Побег в другую жизнь (СИ) - "Sammy Lee" - Страница 13

Я смутился:

- Да я как-то … не по девкам.

- Тогда на Лучиса посмотри. Чем тебе не пара? Кобель он, конечно, да думаю, ты его к рукам прибрать сумеешь. А то ходишь один, неприкаянный. Не дело это.

Я покраснел, скомканно попрощался и вышел. Что же, сговорились они с Халегом, что ли? А вполне возможно. Халег просто по доброте душевной, а Келтен мог одновременно и другие, дальше идущие цели преследовать. Если проект с лечебницей заработает, то привязать меня близкими отношениями к своему окружению будет совсем не лишним. А уж если два ключевых, на сегодняшний день, работника, будут вместе, так это вообще отлично. Но все это, конечно, не означает, что он мне добра не желает. В том то и дело, что желает.

За обедом я исподтишка разглядывал Лучиса, пытаясь увидеть «глазки горящие». Ничего такого особенного так и не заметил. Но я помнил, как Халег сумел расколоть меня с одного откровенного взгляда, и доверял его мнению больше, чем своему. Если только он не придумал все это, конечно, в желании разнообразить мою жизнь.

Но если я ничего не заметил, то, оказалось, Лучис заметил все и все понял правильно. Что значит опыт!

Наши вечерние беседы обычно проходили либо в его рабочем кабинете, либо в библиотеке. На этот раз он напросился ко мне в комнату. Ну и…

Нет, он не набросился на меня с порога, хотя я бы и не возражал. Мы разговаривали, все было как обычно, за исключением диспозиции – я сидел в кресле у камина, а Лучис, проигнорировав второе кресло, сел прямо на ковер у моих ног. Это было так интимно, что сбиваться с мыслей я начал примерно на пятой минуте разговора. Какое-то время потрепыхавшись, я вдруг понял, что, замолчав на середине фразы, как завороженный, смотрю на его запрокинутое ко мне лицо. Он мягко улыбнулся и, взяв меня за обе руки, потянул к себе на ковер. Я послушно сполз, думать уже особо не хотелось, но все-таки собрался и сказал:

- Не думай, я не против, ты мне нравишься, но… Я, наверно, должен тебя предупредить…

- Ты сбежал от старого ревнивого мужа? – промурлыкал Лучис.

Я улыбнулся:

- Нет. В том-то и дело, что у меня, э-э-э, даже и такого не было. В смысле, вообще никого еще не было.

Он даже отпустил меня от удивления:

- Почему?

- Понимаешь, в моем мире такие отношения между мужчинами не приняты, - он все еще смотрел непонимающе.

Я попытался подобрать слова:

- У нас это как бы религиозный запрет. Раньше за это вообще преследовали, и власти, и наши… жрецы. Сейчас спокойнее относятся, но там, где жил я, это очень осуждается.

Он покачал головой:

- Дикость какая-то.

Потом посмотрел на меня с хитрецой:

- Зато я у тебя буду первым… Иди сюда…

Потом шептал мне в ухо:

- Не бойся… Не думай… Стараться буду я, а ты просто расслабься…

И я не думал. Это было легко. Не бояться и расслабиться получалось хуже, но тут уж постарался Лучис.

Когда я уже плыл в горячем мареве, чувствуя, как все окружающее отступило, оставив только ощущение горячих губ и сильных рук, гладкости и твердости чужого тела, прижимающегося ко мне, жара своего и чужого возбуждения, он остановился и сказал:

- Не обязательно все делать сегодня. Я очень хочу, но если ты не готов…

Я не дал ему договорить.

- Сделай это сейчас. Я ни одного дня больше не хочу оставаться девственником.

И сам потянул его на себя.

Нельзя сказать, что я получил бездну удовольствия от первого акта, как такового. Было больно, неудобно, слишком ново и непривычно. Но это было то, чего я всегда хотел и что, наконец, получил. И, главное, то, что было до и после этого, того стоило.

- А ты горячий парень, - сказал Лучис потом, поглаживая меня по спине. – Я даже не ожидал. С виду такой спокойный, холодный даже. Тем более что у тебя первый раз… Обычно в первый раз стесняются, зажимаются…

Я засмеялся ему в ключицу:

- Ты ожидал, что я буду стесняться? Лепетать: «Не надо» и прятать личико? Мне двадцать четыре года, Лучис, не сравнивай меня со своими ребятишками.

Он крепче прижал меня к себе:

- Я рад, что ты доверился именно мне. Мне давно не было так хорошо.

