Путь магии и сердца - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 21

— Думаешь, Кир пошёл к любовнице? — выдержав паузу, вопросила я.

Магичка некрасиво хохотнула.

— А к кому ещё?

Я картинно закусила губу и промолчала. Зато Карас молчать не хотела. Или не могла?

— Мелкая, я Кирстена не защищаю, но он, как уже говорила, взрослый мужчина. А у всех взрослых мужчин есть потребности. Ты же его потребностями не интересуешься, верно? Вот он и…

О Богиня! Конечно, всем известно, что маги до ужаса бесцеремонны, но это уже перебор.

Жаль, объяснить это рыжей «доброжелательнице» возможным не представлялось. Мне, как глубоко влюблённой девушке, полагалось резко утратить разум и удариться в слёзы — как же, такое предательство!

Вот только плакать по заказу не умею, а сама ситуация… смешила, если честно. В итоге я выбрала третий вариант действия. Насупилась, спросила тихо:

— С чего ты взяла, будто я его потребностями…

— О! — воскликнула магичка, закатывая глаза. — Да про это вся академия знает! Ты же ни разу в мужской общаге не побывала!

Кажется, благодарить преподавателей, которые истязали на каникулах, входит у меня в привычку. Если б не их науки, я бы непременно залилась краской, и вообще…

— Мы встречаемся меньше недели.

— И что? — фыркнула Карас.

Вот тут я растерялась по-настоящему. Как это «что»?

У нас в Верилии, равно как и здесь, в Дурборе, девушки теряют невинность в первую брачную ночь, не раньше. Ту, которая не сберегла себя… ну, её тоже замуж возьмут, но это такой позор, что дальше некуда.

В среде магов порядки другие, в среде магов всё проще. Но, гоблин меня подери, не настолько же!

— Эмелис, ты пойми… — Карас перешла на другой, ласково-доброжелательный тон, — при тех взглядах, которые он на тебя бросает, при тех поступках, которые совершает… Неудивительно, что Кир сорвался и пошёл к другой.

Я снова остановилась, ловко вывернулась из захвата рыжей «доброжелательницы». Потом скорчила самую суровую гримасу и процедила:

— Да с чего ты взяла, что Кир у любовницы?! Его по делам семьи вызвали! — А что? Вполне подходящая реакция для той, которая влюблена по уши и… верит любимому.

— Ну да, как же, — усмехнулась магичка. Её глаза сияли торжеством.

— Да! — твёрдо сказала я. — Кирстен уехал к родителям! А ты… ты просто завидуешь, Карас.

— Я?

Нет, девушка не завидовала, она искренне злорадствовала и уже наслаждалась победой над маленькой голубоглазой мечтательницей.

Я на этот выпад отвечать не стала. Круто развернулась на каблуках и поспешила в общежитие. Шутки шутками, но у меня курсовая по «Теории магии», и вообще… пусть рыжая порадуется. Радость, как уверяет лекарь нашего рода, продлевает жизнь.

На нашем этаже, да и во всём крыле, наблюдалось странное оживление. Девочки шныряли туда-сюда, щебетали, стреляли глазками и на завтрак явно не торопились. С чем подобная странность связана, я догадалась сразу и мысленно улыбнулась. Потом поправила застёжку плаща, заперла комнату и поспешила вниз.

Разрозненная толпа магинь резко приободрилась, подобралась. Стук каблуков был дружным и до того громким, что, кажется, даже до главного учебного корпуса докатился. Широкая деревянная лестница слегка задрожала, стены тоже.

Ну, Карас! Ну… зараза! Разнесла весточку! А девчонки и рады — как же, такое представление намечается.

Я миновала небольшой холл нашей общаги, толкнула тяжёлую дверь. В лицо дохнуло холодом, а вот запаха прелой листвы, который преследовал последние пару недель, уже не ощущалось. Небо было затянуто молочно-белыми тучами, верхушки оголившихся деревьев и вечнозелёных елей трепал лёгкий ветерок.

Кир стоял в десятке шагов от крыльца, задумчиво разглядывая разноцветную плитку дорожки. Вокруг толпились девчонки и несколько десятков парней. У всех было хоть какое, а занятие… Кто-то нетерпеливо поглядывал на окна общаги, кто-то болтал, кто-то копался в сумке, кто-то перезатягивал шнуровку сапога… В общем, все при деле, все не просто так. И скандала никто-никто не ждёт.

