Приключения Эмиля из Лённеберги. Художник Н. Кучеренко - Линдгрен Астрид - Страница 25

Все только того и ждали.

– Не мы начали эту драку! – кричали парни, сбегаясь со всех сторон и бросаясь в кучу дерущихся. У них давно уже руки чесались, но никто не решался начать первым. Упустить такой случай было просто невозможно.

Но тут Лина заревела во весь голос.

– Они из-за меня дерутся! – кричала она. – Ой-ой-ой, какой ужас!

– Вот когда пригодится лопата! – радостно воскликнул Эмиль и добавил, повернувшись к Лине: – Не бойся, всё будет в порядке! Лопата выручит.

Между тем парни сцепились в огромный клубок, молотили друг друга кулаками, ругались, кричали, а в самом низу этой кучи копошились Альфред, Бултен и хозяин Кроксторна.

Эмиль всё же не на шутку испугался, что они просто-напросто раздавят Альфреда, и он, чтобы его освободить, швырнул лопату в кучу переплетённых тел так, как разбивают битой сложенные в фигуру городки. Но у Эмиля ничего не получилось: парни не разлетелись в разные стороны, как он надеялся, а когда он подошёл поближе, кто-то попытался сбить его с ног и вовлечь в общую свалку. Но Эмиль и тут не растерялся: он ловко увернулся, вскочил на Лукаса и закружил галопом вокруг дерущихся. Волосы его так и развевались по ветру, он размахивал лопатой и был очень похож в эту минуту на рыцаря, который кидается в бой с поднятым копьём.

Итак, Эмиль скакал вокруг дерущихся и время от времени бил их лопатой, а на скаку удар получался куда сильнее, и вскоре ему удалось разогнать тех, кто был сверху, но их место тут же заняли вновь подоспевшие, и как усердно Эмиль ни работал лопатой, но никак не мог высвободить Альфреда.

Женщины и дети толпились вокруг и ревели что было мочи. А папа Эмиля и остальные крестьяне постарше, которым возраст уже не позволял ввязываться в драку, растерянно бегали взад-вперёд и беспомощно размахивали руками. Они не знали, как прекратить это побоище.

– Хватит, ребята, пора кончать, – уговаривали они драчунов, хотя и без всякого толка. – Будет ещё торг, приберегите силы!

Но парни так вошли во вкус, что ничего не слыхали, они хотели только драться, драться и драться!

Эмиль с досадой отбросил лопату.

– Лина, чем реветь, помоги-ка мне лучше, – сказал он. – Не забывай, что там, внизу, твой жених!

Я уже говорила, что Эмиль был очень находчивый. Послушай только, что он придумал! У него ведь был теперь насос, а воды в колодце хватало. Он велел Лине качать воду, а сам взялся за шланг. И тут из шланга вырвалась такая мощная струя, что любо-дорого было смотреть.

Когда эта холодная струя с силой ударила в клубок тел, все дерущиеся на мгновение замерли. И уж поверь мне, не прошло и минуты, как драка прекратилась. Один за другим вылезали из кучи парни. На их огорошенные мокрые лица нельзя было смотреть без смеха. Медленно поднимались они на ноги и, пошатываясь, расходились в разные стороны.

Имей в виду, на случай, если ты сам попадёшь в драку и тебе захочется её прекратить, – холодная вода действует куда лучше, чем деревянная лопата. Запомни это!

На Эмиля парни зла не имели. Буйство, овладевшее ими, прошло, они сами понимали, что на этот раз, пожалуй, и хватит.

– Ведь и правда, на той неделе будет торг в Кнасхульте, – сказал Бултен из Бу и засунул в нос мох, чтобы остановить кровь.

Услышав это, Эмиль подошёл к хозяину хутора Кнасхульт и предложил ему свой насос. И как ты сам понимаешь, крестьянин взял его с благодарностью – теперь-то все знали, на что он нужен.

Торг кончился, и люди, прихватив свои покупки, стали разъезжаться по домам. Папа Эмиля тоже собрался в путь. Свинью погрузили на телегу, и хромая Лотта, покорно лежавшая в ящике, тоже получила там местечко, хотя папа Эмиля глядел на неё с неодобрением. А Рюлла – так звали корову – должна была, по общему мнению, пойти своим ходом. Но никто не поинтересовался, какого мнения на этот счёт сама Рюлла.

