Работа для рыжих - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 44

— Мы с Алльзой свежей еды вам в дорогу собрали, — вставил расстроенный новой разлукой Кейр и провел рукой по шее. — Если через заднюю дверь выходить будете, может, и не увидят…

— Лучше магией закрыться, — внес рацпредложение Киз и поднялся из-за стола, считая разговор законченным. Впрочем, только разговор со мной. С Кейром он еще минуту-другую шептался о каком-то соусе к мясу. Мои кулинарные таланты, в отличие от магических, внимания киллера не стоили.

А зря, зря, я, между прочим, горячие бутерброды умею делать и рыбный суп из консервов! Ага! Вот только моему новому телохранителю такие рецепты небось в качестве анекдотов подойдут. А хорошая мысль, как-нибудь надо попробовать! Должно быть, занятное зрелище — смеющийся Киз. На улыбку Гиза, если она настоящая и в глазах отражается, я смотреть люблю, у него сразу лицо другим делается. Нет, не более мягким или добрым, просто живым, а не безразлично-будничной маской. Такую он держит на лице по въевшейся в кровь профессиональной привычке почти всегда, если не играет роль. Что Гиз превосходный актер, имела возможность убедиться еще во время охоты, на которой выступала в качестве дичи.

— Магией закрыться… — Я почесала нос, вовсе не собираясь врать, просто он у меня на солнышке всегда малость обгорает и начинает шелушиться. — Идея хорошая, но требует некоторой доработки. Если мы уйдем втихую, то эта алчущая орда так и будет осаждать Кейрово подворье, а не дождавшись, озлобится. Ни к чему, чтобы люди свое раздражение вымещали на бизнесе нашего друга.

— Надо же, а я не подумал, что так выйдет, — озадаченно нахмурился бывший палач, телохранитель, а ныне почетный трактирщик.

Алльза откровенно заволновалась. С одной стороны, подставлять друзей мужа ей совершенно не хотелось, а с другой, терять только-только начавшую набирать обороты популярность не хотелось еще больше.

И мы подумали и даже придумали. Поэтому через четверть часа ворота распахнулись, выпуская первых постояльцев, Гиза, Киза и замаскированного под птичку Фаля. Я покидала гостеприимный трактир с легким сердцем, оставив на его стенах кучу заклятий и вдобавок нательный амулет из гладкого кружочка волшебного дерева с защитной рунной композицией для Алльзы. Там центральная альгиз тесно переплетала ветви с берканой и турсом.

Где была я, если из ворот выезжали на конях два всадника? Разумеется, между и чуть впереди телохранителей, под руной невнимания. Потому на робкий вопрос из зала (то есть толпы), а где, собственно говоря, кори артефактчица, Киз с досадой сплюнул и процедил:

— Бессонница у нее и духоты не любит, вперед по холодку с утра отправилась, а нам теперь нагонять, толком не позавтракав. Эх, такую кашу, не жуя, глотать — преступление!

Разочарованный народ на миг примолк, и потом загудел с новой силой, перемывая кости неугомонной колдунье, оставившей всех с носом.

Под аккомпанемент этого гула мы проехали мимо орды потенциальных клиентов, среди которых топтался красный от стыда Пегий — не в меру болтливый крестьянин, кажется прихваченный сельчанами в качестве посредника-переговорщика, уже знакомого с объектом. Сейчас он был молчалив как никогда и явно желал оказаться где угодно, кроме утоптанного пятачка земли, занятого коллективом раздосадованных просителей. Но рядом крутилась юлой и то и дело с видом гордой собственницы тыкала его локтем под ребра бойкая бабенка, видать, жена. Готова спорить, именно ей мы были обязаны неслыханной популярностью на селе и притоку незваной клиентуры. Мужик не удержался, похвастался супруге, а та уж по всем родным-знакомым-соседям раззвонила. Как тут не вспомнить анекдот о соревновании на самую завиральную байку? Победившая начиналась словами: «Выхожу я на поляну, а там три женщины у колодца стоят и молчат».

