Баллада о кулаке (сборник) - Олди Генри Лайон - Страница 80

— ...Но Сын Неба, в несказанной мудрости своей, сурово карает лишь изменников и врагов Поднебесной. Тех же, кто верно служит Чжунго, государь не обходит высочайшей милостью и достойно награждает за заслуги и стойкость в исполнении долга.

Ван Инь выдержал небольшую паузу.

— Я счастлив сообщить вам, что ваш доклад о расследовании происшествия в городе Нинго был особо отмечен государем...

«Значит, Змееныш жив!»

— ...А когда до государя дошли известия о случившихся здесь прискорбных событиях и вашем беспримерном мужестве, то мне было поручено...

Инспектор снова выдержал паузу, на этот раз куда более торжественную.

— ...Поручено уведомить вас, что императорским указом вам пожалован второй ранг, а также почетный титул Вельможи Несокрушимого Спокойствия и личный памятный знак государя!

— Я... нижайше благодарю... — У судьи перехватило дыхание, и Ван Инь жестом остановил его.

— Не сейчас. Вы сможете выразить свои чувства на церемонии официального вручения регалий, которая состоится через неделю. Кстати, спешу сообщить, что ваш мужественный сослуживец, разделивший с вами тяготы заключения и пыток сюцай Сингэ Третий, также не обойден высочайшим вниманием...

При этих словах судье лишь ценой огромного усилия удалось сохранить вежливо-почтительное выражение лица.

— ...Ему заочно присвоена степень цзюйжэня, он повышен в ранге и пожалован титулом Мужа Достойного и Славного.

(Забегая вперед, следует отметить, что бывший сюцай, а с того времени — цзюйжэнь Сингэ Третий до. глубокой старости продолжал честно служить в судейском приказе судьи Бао и в оставшиеся годы прославился молчаливостью и крайним недоверием ко всякого рода сомнительным историям, за что был искренне уважаем своим начальником, который нередко ставил Сингэ Третьего в пример другим.)

— ...Однако, я думаю, вам не терпится взглянуть на памятный знак, которым вас жалует Сын Неба? — вывел судью из состояния задумчивости голос инспектора.

— Да-да, конечно, — поспешил согласиться выездной следователь. — Если мне будет позволено до официальной церемонии...

— Будет, — улыбнулся Ван Инь, извлекая из рукава украшенную бериллами самшитовую шкатулку и откидывая крышку.

На дне шкатулки, до половины погрузившись в алый бархат, покоился некий плоский белый предмет.

Судья принял из рук инспектора императорский дар, взглянул на него — и едва не выронил реликвию.

Он держал небольшой диск из белой полированной яшмы, на который были нанесены всего два иероглифа.

«Цзин» и «жань».

«Чистое» и «грязное».

Мутный поток противоречивых образов, напоминающих былые видения, захлестнул сознание выездного следователя. Подыхающий пес, последним усилием выводящий в пыли два старых иероглифа; деревянный диск безумного повара Фэна, испещренный теми же знаками; и вот теперь — дар Сына Неба!

Совпадение?!

Но судья давно уже не верил в подобные совпадения.

Тогда откуда император узнал о загадочных знаках? И как сумел прийти к столь далеко идущим выводам, что решил немедленно казнить высших чиновников-монахов тайной канцелярии?

Может быть... тигр и дракон?! Противоборство двух клейменых рук в Преисподней; безумный Фэн и новый Сын Неба; возможно ли?!

— ...Что это означает, господин инспектор? — выдавил наконец судья.

— Дар государя и, по-видимому, новый символ императорской власти, — развел руками Ван Инь. — Во всяком случае, божественный Хун Ци почти никогда не расстается с точно таким же диском, только большего размера, и в минуты раздумий выводит на нем иероглифы. Совершенно верно, именно «цзин» и «жань», во всевозможных сочетаниях.

Тигр и дракон.

«Чистое» и «грязное».

Инь и ян.

Монах и император.

— Я вижу, вы задумались. Действительно, в этой истории немало странного, но стоит ли удивляться, зная, что сейчас творится в Поднебесной? К примеру, история вашего спасения из ванской тюрьмы тоже представляется мне весьма загадочной. Все признают, что вас спас мальчик с удивительным прозвищем Маленький Архат...