Ты, наверно, много слышал про диких зверей. А слышал ли ты когда-нибудь про диких коров? Если нет, могу тебе сказать, что уж коли корова дикая, то при виде её даже настоящие дикие звери начинают дрожать мелкой дрожью и бегут куда глаза глядят.

Рюлла всю свою жизнь была самой смирной и покладистой животиной, но, когда Альфред и Лина подошли к ней, чтобы привязать её к телеге, она вдруг вырвалась и так замычала, что все присутствующие застыли от ужаса. Возможно, она видела, как дрались парни, и решила, что на торге всё дозволено. Но так или иначе, она словно сбесилась, и приблизиться к ней было опасно для жизни. Сперва к ней попробовал подойти Альфред, потом папа Эмиля, но Рюлла, низко склонив голову, с диким мычанием гналась за ними, явно собираясь поддеть их рогами. Так что Альфреду и папе, чтобы спастись, пришлось петлять, как лисице. Многие вызывались помочь, но сладить с коровой никому не удалось.

– Какой ужас! – всё твердила Лина, видя, как парни один за другим спасаются бегством.

В конце концов папу Эмиля охватило бешенство.

– Плакали мои восемьдесят крон! – воскликнул он. – А теперь дайте мне ружьё, придётся её пристрелить.

Он готов был взвыть от досады, но другого выхода не было, бешеную корову держать нельзя. Это-то он понимал. И все это понимали, а поэтому хозяин Бакхорвы достал своё ружьё, зарядил его и сунул в руки папе Эмиля.

– Ты сам должен это сделать! – сказал он.

Но тут раздался голос Эмиля:

– Погоди, папа!

Я ведь уже говорила, что Эмиль был очень находчивым мальчиком. Он подошёл к папе и сказал ему:

– Раз ты решил её пристрелить, значит, тебе, наверно, и мне её подарить не жалко. Правда?

– На что тебе бешеная корова? – спросил папа. – Разве что на львов с ней охотиться.

Но папа Эмиля знал, что у Эмиля лёгкая рука, и потому сказал, что, если Эмилю удастся доставить Рюллу в Катхульт, он получит её в подарок, будь она хоть трижды бешеной.

Тогда Эмиль подошёл к крестьянину из Бастефаля, тому самому, который так долго не уступал Рюллу его папе и купил на торге остальных шесть коров, и сказал ему:

– Хочешь, я перегоню твоих коров до Катхульта?

Хутор Бастефаль был расположен в другом конце округа, и гнать в такую даль шесть коров было делом не из приятных. Крестьянин это понимал.

– Давай, гони! – обрадовался он и вынул из кармана брюк двадцатипятиэровую монетку. – А вот тебе за работу.

Теперь догадайся, что сделал Эмиль? Он побежал в хлев, вывел коров и погнал их к Рюлле, а как только она оказалась в стаде, она сразу умолкла и даже опустила глаза – было ясно, что она уже стыдилась своих диких выходок… Но как же ей было вести себя, бедняжке, когда её хотели одну-одинёшеньку угнать из родного хлева, разлучив с подругами, с которыми она привыкла коротать время? Она, естественно, разозлилась, но никто, кроме Эмиля, не понял почему.

Оказавшись снова среди своих подруг, она покорно затрусила вместе с ними за телегой. А все присутствующие засмеялись и сказали в один голос:

– А малый из Катхульта, если разобраться, совсем не дурак!

Альфред тоже смеялся.

– Скотовладелец Эмиль Свенсон, – дразнил он Эмиля. – Теперь у тебя есть лошадь, хромая курица и бешеная корова. Не намерен ли ты обзавестись ещё какой-нибудь скотиной?

– Дай только срок, – невозмутимо ответил Эмиль.

Мама Эмиля стояла у кухонного окна, поджидая своих. Когда она увидела на дороге целый караван, у неё глаза на лоб полезли. Впереди ехала телега – правил папа Эмиля, и разместились там Альфред, Лина, огромная свинья и хромая Лотта, которая громко кудахтала, радуясь только что снесённому яйцу. А за телегой поспешали семь коров. Шествие замыкал Эмиль верхом на Лукасе. Он размахивал деревянной лопатой, следя за тем, чтобы ни одна из коров не отстала.

Мама Эмиля пулей вылетела из дома, а за ней, не отставая ни на шаг, бежала сестрёнка Ида.