Я спустилась на пару ступеней, а Кирстен вскинул голову, заметил. Губы боевика тронула улыбка, ласковая и приветливая. Я тоже улыбнулась, но крайне сдержанно. Неторопливо, словно нехотя, подошла к брюнету.

Там, за спиной, громко хлопнула дверь. Это толпа, поджидавшая в самой общаге, подтягиваться начала. Тот факт, что количество зрителей растёт, не смутил, даже наоборот. А вот заломленная бровь и затаившийся в синих глазах вопрос искренне позабавили.

Руки Кирстена привычно обвили талию. Меня притянули близко-близко, наклонились и спросили шёпотом:

— Что происходит?

Смешок сдержала, но голос моё веселье всё-таки выдал:

— В наш спектакль влезла одна из небезызвестных тебе магинь.

— И?.. — протянул Кир.

— И сейчас я обязана закатить тебе сцену ревности.

Пауза длилась недолго.

— Ух ты! — воскликнул боевик. Правда, восклицал шепотом. — Серьёзно?

Объятия стали ещё крепче, а губы Кира… они практически касались моих.

— Дорогая, я готов, — сообщил мой синеглазый сообщник, а я… я тихо хихикнула и попыталась оттолкнуть «наглеца».

Но тот не отпускал и не унимался:

— Что будешь делать? Кричать, топать ногами, плакать? Или пощёчиной наградишь?

— Кир!

— Что?

— Кир, не смей меня смешить! — прошептала я.

И хотя отлично понимала, что со стороны моя реакция покажется в высшей степени неестественной… В общем, сдерживать улыбку уже не могла. Не могла и не хотела. Просто… так соскучилась по теплу его рук, по горьковатому аромату парфюма, по этим удивительно чутким губам…

— Я скучал по тебе, — сказал резко посерьёзневший боевик. — Очень.

Он целовал долго, обстоятельно, со вкусом. Так, что даже мысли о сопротивлении не возникло. Мне стало совершенно всё равно, кто чего подумает, раскроют нас или нет. Какая разница, что будет дальше, если сейчас…

— Кстати, а по какому поводу ревность? — выдохнул Кир. Сердце под моей ладошкой стучало куда чаще, нежели несколько минут назад. — Что я сделал?

— Ну ты же… к любовнице ходил.

— Какой я… коварный.

— Негодяй! — Да, мы тоже обзываться умеем.

— Настоящий подлец, — кивнул Кир.

Ещё один поцелуй. Столь же долгий, столь же обстоятельный. И губы моего сообщника всё горячей, всё настойчивей, всё слаще. Реальность плывёт, звуки становятся тише, осенний холод обращается летним зноем, а первые снежинки… это такая неожиданность. Как? Откуда?

— Так что насчёт скандала? — прошептал боевик.

Ответила я не сразу — сперва пришлось справиться с дыханием и убедить сердце стучать чуточку потише.

— Надо. Но не могу.

— А поцелуй твою бдительность не усыпит?

— Ну… — начала было я, но меня перебили.

— Нет, не усыпит, — заключил брюнет. — А вот маленький, скромный подарок…

Я не знаю, как ему удалось провернуть этот фокус. Возможно, дело в моей растерянности и эффекте неожиданности, а может, в родословной Кира не только великий маг, но и кто-нибудь из выдающихся циркачей отметился. Я ощутила лёгкое прикосновение к шее, услышала тихий щелчок и… и всё. Не то что среагировать, даже удивиться не успела.

Очарование недавних поцелуев как ветром сдуло, а вот тяжесть, характерная для массивных колье, осталась.

— Кир… Кир, ты…

Я отодвинулась, ощупала нежданный подарок и нахмурилась. А мой сообщник, наоборот, повеселел, правда, улыбка была сдержанной — видать, почуял, чем подобное нахальство грозит.

— Кир, мы так не договаривались.

— Как «так»? — И глаза такие честные-честные.

— Кир!

Снова ощупала подарок. Не знаю, какие там камни, но форма огранки прозрачно намекала — не булыжники, и даже не малахиты с ониксами. Я начала проворачивать колье, чтобы добраться до замочка, но руку перехватили и принялись целовать пальчики. При этом вторая рука боевика по-прежнему лежала на талии и отстраниться не позволяла.

— Кирстен! — непроизвольно переходим на рык.

— Да, милая?

— Кирстен, сними это с меня!