Я поднял голову с его груди, посмотрел в лицо. Он был совершенно серьезен.

- Ты мне льстишь. Я же ничего не делал.

- А тебе и не надо ничего делать, - он необидно засмеялся. – Ты такой искренний, открытый, это почище любых изощрений заводит.

Я нехотя сполз с него, лег рядом.

- Все равно хотелось бы уметь хоть что-то. Ты меня научишь?

- Конечно. Давай прямо сейчас начнем?

Я улыбнулся:

- Давай…

Лучис был прекрасным учителем, а я учиться всегда любил и умел. Кажется, и не без способностей оказался. По крайней мере, ему нравилось. И я ему на самом деле нравился. А я, дорвавшись наконец до секса, да еще с глубоко симпатичным мне человеком, вообще съехал с катушек. Мы напоминали моих котов в период Масиной течки, тискаясь при каждом удобном случае, просыпая завтраки и пропуская ужины. Потом ходили на кухню и таскали куски под добродушное ворчание и подтрунивание Руты.

Наш роман всем вокруг очень нравился. Нас считали очень подходящей парой, и каждый считал своим долгом так или иначе высказаться на эту тему.

Халег вообще совсем меня замучил, выпытывая подробности и давая советы, как лучше привязать к себе ветреного по натуре лекаря. К несчастью, находясь в легком помрачении ума после первого раза, я проболтался ему о своей вопиющей неопытности. И теперь чувствовал себя его младшей сестренкой, имевшей глупость дать парню до свадьбы и обязанной теперь его на себе женить. О чем и сказал ему как-то. Он только плечами пожал:

- А что, и жени. Я так только рад буду и за тебя, и за него. Хорошая из вас парочка вышла. И на свадьбе погуляем. Келтен подарок богатый сделает. Он Лучиса очень уважает, а в тебе вовсе души не чает, так что расстарается на славу.

Я оторопел:

- Ты что, серьезно?

- А почему нет? – он начал было опять расписывать преимущества такого брака, но я перебил:

- Я в том смысле, что разве мужчины могут между собой жениться?

Он очень сильно удивился:

- Конечно, могут! Чего же не жениться-то, если хочется?

- У нас не могут, - ответил я. – По крайней мере, в нашей стране не могут, закон не разрешает.

- Дурацкий закон, - он покачал головой, потом добавил, подумав. – Но, конечно, мужики редко между собой женятся. Так подумать, зачем, если детей нет, правда? Разве если по расчету, хозяйства там объединить, или в семью повыше рангом войти, как у дворян. Или если уж любовь такая.

Я подколол его:

- А нам с Лучисом по какой причине жениться? Хозяйства объединять?

Он совершенно серьезно ответил:

- И хозяйства. Мне Келтен говорил про лечебницу, что планируете. А если станете вместе жить, притретесь друг к другу, и любовь будет, почему нет. Думаешь, зря вас все поместье сватает? Подходите вы друг дружке очень. Смотреть на вас приятно.

За устройством своей личной жизни я совсем упустил из виду Маську и внезапно обнаружил, что ее живот сильно округлился за последние несколько дней. Стало несомненным, что через месяц с небольшим надо ждать котят.

Беременная Мася стала главным достоянием дома. Мне приходилось уговаривать женщин не закармливать ее, не носить на руках и вообще оставить в покое. Предстоящие роды, конечно, и меня немного беспокоили, но Маська была здоровой взрослой кошкой, достаточно крупной, породистостью не страдала. С тех пор, как я ее крошечным комочком подобрал на помойке, ни разу никаких проблем с ней не было. И сейчас все шло хорошо, по крайней мере, под кровать от чужих она удирала с прежней прытью.

В хозяйстве начался массовый отел, и Лучис стал целые дни проводить там, помогая ветеринару, иногда, в тяжелых случаях, оставаясь дежурить на ночь. Я часто присоединялся к нему, дел-то особых не было, а работа была мне знакомой. Однажды мы даже попробовали заняться любовью прямо в пустующем стойле, уж очень возбудили воображение все эти перекладины и цепи для привязи коров. Но не смогли, было слишком смешно и неудобно делать это на виду у множества меланхолично уставившихся на нас, пережевывающих жвачку коров. Они были очень похожи на терпеливых зрителей, ожидающих, когда же наконец закончится этот бездарный спектакль. Я заржал еще на этапе расстегивания штанов, а когда Лучис сказал, что они будут сейчас сравнивать наш размер с бычьим и еще больше презирать нас, вообще поскользнулся и упал на грязный пол. Эксперимент не удался. Зато посмеялись на славу.