Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Голодный Александр Владимирович - Страница 30

– Людям не свойственны благодарность и привязанность, собрат. В силу своей доброты, справедливости и чести ты наделял их лучшими качествами. К сожалению, обманывая себя и не изменяя их. Уж коли речь зашла о близких тебе женщинах… Как ты думаешь: почему Лариса не познакомила тебя со своими матерью и дочерью?

Да, эта мысль приходила в голову.

– Впрочем, она об этом говорила сама.

Кабинет Ильи Юрьевича. Генерал и Лариса.

– Илья, мне страшно. Я не знаю, сумею ли я это пережить.

– Лариса, ты будешь последним человеком, которому Альфа захочет причинить вред. Тебе ничего не угрожает.

Взволнованное, полное боли:

– А душа, Илья?!

Картинка исчезла. Он действительно приблизился, спокойно и мудро смотрит в глаза:

– Видишь, предавая, она боится за свою жалкую душу. Справедливо боится. В твоих силах, собрат, превратить ее жизнь в ад, из которого выходом будет только смерть. Но ты, конечно, на это не пойдешь. В силу чести и благородства, которых так не хватает окружающим тебя людям. Людям, которые отправляли тебя на смерть.

То же место, те же персонажи.

– И все-таки мне его жаль, Илья. Он очень хороший человек.

– Лариса, ты считаешь того, кто находится в теле этого майора, человеком? Когда-то – может быть. Но сейчас…

Помолчали.

– Как ты думаешь, они справятся?

Генерал поправляет, выделяя первое слово:

– Он справится. Задача группы Ахмета – не мешать, если получится – помочь. А он… Мы не знаем, откуда они приходят в наш мир. Не знаем, почему именно в наш. Но одно знаю точно – все, вставшие у него на пути, умрут. Для него враги – просто мишени. И в выборе оружия он себя не ограничивает.

Лариса качает головой:

– Это ужасно…

Снова поле. Мне кажется или начинает темнеть?

– Ты думал, что она любит. Это была лишь жалость, подкрепленная желанием выполнить поставленную задачу. Отдам должное – действительно умная женщина, наделенная красивым телом. Которое она всегда с успехом использует для достижения цели. Чтобы простой психолог сумела стать доверенной помощницей обладающего огромной властью человека, получила право называть его по имени…

Недоговоренность несет ранящий сердце смысл.

Словно застывшие кадры. Лара прижалась к груди Ильи Юрьевича, он гладит ее волосы. А теперь… Почти то же самое, но на этот раз ее обнял Ахмет. И пусть в обеих сценах они одеты и стоят… Очень легко представить продолжение.

– Видишь, мой гость, тебя просто использовали. Как безотказный инструмент. Использовали, предавали и боялись. А вот те, кого ты считаешь друзьями.

У генерала в кабинете Ахмет и Мансур. Это инструктаж перед операцией – уж очень характерное выражение лиц.

– И главное, товарищи офицеры. Этот человек ни в коем случае не должен попасть в руки противника живым. При малейшей угрозе захвата, подчеркиваю, при малейшей – подлежит немедленной ликвидации.

Четкий ответ:

– Есть.

Судя по всему, немного позже. Офицеры идут по улице, беседуют.

Мансур:

– Жаль его, неплохой парень. И оказался в нашем деле случайно. Такой высококлассный специалист?

– И это тоже, брат. Но есть еще ряд обстоятельств. И они даже серьезнее.

– Понял, не дурак. Значит, будем выполнять приказ.

– Как обычно.

В голосе Брюса поубавилось доброты и появилась толика… вкрадчивости?

– Видишь, гость, для них твоя смерть – всего лишь «обычно». Да, ты выполнил приказ. Но для кого? И на какое преступление пришлось ради этого пойти?

Лондон. Ядерный гриб взрыва. И…

Дьявольское пламя выжигает поезда метро, полные спешащих домой людей. Световая вспышка оставляет только пепел и тени на асфальте от семьи с фотоаппаратами. Ударная волна сносит дома, растирая людей в кровавую пыль, не щадя женщин, детей и стариков.

Жуткая картина повторяется, но это уже мир Колониальной Империи. Хрустальный остров. И жертв здесь в сотни, тысячи раз больше.

Душа болит, переполняясь горем и раскаянием.

