Властелин Времени - Одом Мэл - Страница 19

— Этот факт, конечно, поможет мне окончательно успокоиться.

— Мы были куда предусмотрительнее, чем ты думаешь, — разве ты забыл о глазе чудовища на «Одноглазой Пегги»? Мы знали, что сможем проследить за Альдхраном и его людьми.

— Вы могли использовать свое могущество.

Краф покачал головой.

— Нет, Альдхран сразу узнал бы об этом. Он может чувствовать магию такого рода, какую я использую. А магические силы чудовища иного рода, они ближе к земле и воздуху, которым мы дышим. Альдхран не в состоянии проследить связь между глазом чудовища и Виком, который был в свое время членом экипажа «Одноглазой Пегги».

— Так вас, значит, не удивляет, что Великий магистр завтра прибудет в Имариш? Поскольку вы с ним это запланировали?

Волшебник недовольно вздохнул.

— Довольно болтовни.

— Болтовни? — Джаг ушам своим не верил. — Вы же сами знаете, что Великий магистр послал меня в Имариш забрать то, что он там для меня оставил. А если он скажет об этом и Альдхрану Кемпусу? Уж конечно, вы должны были учесть, что Великого магистра могут подвергнуть пыткам!

— Дерзость тебе не к лицу, подмастерье, — утомленно заметил Краф.

— Если б я знал, что происходит, то вел бы себя в тех обстоятельствах совсем по-другому, — воскликнул двеллер.

— В каких обстоятельствах? — Старик насмешливо приподнял бровь.

Джаг не ответил.

— Ты правда считаешь, что так уж хорошо повел себя, бросая Великого магистра после разрушения Библиотеки и гибели почти всех книг?

Немало раздраженный, двеллер вскочил на ноги.

— Да сиди ты, — сердито велел ему Краф. — Ты говоришь обо всем, кроме того, о чем на самом деле хочешь спросить. Я это только затем помянул, чтобы показать, что мне-то все ясно.

— Меня не было с Великим магистром, когда он во мне нуждался, — сказал Джаг тихо. — Но это не я много лет назад пытался заполучить Книгу Времени. Это не я разделяю ответственность за то, что она попала в этот мир.

Его страшил гнев волшебника, но еще больше он хотел, чтобы вина пала на плечи того, кто ее заслуживал.

Краф вздохнул.

— Ах, как же я завидую уверенности, свойственной юности. До сих пор помню, каково, столкнувшись с любой проблемой, воображать, что твое решение является единственно верным. Ни сомнений, ни страхов.

Джаг гневно посмотрел на волшебника, не в силах больше сдерживаться.

— Я не желаю с вами разговаривать.

— А придется, — резко ответил Краф. — Мы с тобой должны действовать сообща. Потому что Великий магистр может погибнуть только потому, что нам не удалось договориться.

— На то есть причины.

— Причины, которые могут оправдать гибель Вика? — Голос старого волшебника был хриплым от гнева.

Двеллер, вздохнув, покачал головой. От этих слов его гнев утих, хотя пламя праведной убежденности в своей правоте погасить было далеко не так просто.

— Нет, не на это. На это, конечно же, нет.

Краф достал и раскурил свою трубку. Несколько минут он спокойно пыхтел ею. Джаг не тронулся с места — волшебник пока не выражал готовности его отпустить. И ответов на свои вопросы он тоже от него пока еще не получил.

— Нам нужно научиться действовать совместно, — сказал Краф. — Что для этого потребуется?

— Не знаю, — честно признался двеллер.

— Тогда скажи, о чем ты хочешь меня спросить? Не правда ли, ты хочешь знать, почему тогда, много лет назад, я отправился на поиски Книги Времени?

Джаг посмотрел на собеседника, стараясь угадать сквозь его видимую откровенность реальную готовность найти между ними что-то общее. Крафа в любом случае можно было назвать хитрецом и притворщиком — призвание волшебника заставило его лишь еще сильнее развить способность к изощренному обману.

— Для начала, — сказал двеллер, — я хотел бы узнать, как вы обнаружили Книгу Времени.

Краф обратил на Джага проницательный взгляд зеленых глаз.

— Дай мне взглянуть на твой дневник, — сказал он и протянул руку.