«Маленький Архат, Маленький Архат...» — прозвище казалось знакомым, но после долгого беспамятства голова соображала плохо, и выездной следователь никак не мог вспомнить, где и от кого он это слышал.

— ...Я говорил с ним. Мальчик утверждает, что спас вас в одиночку, при помощи точильного камня и разбитой шкатулки, однако подробнее объяснить отказывается. С другой стороны, многие свидетели заявляют, будто мальчику помогала чуть ли не сотня вооруженных якшей...

Точильный камень и шкатулка! Бао начал кое-что понимать, однако не спешил делиться своими соображениями со столичным инспектором.

— Кстати, как я узнал, именно этот мальчик и передал доблестному генералу Чи Шу-чжао (также не забытому государем) свиток с подробными, хотя местами и не вполне понятными, признаниями Чжоу-вана. Я приказал проверить печать и подпись принца — они оказались подлинными! Насколько мне известно, сей отрок проживает в вашем доме и ждет возможности поговорить с вами. Так вот, если вам удастся выяснить у него некоторые обстоятельства, о которых я упомянул, я бы очень просил вас, уважаемый Бао, сообщить их мне. Возможно, ими заинтересуются и в Столице, включая... В общем, вы меня понимаете.

— Разумеется, господин инспектор! Как только мне станет известно что-либо касающееся этого дела, я немедленно...

— Вот и отлично. Я вижу, мы поняли друг друга. Что ж, не буду вас больше утомлять. Выздоравливайте, набирайтесь сил — и через неделю жду вас на церемонии награждения, которая состоится в бывшем дворце принца Чжоу.

И инспектор поспешил откланяться.

Некоторое время судья просто отдыхал, откинувшись на изголовье и пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли.

Потом он заснул и, засыпая, успел подумать еще об одном удивительном факте: одиннадцать дней он провел в забытьи — однако все эти дни он не был в Преисподней!

Почему?

С этой мыслью он заснул.

Первым, кого судья увидел, проснувшись, был мальчик.

Мальчик был одет в кафтан Старшего Вэня, довольно удачно перешитый специально для него и подпоясанный черным с серебром кушаком, а также в темно-зеленые шаровары.

Грызя здоровенное яблоко, ребенок с интересом наблюдал за судьей Бао.

— Добрый вечер, — заявил он, увидев, что. больной открыл глаза.

— Добрый вечер... Маленький Архат. Похоже, именно тебе я обязан жизнью?

— В некоторой степени. А также точильному камню и своему коллеге Ли Иньбу.

— Я так и думал! — удовлетворенно заметил следователь, усаживаясь на кровати. — Что ж, искренне благодарен! Мой дом — в твоем полном распоряжении...

— ...Уже около двух недель, — закончил Маленький Архат. — Благодарности оставьте на потом. По-моему, нам есть о чем поговорить.

— И по-моему, тоже, — согласно кивнул судья Бао. — Позволь задать тебе несколько вопросов, мой юный спаситель.

— Позволяю. Грех не уступить просьбе больного. У судьи возникло ощущение, что мальчишка над ним издевается.

— Тогда ответь: как к тебе попали точило и свиток?

— Свиток нашел в разбитой шкатулке под окнами вашего дома. А точилом в меня запустил один из мародеров.

— Второй вопрос: что за бумагу ты вручил генералу — которую он потом передал господину инспектору?

— А-а, это! — ухмыльнулся мальчишка. — Все в той же шкатулке я нашел чистый свиток с личной печатью и подписью принца Чжоу. Я так понимаю, что принц выдал вам эту бумагу совсем для другого, ну а я решил использовать ее по-своему! И вписал туда все, что успел услышать о Чжоу-ване, да еще и от себя кое-что добавил! Неплохо получилось, а? Пусть теперь попробует отвертеться!

Мальчишка вдруг засмеялся, словно вспомнив что-то забавное.

— Я когда отдавал бумагу генералу, случайно свитки перепутал, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд выездного следователя. — Так Стального Хребта чуть удар не хватил, когда он подпись Князя Преисподней увидел!