Путь долга и любви - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 22

— Любимый, я требую объяснений.

— Ладно. — Он шумно выдохнул и признал: — Доводить тебя до обморока никто не хотел, но встреча с целителем была запланирована.

— То есть?

— После подписания договора намечался небольшой банкет. В твой бокал было подмешано безобидное зелье, вызывающее чрезмерную бледность и лёгкую дурноту. Ну а тот, кто должен был заметить, что гостье нездоровится и отвести её к целителю, находился рядом.

Проныра! Нет, ну ведь действительно проныра! Куда там рыночным ловкачам?

— А если бы я взбрыкнула? Если бы я вас разоблачила?

— Я бы умер от горя.

Он сказал, а я поняла главное — вариант моего несогласия просто не рассматривался. Вшивый гоблин, неужели я настолько предсказуема? Впрочем, узнав о роли дурборцев в перевороте в Верилии, поступить иначе действительно не могла.

— Спасибо, — прошептала я.

Кир снова потянулся к губам, и в этот раз я не отпрянула. Жар его прикосновения опалил, мир привычно поплыл и закружился, а вместе с головокружением пришла новая волна осознания.

Вспомнилась мужская общага. Вечер, когда впервые пришла в комнату сообщника, когда рыдала у него на руках, а он гладил по голове и шептал, что всё будет хорошо. Он уже тогда знал, кто я! А ещё… Кирстен знал, что, отвечая на вопросы об отце, я лгу. И Кир прощал эту ложь.

О Всевышний! Но ведь помимо этого Кир знал и другое. Например, о том, что я — потенциальный козырь в борьбе за трон Верилии. Об отношении Вонгарда к господину Форану Кирстену также было известно. И о том, как изменится мой статус в случае победы отца… Дохлый тролль, да он знал обо всём!

— Как давно ты меня раскрыл? — прерывая самый сладкий из всех поцелуев, выдохнула я.

— Ну… день на третий-четвёртый.

Это был удар ниже пояса. Фол! Полный и абсолютный.

— Что? — переспросила ошарашенно.

Брюнет дёрнул плечом, потом не выдержал — приподнялся, навис надо мной, уперев руки в мою же подушку. На губах боевика играла лёгкая, тёплая улыбка, от которой снова начала кружиться голова.

— Любимая, ну к чему эти расспросы? Всё позади, всё уже случилось…

— Кирстен, ты… ты…

Нет, слов у меня не нашлось. Назвать лгуном? Так ведь я тоже хороша. Возмутиться его поведением? А толку? Кирстен прав — всё уже позади, и смысла предъявлять претензии попросту нет. Но это не мешает чувствовать себя полной, абсолютной дурой!

— Если бы ты сразу сказал, кто ты, мы бы смогли избежать множества проблем.

— Например? — поинтересовался брюнет. Смотрел в этот миг только на мои губы. Причём пристально смотрел, завораживающе.

— История в библиотеке… — выдохнула я.

Меня одарили очередной тёплой улыбкой, спросили тихо:

— Сама-то в это веришь?

Я не верила. Более того, я точно знала — если бы Кир выложил все карты, раскрыл своё инкогнито, я бы сбежала из академии тотчас.

— А как так вышло, что никто из студиозусов и преподов за столько лет не узнал в тебе младшего сына короля?

— Ну почему никто? — продолжая гипнотизировать мои губы, отозвался Кир. — Морвен и Ликси знали.

Ох уж этот Морвен! Помню-помню, намёки, которыми сыпал ректор. Помню, как убеждал, что отношения с лучшим студентом боевого факультета для меня опасны. Какое счастье, что Жабе не хватило духу сказать, чем именно!

А Ликси? Ведь чувствовала, что именно из-за Кирстена гоблинообразный препод перестал ко мне придираться. Что ж, Ликси тоже винить не в чем.

— А остальные? — продолжала упорствовать я. — Ты пять с половиной лет в академии провёл. Неужели никто из сокурсников не заподозрил?

Они же дурборцы, они должны знать о семье своего монарха…

— Любимая, поверь, я сделал всё, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что принадлежу к роду Донтор.

Я не верила, я знала, что это действительно так. Принц Теридан всегда прятался от фотографических аппаратов, избегал светских приёмов, и слухи о нём ходили самые разные. С точки зрения нормального человека, поведение младшего сына короля было откровенно странным. С точки зрения сохранения инкогнито — разумным и закономерным.

