Баллада о кулаке (сборник) - Олди Генри Лайон - Страница 79

Вкратце дела обстояли так.

На следующий день после ареста судьи во двор заявился даос вместе с ослом («Знаю», — махнул рукой Бао, но родичи сочли, что глава дома шутит или что-то путает), и когда святой Лань завершил магический ритуал, то в пасти осла открылась сверкающая жемчужная лестница с яшмовыми перилами, все семейство ступило на нее и вскоре оказалось в некоей чудесной стране, которая, как им сказали, называется...

— Ослиная Задница, — пробормотал себе под нос выездной следователь и из-за этого не услышал более благозвучного варианта названия чудесной страны.

Там высились дворцы из чистого хрусталя, коралловые пагоды, гиацинтовые беседки, благоуханный аромат чайных роз разносился над шелковистой травой, и лазоревые птицы щебетали в ветвях деревьев, под сенью которых звенели прозрачные ручьи...

Одним словом, рай.

«Вот он, значит, где находится», — подумал судья Бао, к которому уже начала возвращаться его обычная язвительность.

А какие яства там подавали!

А какие прекрасные девушки прислуживали, услаждая по вечерам слух и взор пением и танцами!

А какие...

Судья слушал и искренне радовался за своих близких, одновременно столь же искренне завидуя: пока прекрасные девы развлекали семью в райских дворцах, он, глава дома, благополучно подыхал в застенках принца Чжоу!

Однако это было уже не важно: мытарства закончились, он дома, в кругу семьи, и теперь все будет хорошо. «Все обязательно будет хорошо!» — убеждал себя судья Бао, так и не сумев увериться в этом до конца.

— ...А Старшенький Вэнь совсем оправился от хворей: раны телесные за три дня зажили сами собой, а напевы райских дев исцелили его душу (при этих словах Старший Вэнь покраснел и смущенно потупился — дело явно было не в одних напевах).

В глубине дома послышался шум, и вскоре раздался знакомый бодрый фальцет:

— Ну, где наш умирающий? Что, еще жив? И даже поел?! Странно, странно... — И в дверях возник самый тактичный в Нинго лекарь Семипилюльник.

Быстро изгнав из комнаты всех, кроме младшей жены — вдруг понадобится какая помощь! — лекарь приступил к осмотру больного.

Несмотря на вредный характер и бесцеремонность, Семипилюльник свое дело знал, и Бао это было хорошо известно.

Ловко ворочая судью с боку на бок, лекарь осмотрел зарубцевавшиеся следы побоев и ожогов, усердно пощупал пульс, качая лысой головой, потом заставил больного широко открыть рот, долго думал, словно собираясь запрыгнуть внутрь, оттянул веки, рассматривая белки глаз...

— Я умру? — поинтересовался выездной следователь, все еще не вполне уверовавший в свое чудесное спасение.

— А как же! — радостно возвестил Семипилюльник. — Непременно умрете! И в самом скором времени! Лет эдак через тридцать-сорок, если будете соблюдать умеренность в еде, вине и исполнении супружеского долга. Или вы намерены приобщиться к Безначальному Дао и стать бессмертным?

Подобного намерения у судьи отродясь не было, и лекарь, вполне удовлетворенный осмотром и платой, поспешил откланяться.

— А теперь, — Бао придержал младшую жену за полу халата, — расскажи-ка мне, сколько дней я провалялся в беспамятстве?

— Почти две недели, мой господин. — Жена присела на скамеечку у постели больного. — Когда мы вернулись из хрустальных чертогов, вы уже были дома, и лекарь вместе со святым Ланем сообща боролись за вашу жизнь. Потом даос удалился, оставив вас на попечение родни. Наш дом был разграблен, но многое уже вернули, слуги навели порядок...

— В городе, в городе-то что? — нетерпеливо перебил судья. — Кто правит? Где Чжоу-ван? Что тут вообще творится? Раз я дома и жив, значит, в Нинго перемены!

— Ох, и не говорите, мой господин! Генерал Чи Шу-чжао взял Нинго, причем, говорят — без боя; нас-то тогда здесь не было!.. Чжоу-ван со свитой бежали — вроде бы в юго-восточные провинции, но точно неизвестно. А начальника уезда, главного казначея и ванского распорядителя удавили в темнице по велению принца-кровопийцы! Нам рассказали, что хотели казнить и вас с бедняжкой Сингэ, но вас спас один мальчик...