– Ты уничтожил миллионы. Ради исчезнувшей страны, о которой не знал ничего. Да, она возродилась. Тебе стало легче? Взгляни, кто ею правит.

Торжественная церемония. Хорошо знакомый человек приносит присягу, поднимает государственный флаг, принимает парад, приветливо машет колоннам демонстрантов. Ликующие толпы народа, плакаты, портреты. И везде на полотнах он – полковник Голдман. Точнее, теперь – президент Златов.

– Это выбор людей, ради которых ты отдал жизнь. Достойны ли они такого подарка? Достойны ли они твоего внимания? Достойны ли они вообще считаться разумными?

Его лицо совсем близко. В накатывающейся темноте кажется, что белое меняет цвет, словно чернея. Или не кажется?

– В твоей воле отказаться от всего этого. Просто пожелай – и то, что терзало, ограничивало твою великую суть, развеется без следа, станет тем, чем и является – пылью.

Видя, что я задумался, одобрительно улыбается:

– Ничего не потеряв, ты обретешь все. Бесконечное могущество, абсолютную ясность сознания, свободу и независимость. Тебя удерживают только чувства, которые суть глупый обман, закрывающий своей паутиной разум.

На ладони протянутой руки сверкает гранями крупный бриллиант.

– Это мой подарок, собрат. Возьми его, и ты обретешь способность видеть так же, как я. Тебе уже не понадобится моя помощь, чтобы заглянуть в прошлое любого мира, правильно оценить поступки людей и сделать окончательный выбор. Возьми и прозрей.

Кивнув, я закончил анализ.

У Марджи были длинные волосы. Сцена с полковником произошла до нашего знакомства, при мне она сменила прическу на каре.

Обнимавший Лену Ральф наполовину седой. Да и Елена выглядит заметно старше. Сколько прошло времени с моей гибели в том мире?

Голдман—Златов… Что же, у Истории бывали и не такие повороты.

Лариса, Ахмет… Я видел их души. Видел то, как они относятся ко мне. А вырванные из жизни отдельные сцены… Часть правды – это, как правило, ложь.

Кстати, а где браунинги? Где верные напарники?

Поднимаю глаза на Брюса. Его желание исполнилось – я прозрел. Передо мной высохшая мумия, скалящаяся редкими коричневыми зубами. В бывших когда-то дорогими одеждами пыльных лохмотьях. Глазницы наполнены злобной, бесконечной тьмой, на костлявой ладони вместо бриллианта извивается шупальцами черный спутанный клубок.

В одном он прав – убивать у меня всегда получалось очень хорошо.

Пальцы сжались в кулаки, налились запредельной, жестокой энергией. С поднятых рук в нечисть ударили две молнии. Ледяная, вымораживающая, рубящая острыми кристаллами и огненная, цвета сверхмощной, выжигающей любую материю термоядерной плазмы.

Мир опрокинулся. Исчезли поле, небо, бесконечное пространство.

Снова залитый гнилушечным светом коридор. Впереди дико воет раздираемый единством смертоносных противоположностей призрак, а по бокам безжизненно оседают мои напарники.

Приборы ночного видения висят на шеях, руки еле удерживают оружие, неживая белизна захватила лица.

Фигуры перевиты черными веревками колдовства, насквозь проткнуты острыми шипами заклятий. Их жизненные силы стремительно слабеют, истекают, вот уже открываются темные порталы, к которым послушно устремились потускневшие искры…

Нет!

Подхватив падающие тела, щедро напитываю их той же энергией, которой только что бил по Брюсу. Но в этот раз – энергией жизни.

Время замедлилось.

Искрящиеся молнии запечатывают порталы, отрезая путь душам. Бушующее пламя и жгучий холод выжигают шипы, разрывают путы, наполняют энергией оболочки. В глазах напарников проявляется сознание, а затем загорается ярким светом радужка. Белизной ледяного айсберга у Ахмета, раскаленной сталью у Кемаля. Вскинув оружие, они стреляют одновременно. В кого?

Хм-м, оказывается призрак Брюса еще на ногах и даже пытается атаковать. Заряды картечи и длинные очереди отбрасывают его к стене, заставляя корчиться в муках. Пытаюсь добавить взглядом, ударить с рук и понимаю: финита. Энергия кончилась.