— А… наша с тобой сделка? — выдохнула я. Синеглазое высочество подарило недоумённый взгляд, пришлось пояснить: — Когда ты предлагал сделку, ты о чём думал?

— О твоих губах.

— Кирстен, я серьёзно! Если ты… если мы…

— Я не лгал, — угадав ход моих мыслей, сказал Кир. — Я предложил встречаться, потому что действительно хотел оградить тебя от излишнего внимания парней. Ну и девчонки… они в самом деле меня достали. Но думал о твоих губах, да…

Я на провокацию не повелась, хотя целоваться хотелось очень.

— А колье? Кир, это же не аквамарины, это бриллианты.

— И?..

Точно знаю: он всё-всё понял, но…

— Ты подарил мне колье с голубыми бриллиантами в первую же неделю наших вообще-то фальшивых отношений. Почему?

Ответ был предельно лаконичным:

— Захотелось.

— Кир! — простонала я. Нет, он всё-таки невыносим!

— Мелкая, мне действительно очень сильно захотелось подарить тебе что-нибудь особенное. И в тот момент я не понимал, с чем это желание связано. А вот потом, примерно через недельку, понял…

— Чудовище, — выдохнула я.

— Люблю тебя, — прошептал Кир.

И снова его губы касаются моих. Легко, почти невесомо. А я пьянею и не могу сопротивляться этой мимолётной, почти целомудренной ласке.

Почему «почти»? Да просто одеяло давно съехало вниз, а ночная сорочка настолько тонкая, что чувствую жар его тела… и это несмотря на то, что Кир опирается на руки и совсем не стремится стать ближе.

А я хочу! О Богиня, как же я хочу этой близости. Хочу вдыхать аромат его парфюма, ощущать бархатистое тепло его кожи, плавиться от других — невероятно горячих, жадных поцелуев. Хочу его. Всего!

Вопросы, которые минуту назад жгли язык, из головы выдуло. Остался только один, но самый важный:

— Что теперь будет, Кир? Что будет с нами?

Боевик сверкнул глазами, потёрся носом о мой нос и ответил…

— Мы поженимся.

Сердце не дрогнуло, дыхание не сбилось, разум не затуманился. Даже в сладострастном плену объятий самого несносного принца на свете я прекрасно осознавала — осуществить это намерение будет очень-очень трудно.

Конечно, я подарила Кирстену недоуменный взгляд — надеялась, боевик поделится подробностями своего плана. Но вместо этого услышала иное:

— А что тебя удивляет, мелкая? Прости, но вынужден напомнить — ты меня соблазнила. И теперь, как честная женщина, обязана выйти за меня замуж. И отказа я не приму.

Дар речи Эмелис из рода Бьен утратила… но ненадолго.

— Нахал! — выпалила я. — Наглец! Аферист!

Кир прервал изобличительную речь самым подлым образом: наклонился, ожег дыханием, коснулся кончиком языка моей нижней губы, и всё… Спустя миг я в который раз наблюдала кружение и крушение мира, я растворялась и парила, я…

— Эмелис, как же я тебя люблю, — прошептал мой синеглазый кошмар. — Как же я…

Мои губы оставили в покое. Теперь Кир покрывал лёгкими стремительными поцелуями щёки, лоб, нос, глаза. А я не удержалась — запустила пальчики в шелк его волос и… откровенно сходила с ума.

Когда ладонь Кирстена скользнула по шее, словно невзначай коснулась груди, я застонала и выгнулась. Это не было мольбой — я требовала, я приказывала. Боевик моему приказу подчинился…

Одеяло было аккуратно отодвинуто в сторону, я же оказалась прижата к постели тяжелым мужским телом. Кир подарил новый поцелуй — не мимолётный, а настоящий. Один из тех, что обращают кровь в жидкий огонь и вызывают дикую, нестерпимую жажду.

Я захлебнулась вздохом и выгнулась снова. Глаза младшего принца стремительно потемнели, а сердце забилось так часто и сильно, что показалось — ещё чуть-чуть и вырвется из груди. Мои ладони скользнули на его плечи, ноготки впились в прикрытую тканью рубашки кожу, срывая с губ Кирстена хриплый стон.

— Эмелис, любимая…

Губы боевика проложили дорожку от скулы к декольте, и устремились вниз. Он целовал сквозь тонкую ткань ночной сорочки, и это было так неожиданно, так волнительно. А ещё тонкое полотно позволяло ощутить силу мужского желания, и было в этом нечто настолько дерзкое, настолько далёкое от приличий, что я смутилась.