— Мальчик? — изумился выездной следователь, пропустив мимо ушей «бедняжку Сингэ».

— Воистину так! — подтвердила жена. — Это вообще очень странная история: якобы мальчику помогал то ли бес, то ли, наоборот, небожитель Пэнлая... О, это просто чудо, что вы живы, мой господин!

— А где этот мальчик сейчас?

— В нашем доме. Мы ему ни в чем не отказываем, но он все ждет, когда вы придете в себя, — хочет с вами поговорить.

— Пригласишь его ко мне чуть попозже, — задумчиво проговорил судья Бао. — Что еще произошло?

— Когда принц Чжоу бежал, в городе начались беспорядки, и граждане Нинго отправили делегацию к генералу Чи Шу-чжао с просьбой навести порядок. Десяток мародеров казнили, остальным дали плетей — и все успокоилось. А на следующий день приехал государев инспектор из Северной Столицы! И с ним — новый начальник уезда, назначенный Сыном Неба. Слыхала я, генерал вручил им некую бумагу: вроде бы признание Чжоу-вана в казнокрадстве, злоумышленном захвате города, кровосмешении и содомском грехе (только никто не знает, что это за грех такой, — видать, больно страшный!) — и все это заверенное личной подписью и печатью принца! Вы представляете, мой господин?!

— Не представляю, — честно ответил судья. — Он что, с ума сошел?

— Кто — генерал?

— Нет, принц!

— Не знаю... — растерялась женщина. Тут снова послышался какой-то шум, и в комнату вбежала перепуганная и взволнованная старшая жена.

— К вам гость, мой господин! — выдохнула она.

— Кто? — досадливо поморщился порядком уставший судья.

«Сегодня поистине день визитов», — подумал он.

— Господин инспектор! Из Столицы!

— Нижайше проси его войти, — вздохнул Бао и попытался сесть ровнее.

Инспектор был высок ростом, сухощав, подтянут, с живыми умными глазами на гладком (несмотря на далеко не юный возраст) лице и сразу понравился судье. Он был не при параде — в дорогом, но строгом халате из лиловой шерсти с яркой каймой по подолу, такой же лиловой семиугольной шапке, но носки инспекторских туфель легкомысленно загибались кверху, а положенная табличка на поясе и вовсе отсутствовала.

— Лежите-лежите! — Инспектор замахал руками на попытавшегося было приподняться Бао. — Вам надо набираться сил! И вообще, я к вам пока неофициально.

Бао указал гостю на кресло с высокой спинкой, и тот, вежливо поклонившись хозяину дома, присел.

— Рад видеть досточтимого Бао в сознании и почти в добром здравии, — мягко улыбнулся инспектор. — Искренне надеюсь, что через день-другой слово «почти» можно будет опустить.

— Благодарю за заботу, господин инспектор. Для меня большая честь...

— Не стоит, — снова махнул рукой гость. — Скрупулезное соблюдение этикета, мой дорогой Бао, утомит вас, и мне придется уйти раньше времени. Поговорим как старые друзья — тем более что я о вас немало слышал.

— Как скажете, — пожал плечами судья. Недоверчивость к столичным штучкам боролась в нем с расположением к приветливому гостю.

— Вот так-то лучше. Разрешите представиться — инспектор Ван Инь, чиновник второго ранга, прибыл из Бэйцзина по поручению государя. Ах да, вы, наверное, еще не знаете — в Чжунго новый Сын Неба, живи он вечно! Недавно на престол взошел божественный Хун Ци...

«Как я и предполагал!» — с удовлетворением отметил судья Бао.

— Он провозгласил девиз правления: Эпоха Обширного Благоденствия. Надо сказать, что молодой государь решителен и тверд: обнаружив ряд несомненных злоупотреблений, допущенных монахами из тайной канцелярии преподобного Чжан Во и ведущих к подрыву устоев государства, император повелел безжалостно покарать виновных. Все высшие иерархи тайной канцелярии в один день были казнены, а головы злодеев-монахов выставлены для обозрения простолюдинами на площади...

«Вот это новость! А ведь в их число вполне могли попасть и Змееныш с преподобным Банем!»