Так что на Пегого я даже сильно не сердилась, зато мой любимый конь не был настроен на волну всепрощения и решил отомстить за хозяйку. А может, взыграла проказливая натура! Торжественно вышагивая под пологом невидимости во главе отряда, перед которым неохотно расступилась толпа, Дэлькор умудрился вытянуть шею и прихватить зубами парадную шляпу пегого болтуна. Ам! И головной убор исчез в пасти всеядной коняшки. Трюк был проделан так ловко, что никто, даже сам владелец закуски, ничего не заметил. Какая такая шапка? Ничего не видели, ничего не знаем, а была ли она вообще?

Я, впервые узрев столь оригинальную трактовку старой сицилийской поговорки про холодное блюдо из мести (шляпа точно не была горячей!), не удержалась и захихикала. Главное теперь, чтобы у защитника моей чести не случилось несварения желудка по причине благого порыва. Хотя смутные догадки насчет уникальности пищеварительной системы эльфийского сокровища меня посещали давненько, ел конь столь разные и порой настолько отличные от зерна и сена продукты, что вполне мог носить почетный титул передвижного комплексного комбината по переработке вторсырья.

Гостеприимный дружеский кров остался далеко позади, равно как и неудовлетворенные заказчики, чьим мечтам о дармовой магии не суждено было сбыться. Что ж, не все мечты сбываются, а уж мечты из разряда «о халяве» тем паче. Надеюсь, Пегого не линчуют, ну а если немного помнут бока, так впредь урок будет, чтобы язык за зубами держал, коль слово дал. Я утешила этими рассуждениями свою совесть и благодарно отпустила руну дагаз.

Киз едва заметно вздрогнул от моего резкого выхода из тени. Гиз, более привычный к таким шуткам, только едва заметно улыбнулся, окончательно успокаиваясь. Ведь одно дело знать, что я рядом, но не чувствовать, а другое — видеть своими глазами.

Наш летучий эскадрон издал триумфальный клич, знаменующий снятие осадного положения, сделал круг почета и умчался вперед, на разведку. Дорога от села шла вполне пристойная, утоптанная поколениями караванов, в меру широкая. Сразу чувствовалось, что хиреть «народная тропа» (самая народная из троп та, что ведет к поживе), стала лишь в последний сезон. Снова тянулись вдоль тракта зеленеющие нивы и лес в отдалении. Только теперь он вставал от нас не по левую, а по правую сторону. Тот самый грандиозный, занимающий чуть ли не половину территории страны, буквально государство в государстве — лес Ксарий.

Это растительное сообщество обладало столь странной формой, что умудрилось, как капля некстати плюхнутого на любимое платье варенья, расползтись и пометить каждую мало-мальски значимую часть Артаксара. Не было в стране такого землевладельца, который смог бы похвастаться отсутствием в своих угодьях зеленого друга. Так, во всяком случае, следовало из общегеографической и просветительской части речи менялы, принявшего близко к сердцу нашу неосведомленность и с какого-то то ли перепоя, то ли перепуга разом уверовавшего в высшую миссию пришельцев. А, знаю, на него вредно повлияли эманации божественной ложки за пазухой Кейра!

Кстати, теперь, принимая во внимание наличие редкой породы волшебного дерева, я понимала, почему лес считался не меньшим богатством, чем плодородные пашни, и массовой вырубке не подлежал. Я тут прикинула, откуда берутся волшебные свойства древесины, и решила, что она является природным аккумулятором силы и потихоньку впитывает ее по мере роста из окружающего пространства. Из этого следовало, что данную разновидность дерева — аккумулятор магии мира — выращивать в неволе, то есть на окультуренных участках, в специальных питомниках, невозможно. Посадить — посадишь, так ведь ни шиша не соберешь, если вся магия равномерно разойдется по росткам, то и получишь вместо одного мощного, годного на артефакты дерева несколько чахлых кустиков, которые можно пустить лишь на простенькие поделки, а если ждать весомого результата, то, может, его только правнуки и дождутся.

А камень? Вот хотя бы тот, из какого был выточен жернов менялы? Думаю, камень — тоже аккумулятор, только энергия в нем накапливалась не годами, как в деревьях, а веками, потому и ценность его должна быть на порядок выше. Интересно, каковы запасы этого полезного ископаемого в Артаксаре и где они сосредоточены?