди вспомнил, как дышать, и замер ненадолго. Снова оживил клавиатуру Мелкий, Металл ударил по струнам и голос Саймона опять толкнул танцора на середину площадки.

Остаток выступления прошел для него, словно в тумане. В ушах музыка смешивалась с криками и топотом зрителей, перед глазами все сливалось и мелькало, как в калейдоскопе. Однако плохо ему не было. Скорее наоборот, состояние танцора было близко к эйфории. Теперь он понял, что готов переносить все снова: изматывающие репетиции, мерзкий запах ткани, волнение, даже сцены, подобные той, что состоялась у них с Саймоном в самом начале знакомства, лишь бы все это повторялось и зал встречал их группу овациями. Подобный накал эмоций не сравнить было с той отдачей, которую Синди получал в клубе — сейчас он любил зал всей душой.

Судя по реакции, публика отвечала ему взаимностью.

Впоследствии Синди удивлялся, как в таком состоянии он сумел нигде ничего не испортить. Репетиции даром не прошли — программу танцор знал наизусть. И, когда музыка стихла, оказался ровно там, где и нужно — в центре площадки, со скрещенными на груди руками. Сцена погрузилась в темноту, только какое-то время еще сияли голокрылья, а потом погасли и они.

В гримерную он снова пришел последним, намного отстав от остальных. Во-первых, Синди хотел послушать, как постепенно утихает шум зала (что до аплодисментов и восторженных воплей, то танцор был готов поручиться, что их-то слушали все), а во-вторых, он сомневался, что способен на активную ходьбу, несмотря на то, что чувствовал себя великолепно.

В гримерке было шумно, Синди открыл дверь и вывалился в свет, особенно яркий после темноты сцены и полумрака кулис, веселый гомон, стук стаканов. Металл стирал с лица грим, Мелкий устроился на диване и громко хохотал, едва не расплескивая спиртное из стакана, из которого уже успел хорошо хлебнуть, а за плечи его обнимала раскрасневшаяся Шарлот. Саймон сидел в кресле, вытянув длинные ноги, улыбаясь и тоже не забывая прихлебывать что-то явно крепкое.

— О, кто явился! — заорал Мелкий, завидев Синди. После вспышки общего оживления и короткой суматохи танцор оказался на диване, встрепанный, со стаканом в руке и ноющими ребрами — каждый из музыкантов захотел обнять новичка, а после дружеских объятий Металла могло пострадать и менее хрупкое создание. Несколько помятого Синди спас Саймон, который и усадил его на диван, по такому случаю даже перебравшись из кресла туда же. Его рука лежала на плечах Синди, танцор неловко стянул с себя проекторы и откинулся на спинку дивана, опустив голову на плечо вокалиста. Возбуждение от выступления и напряженность отступали, давая место усталости, но не противной, а скорее полной спокойствия и удовлетворения. «Как после оргазма, — подумал Синди. — Мы извращенцы — трахаемся сразу с сотнями людей и получаем от этого удовольствие». Он отхлебнул из стакана и не почувствовал вкуса, только побежало по телу приятное тепло и стали слипаться глаза. Синди испугался, что заснет и попытался подняться, но рука Саймона надавила на его плечо, заставляя упасть обратно. Сопротивляться Синди не стал, окончательно приходя в ленивое расслабленное состояние. Где-то недалеко были его друзья, которые, наверное, хотели бы его поздравить, но танцор не желал сейчас никого видеть, кроме своей группы. Позже. Все позже.

Дверь распахнулась, и в гримерку сорвался Смит, судя по выражению лица — в бешенстве.

— Нашел? — вскочил на ноги Мелкий. Синди почувствовал, как напряглось плечо Саймона, к которому он прижимался щекой.

— Ничего не нашел, — отмахнулся менеджер. — Всех опросил! Никто ничего не знает, никто ничего не видел, почему люк оказался закрыт неплотно, никто не представляет! Все корчат из себя невинных ангелов. Ничего, я им еще устрою!

— Может, правда случайность, — медленно произнес Металл.

— О да, — скривился Саймон, — я охрененно везучий! На концерте именно моей группы именно у меня под ногами оказывается неплотно закрытый люк, сквозь который я проваливаюсь в какую-то подсобку, собирая ребрами ступеньки!

— Больно? — спохватился Синди, который от усталости и переживаний успел забыть об этом инциденте. — В смысле, сейчас.