Белый шиповник. Сборник повестей - Алмазов Борис Александрович - Страница 1

Борис Алмазов

БЕЛЫЙ ШИПОВНИК

ПОВЕСТИ

Рисунки О. Биантовской

ЛЕНИНГРАД “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА” 1979

САМЫЙ КРАСИВЫЙ КОНЬ

Моей маме

Глава первая

ПАНАМА - ПОТОМУ ЧТО ШЛЯПА

Он действительно был немножко шляпой. Начнёт в футбол играть, ударит по мячу - мяч в окно, ботинок в воротах. Пойдёт рыбу ловить, насадит червяка, махнёт удилищем - червяк за шиворот, а крючок вместе с удочкой и большим клоком штанов далеко в реке плавает.

Все ребята, конечно, кричат:

- Шляпа, лопух!

Он поэтому и в пионерские лагеря ездить не любил. Нынче вот в городе проболтался всё лето. Ходил на пришкольный участок, сорняки полоть. Сорняки оставил, а какие-то полезные корешки повыдергал. Все опять шумят:

- Пономарёв - дурак! “Пономарь” - лопух! - А один говорит: - “Панама”!

Так и превратился он из Пономарёва в “Панаму”. Теперь пошло: “Панама, Панама”… Он уже привык, откликаться начал. Панама так Панама, у других ещё похуже прозвища.

И ещё у него была беда. Постоянно Пономарёв опаздывал в школу. Выходил-то из дому вовремя, просыпался рано, в шесть часов, когда отец вставал гимнастику делать. А на улице обязательно что-нибудь происходило. То в трамвае мотор перегорел: дым валит, вожатый бегает, пожарные прикатили. Хоть Панама и не досмотрел, чем там дело кончилось, а всё-таки в школу опоздал. То увидел, как над городом журавли летят в тёплые страны, - в люк свалился, в открытый. Ещё хорошо, не сломал себе ничего. Зато потом пришлось весь день отмываться. Всё-таки канализация.

Вот и сегодня тоже. Панама за полчаса до уроков из дома вышел, а школа-то вот она, рядом. Подумал Панама, что ещё рано, решил квартал кругом обойти. Один дом прошёл, второй, завернул за угол. А за углом, около закрытого ларька утильсырья, лошадь стоит, извозчик - седенький старичок - на огромной платформе сидит, газету читает. Ну Панама и прилип.

Он обошёл лошадь вокруг.

Лошадь была мохнатая, словно плюшевая, на лоб свисала залихватская чёлка, и вообще вид был у неё какой-то хулиганский: нижняя губа оттопырена, задняя нога полусогнута только сигареты и гитары не хватало, а то прямо хиппи из подворотни.

А над копытами были белые мохнатые метёлочки, и из-за этих метёлочек лошадь казалась какой-то беззащитной. Тем более, была она вся перевязана ремнями и верёвками, на шее болталась какая-то штука, вроде как солдаты шинели скатывают, а на копытах были железные подставки с шипами.

- Дядя, а что это у неё на ногах? - спросил Панама и добавил: - Извините, пожалуйста. - Вечно он эти слова забывал вовремя сказать.

Старичок посмотрел на него сверху и сказал в пространство:

- Дожились, дитё живой лошади не видало! Цивилизация называется! Это подковы, заместо ботинок, значит. Чтобы пятки не стоптать.

- У!.. - сказал Панама. - Большое спасибо.

Он ещё походил вокруг лошади, а старик смотрел на него печально, поверх очков.

- Ну что? Нравится?

- Да! Очень! - ответил Пономарёв. - Такая вся красивая, и пахнет хорошо.

- Эх! Не видал ты, парень, красивых-то коней. - Старик сложил газету. - Вот у моего отца тройка была! Кони-птицы, одно слово. Коренником - это который в средине - рысак орловский был, дак его, бывало, в оглобли два мужика заводят. Мотнёт головой - они на вожжах, как тряпки, болтаются.

- А это вожжи? - спросил Панама.

- Вожжи! Да, меня отец всё вожжами порол, дак я их век ни с чем не спутаю. Вот они, вожжи, а это вот шлея, гужи, чересседельник, постромки, хомут, опять же удило и, конечное дело, супонь. Запомнил?

- Не-а…

- Это без привычки. Нонче опять же асфальт, а тогда всё лошадка…

- Лошадь лучше, - сказал Панама. - А можно мне её погладить?