Двеллер заколебался. Может, волшебник просто хотел избавиться от всех свидетельств того, что узнал Джаг. Краф ведь знал, что он каждый день, как научил его Великий магистр, делал записи в дневнике.

— Сделай такое одолжение, — добавил волшебник. Рука его слегка дрожала.

К удивлению двеллера, он не заметил раздражения в тоне, не слышно было в нем и угрозы; однако выбора у него, так или иначе, не было, если ему придется — а ведь действительно придется — сотрудничать с Крафом. Так что он полез в заплечный мешок и достал оттуда тетрадку дневника. И лишь немного помедлил, прежде чем отдать ее Крафу.

Быстро перелистав страницы, волшебник добрался до последних записей Джага. В основном там были рисунки — двеллер сам не знал, что написать о недавних событиях. У него не было слов, чтобы высказать все, что он видел и чувствовал.

— Ну что ж, — спокойно попыхивая трубкой, заметил волшебник, — ты неплохо все описал, к тому же я вижу у тебя собственный стиль рисунка. Вику в самом деле есть чем гордиться.

Удивительно, но Джагу почудилась в голосе Крафа обида. Старик молча вернул ему дневник и еще несколько раз глубоко затянулся.

— Возможно, — сказал наконец он хрипловатым голосом, — разговор будет напрасной тратой времени. Полагаю, ты уже принял решение.

Двеллер почувствовал облегчение. Неужели Краф его отпускает? Он снова начал было подниматься на ноги, и волшебник даже не попытался его остановить. К собственному удивлению, Джаг внезапно без какого-либо принуждения сел обратно на бухту канатов.

Краф удовлетворенно приподнял брови.

— Поймите меня правильно, — сказал двеллер, — я все равно вам не доверяю. Не буду вводить вас на этот счет в заблуждение, да если бы я и солгал, вы бы об этом все равно узнали. Но мне хотелось бы выслушать вашу точку зрения.

— Зачем?

Джаг тщательно обдумал свой ответ.

— Чтобы соблюсти справедливость, наверное.

Старый волшебник нахмурился и недовольно подергал себя за бороду.

— Ты прямо как Вик. Вы оба считаете, что мир должен быть справедливым.

— Нет, — сказал двеллер решительно, — я так не думаю. Я много лет провел, махая киркой в гоблинской шахте. И научился тому, что мир уничтожит тебя, как только ты перестанешь внимательно следить за происходящим.

— В таком случае мы сходимся во взглядах.

— Но я хочу быть справедливым, — продолжал Джаг.

Он с трудом заставил себя посмотреть в глаза волшебнику, чувствуя укол страха. Двеллеру хотелось не обмениваться с Крафом гневными взглядами, а бежать куда глаза глядят.

— Может, мир и несправедлив, но я хочу быть справедливым. — Голос Джага дрогнул от грусти, но он заставил себя продолжить: — Я всегда уважал вас, Краф. Может, вы мне не всегда нравились и далеко не всегда нравилось то, что вы делали, говорили и как вы это говорили, но я всегда вас уважал.

— До сегодняшнего дня?

Двеллер не ответил.

Глаза волшебника недобро блеснули, но он быстро справился с собой, уставившись на очередное кольцо дыма, выпущенное им из трубки. Молчание затягивалось; обоим собеседникам было явно не по себе.

— Я не стремлюсь к тому, чтобы так просто от всего этого отказаться, — произнес наконец Джаг, зная, что старый волшебник ни в жизнь не прервет первым затянувшуюся паузу. — Мудрее Великого магистра я никого не знаю. Он в вас верит. Из уважения к нему я тоже буду в вас верить.

— И твоей вере не помешает даже то, что ты видел древнее чудовище, называвшее меня по имени, и столько секретов выплыло наружу?

— Даже то, что вы убили ту женщину, Ладамаэ.

— Ее надо было уничтожить. Она бы тебя живым не выпустила.

— Но вы же меня освободили.

— Она бы снова тебя поймала и на этот раз непременно бы прикончила. Или начала бы охотиться за кораблем. Я не мог этого допустить.

— Если дело обстояло именно так, действительно не могли, наверное.

Краф поерзал, усаживаясь поудобнее.

— Несмотря на твои весьма благородные намерения, подмастерье, после того как ты сейчас меня выслушаешь, возможно, недоверие в твоей душе все же перевесит желание поддержать учителя в его вере в меня.