- А чего ж нет? Погладь.

Панама дотронулся ладонью до меховой конской морды, лошадь насторожила уши, прислушиваясь. И Пономарёву вдруг захотелось обхватить её за шею и прижаться изо всех сил к этой добродушной голове с отвисшими замшевыми губами.

Глава вторая

ЭТОТ СТРАННЫЙ ПЕДАГОГ

- Так, говоришь, лошадь лучше? - услышал Панама голос за спиной.

- Лучше, - сказал он, всё ещё не в силах оторвать руку от лошадиной морды. - Лошадь живая. Её позовёшь - она идёт. Машина что? Сел и поехал, а лошадь всё понимает. Вон она уже уши подняла - не боится меня больше. Поняла, что я ей худого не сделаю.

- А теперь ответь мне, ученик пятого класса Пономарёв Игорь, почему ты не в школе? - спросил тот же голос.

Панама оглянулся и увидел учителя русского языка и литературы Бориса Степановича.

- Ой, - сказал Панама, - а сколько времени?.. Извините, пожалуйста.

- Через пятнадцать минут первый урок кончится.

- Но ведь я же на минуточку, - пролепетал Панама. - Я только лошадь посмотреть. Ах, шляпа я, шляпа…

- Парнишка коня-то как увидал, всё на свете позабыл, - сказал старичок, улыбаясь.

- Не он один такой! - усмехнулся Борис Степанович. И вдруг зажал портфель коленками, а руками ловко открыл лошади рот. - Так, говоришь, отец, восемь лет кобылке-то?

- Восемь и есть, - закивал старик. - Восемь.

- Рановато ей ещё на задние-то хромать.

- Дак шпат это. Шпат, милый…

- Следить надо было. Кормите чёрт знает чем. О копытах и не говорю, за такое копыто кузнеца убить мало.

- Дак ведь, милый, - извиняющимся голосом заговорил старик, - кузнец говорит: инструмента нету. Напильник, скажем, копыто опилить, и то купить негде.

- Совести у него нету, - строго ответил Борис Степанович. - Самого бы его так подковать. А напильник я принесу, ещё приедете сюда, так я через утильщика передам.

- Вот спасибо, вот спасибо… - закивал возница. - Кузнец-то говорит: не продают за безналичный.

- За наличный бы купил, копейки стоит! Не трактор ремонтирует - живую лошадь куёт. Ну, Пономарёв Игорь, как вы сегодня? Настроены посетить учебное заведение? Я ведь только на минуточку остановился… Ладно, какой урок-то прогулял?

- Географию… - убито ответил Панама.

- Ну вот что. Будут спрашивать - скажи, я тебя задержал: ругал за контрольную. Кстати, ты хоть иногда в учебник русского языка заглядываешь? Так, хотя бы из любопытства…

Панама стал рассматривать трещины на асфальте. А уши его, он чувствовал, опухают и становятся такими огромными и горячими, словно к голове приставили две оладьи.

- Ну ладно, смотри, на второй урок не опоздай. - И Борис Степанович зашагал к школе. Он шёл размашисто, широко, и тяжёлый портфель в его руке, казалось, ничего не весит.

В прошлом году, когда Борис Степанович появился в школе, в первый же урок задал контрольную и поставил двадцать две двойки! Никогда ни один учитель столько двоек не ставил. После этого началось: каждый день диктовка, какие-то игры на составление слов, весь класс кроссвордами увешал. Вообще-то заниматься у Бориса Степановича интересно, но уж больно легко двойку заработать. А у него получать двойки почему-то очень неловко. Посмотрит, словно сквозь человека, и скажет:

- Встань, Пономарёв, у тебя чувство юмора есть?

- Ага…

А класс уже замер.

- Так это ты что, для смеха написал: “Над городом мурлыкали журавли”? Дай дневник, хочется мне на память оставить автограф. Кстати, напиши это слово на доске и объясни классу его значение…

Все хохочут, Пономарёв готов через все четыре школьных этажа провалиться. Борис Степанович сидит, не улыбнётся, бородку пощипывает, только в глазах ехидные черти пляшут. Портфель у него словно сундук у фокусника: никогда не знаешь, что он оттуда вынет. Один раз достаёт пакет полиэтиленовый с кусочками моркови, другой раз вытаскивает хлыст какой-то с костяной ручкой, а то ещё какие-то железки, ремни, пряжки…